Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– Значит, передать папе, что ты отказываешься?

На лице Блэра снова проступила зеленоватая тень. Какие бы чувства ни испытывала к сенатору длинная череда его камердинеров, ни один не относился к нему как к человеку, чьими желаниями можно беспечно пренебречь. Блэр, последний в этой череде, скорее отказал бы атакующему носорогу.

– Ладно, – выговорил он. – Так и быть.

– Вот это правильно!

– Но позволь сказать тебе: порой я недоумеваю, во что же это такое меня угораздило впутаться. Иногда я спрашиваю себя…

Времени открыть, о чем он себя спрашивает, ему не хватило: на террасу торопливо ворвался Пэки, явно веселясь от всей души.

– Ох и намучился я с этим чокнутым… о, прошу прощения, я имел в виду, с вашим достопочтенным папой. Он выдвинул три разных плана, один безумнее другого. Мне потребовалось немало времени, чтобы убедить его – все практические действия следует предоставить мне.

Блэр хрипло полаял.

– С чего вдруг такой сардонический смех? – удивился Пэки.

– Поправьте меня, если ошибаюсь, но мне кажется, что мне тоже перепала некоторая доля практических, как вы называете, действий.

– Что? – вытаращился Пэки. – Держать Мэдвей за ручку? Это, по-вашему, действия? Детские забавы! Между прочим, очень приятные. Вдобавок такой опыт очень пригодится вам в вашем бизнесе. Не удивлюсь, если вы выудите из него сюжетик для нового романа.

– В романах Блэра нет сюжетов.

– Хм, вот как? А почему?

– Он считает, что сюжет – это слишком примитивно.

– Надо как-нибудь почитать. Но не сейчас, само собой. Потом. На досуге.

– Критики пишут, что его романам присуще новое бесстрашие.

– Это уже кое-что!

Литературную дискуссию оборвал внезапный уход обсуждаемого автора. Темнее тучи, Блэр затопал к дому. Пэки проводил его тревожным взглядом.

– Обиделся, а?

– Да. Немножко.

– А он… хм, забыл, что хотел сказать.

– Да, именно.

– Этого я и боялся.

– С Блэром иногда бывает очень трудно, – тяжело вздохнула Джейн.

– Могу себе представить.

– Артистический темперамент, всякое такое.

– Скорее всего. Мудреные личности романисты эти. Наверное, им чернила в голову бросаются.

– Иногда я думаю…

– Что?

– Да так! Ничего.

– Простите, – раздался позади неодобрительный голос, – но вы сейчас, виконт, очень заняты?

Они обернулись. Спрашивала мисс Путнэм, благожелательно сияя через роговые очки.

– Миссис Гедж настоятельно просила, чтобы я показала вам протекающий бачок.

В намерения Пэки вовсе не входило тратить погожий летний день на осмотр разных там бачков. Предложение, столь манящее для слесаря, его не заинтриговало. Однако человеком он был любезным.

– Взгляну с наслаждением. – Пэки повернулся к Джейн. – А вы? Не присоединитесь к нам?

– Нет, вряд ли. Спасибо.

– Девушки нынче, – повернулся Пэки к мисс Путнэм, покачивая головой, – до того пресыщенные, ужас!

– Я хотела пойти на лужайку, посидеть в гамаке.

– Смотрите, пропустите самое занимательное. Но поступайте как знаете. Я подойду чуть позже.

– Это отнимет всего несколько минут, – кротко уточнила мисс Путнэм.

– Значит, через несколько минут, – сообщил Пэки, – я присоединюсь к вам.

Несмотря на то что Пэки с большой неохотой отправился на осмотр достопримечательности, куда его пригласили с таким энтузиазмом, в нем проснулась некоторая приятная возбужденность, пока он следовал за секретаршей на верхний этаж дома. Бачок этот, как ни крути, сыграл в его жизни важную роль. Если б не он, не случилось бы ссоры между Геджем и де Блиссаком, а если б не вышло ссоры, то он и не очутился бы в шато. Так что бачок можно даже назвать памятником исторического значения, пришел к заключению Пэки, поднимаясь по узкому темному пролету лестницы. Наверху мисс Путнэм приостановилась.

– Осторожнее, виконт. Потолок здесь низковат. Хотя что это я! – жеманно подхихикнула она. – Вам-то не нужно сообщать об этом!

– Сейчас уже нет! – отозвался Пэки, потирая ушибленную голову.

– Наверняка вы частенько прятались здесь в детстве, играя в прятки?

– Нет. – Пэки понадеялся, что его спутница не станет чересчур задерживаться на добрых старых деньках. – Сегодня мой первый визит сюда. Похоже на ад, как по-вашему?

Секретарша ухмыльнулась. Так мог бы ухмыльнуться Вергилий, отпусти эту шуточку Данте, пока он водил его по аду.

– Да, тут не очень приятно, – согласилась она. – Наверное, маленьким мальчиком вы побаивались прибегать сюда.

– Совсем уж маленьким я не был никогда, – поправил Пэки. – Явное недоразумение. Мальчик я был рослый. Широкая кость. И, знаете, мускулы.

Мисс Путнэм, видимо, задумалась над этими сведениями, потому что на несколько минут умолкла. Потом махнула рукой туда, где раздавалось астматическое журчание.

– Вот! – сообщила она. – Это бачок!

С бачком Пэки официально знакомили первый раз в жизни, и он был не совсем уверен, как полагается вести себя согласно этикету Слегка поклонившись, он с интересом оглядел весьма отталкивающий предмет.

– Он протекает, – добавила мисс Путнэм.

– А вы уверены?

– Все время течет.

– И по воскресеньям тоже? Без выходных?

– Миссис Гедж пожелала, чтобы вы взглянули на него, прежде чем она пошлет за слесарем. Естественно, она немного раздосадована. Ведь виконтесса заверила, все эти приспособления в полном порядке.

– Да, она такая. Большая шутница.

– Ну, если вы удовлетворены…

– О, вполне. Я считаю, судебное дело у миссис Гедж непробиваемое. Она поймала маман на увертке и, полагаю, сумеет выкачать из нее неплохие денежки.

Они стали спускаться обратно. Пэки с превеликим удовольствием спускался бы молча, но мисс Путнэм трещала без умолку.

– Я так завидую вам, что вы, виконт, росли в таком красивом доме! Какие у вас, наверное, воспоминания!

– Ода!

– Что-то вы без особого пыла говорите.

– Не люблю вспоминать детство, – заявил Пэки, рассудив, что подобные разговоры следует душить в зародыше. – У меня, видите ли, оно было не очень счастливое. Одинокий, заброшенный ребенок… Я бы предпочел забыть.

– О, как грустно!

– Ничего, сейчас все в порядке. Я в последнее время воспрял духом.

– Как вы превосходно говорите по-английски, виконт. – Да?

– Никто б и за француза вас не принял.

Такое течение мыслей, по мнению Пэки, взывало к срочным мерам.

– Я учился в английской школе.

– Где же это?

– В И-итоне.

– Простите?

– В И-т-о-н-е.

– Ах, в Итоне? Тогда понятно.

Пэки очень на это надеялся.

– Только вот странность: у вас еще и американский акцент проскальзывает.

Пэки ощутил отчетливую неприязнь к этой особе. Сначала женщина показалась ему хрупкой и застенчивой: такую так приятно успокоить и вообще вести себя с ней как большой, сильный, великодушный и очень добрый мужчина, – теперь же проявились все признаки качеств, куда менее привлекательных: ну первостатейная липучка!