Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– Ты не представляешь себе, Герти, как я скучал по тебе!

– Болтай, болтай!

– Я тебя всюду искал!

– Болтай!

– Я не болтаю! – с жаром вскричал Карлайл. – А зачем бы еще я прикатил в Европу, если бы не узнал, что ты сюда уехала?

– А в шато ты явился как герцог какой-то там, оттого что я тут? – презрительно расхохоталась Герти. – Все я про тебя знаю! Слышала, как мисс Путнэм разговаривала с дворецким. Распорядилась поместить тебя в Желтую комнату. Лично я, – добавила она с надменностью королевы, – поместила бы тебя в бак для мусора.

– Нет, в шато я приехал не из-за тебя, – признался Карлайл. – Я на работе. И спорю, что ты тут по той же причине. Нанялась горничной, чтобы заграбастать брюлики миссис Гедж.

– А у тебя что, есть возражения?

– Разумеется. Ты сама напрашиваешься на неприятности! Обстряпать дельце в одиночку у тебя ни малейшего шанса!

Герти задумчиво закусила губку В авантюру эту она пустилась с радужным оптимизмом, рассчитывая, что наверняка улучит разок, когда хозяйка забудет запереть свои безделушки, но скоро убедилась, что служит у женщины, которая в жизни ничего не забывает, и надежда ее медленно гасла.

– Что же ты надумал? – осведомилась она. – Хочешь работать со мной на пару?

– А почему бы и нет?

– Почему бы, действительно. Ничуть не возражаю против общего бизнеса, но строго – пятьдесят на пятьдесят. Однако какой от тебя прок? Работа не по твоей части. Сейфы-то вскрывать ты не умеешь.

– Представь, умею. Супу-то и невдомек! Я его просвещать не стал. Если у твоей хозяйки сейф обычный, а у женщин они всегда такие, я сумею его взломать.

– Какой еще Суп?

– Ты что, Супа Слаттери не помнишь? Мы в деле вместе. Я впускаю его в дом, а он вскрывает сейф. Но это все глупости. Теперь, когда я тебя нашел, мы его надуем. Заберем все себе.

На Герти это произвело впечатление.

– А где ты научился потрошить сейфы?

– Плаг Донахью научил. Сразу после того как ты сбежала. Увидел, что я прям на куски разваливаюсь, отвлечься мне как-то надо…

– Кончай ты рассусоливать, давай о деле! Если хочешь обстряпать его вместе и принимаешь условие – строго пополам, – я не против. Я уж давно поняла: одной мне не осилить.

– Если бы ты знала, Герти, – страстно задышал Карлайл, – что ты для меня значишь! Когда мы снова…

– Слушай-ка, прекрати, – перебила Герти эту прекрасную речь. – У меня на уме есть еще кое-что. Не может случиться так, что этот субъект никакой на самом деле не сенатор?

– Никто не может просто так назваться сенатором Опэлом, – возразил Карлайл. – А что, эта чума тут? – поинтересовался он, не стесняясь в выражениях, поскольку не числился в ярых сторонниках великого законодателя.

– Тут. Если это он. Я только что застукала его в спальне у миссис Гедж, где стоит сейф. Шпионил. А когда я сказала, что была там и все видела, наплел сказочку, будто интересуется антиквариатом.

Карлайл погрузился в размышления.

– А может, так оно и есть, – наконец заключил он. – Во всяком случае, фальшивкой он быть не может. Геджи сенатора знают. Миссис Гедж сама мне говорила. Никому не удастся проскользнуть в замок под видом старика Опэла. Может, и правда антиквариатом интересуется. Но кто тут фальшивка, я тебе скажу. Тот тип, который называет себя виконтом де Блиссаком.

– Не может быть!

– Вот видишь, – ненавязчиво намекнул Карлайл. – Ты ведь про это не знала? Сколько он тут уже торчит?

– Сегодня днем заявился. Дворецкий проводил его в гостиную. Он и сказал мне, кто это.

– Так вот, никакой он не виконт!

– Откуда ты знаешь?

– Знаком с настоящим. Нагрел его как-то на пару тысчонок. Тебе, Герти, досталась бы половина, если б ты так вот не сбежала.

– Ладно, не важно. Так, значит, гусь этот – фальшивка? Наверняка тоже за брюликами охотится.

– А то как же!

– Что же нам теперь делать? Нельзя, чтоб он путался у нас под ногами. Нужно выпихнуть его!

– Как же ты это устроишь?

– Провалиться мне, если я знаю, – нахмурилась Герти.

– Вот именно! – снова кольнул ее Гордон. – Может, теперь ты наконец убедилась, как сильно я тебе нужен?

– А что ты-то можешь?

– Что? – заносчиво переспросил он. – Зайду к нему сегодня же вечером, да и вышибу из него дух. Если завтра еще увидишь его здесь, то только на костылях!

При этих храбрых словах у его собеседницы вырвался легкий вздох, прозвучавший для Карлайла сладчайшей музыкой. То был вздох невольного восхищения! По-видимому, холодная отчужденность его Герти начала подтаивать.

– Неужто одолеешь его?

– Вот посмотришь!

– Да ведь он здоровущий как шкаф!

– Пхе! – небрежно фыркнул Карлайл.

– Что-то новенькое. – Глаза, смотревшие на него, сияли светом, никогда не сиявшим прежде. – Я и не знала, что ты – такой…

– Ты, Герти, никогда меня не понимала, – ласково укорил Карлайл. – Никогда.

– Ты что ж, вправду отправишься и поколотишь такого здоровенного парня?

– Ради тебя, Герти, я измолочу хоть десяток!

– Что ж… – Она испустила глубокий вздох. – Если и вправду отдубасишь его, то, может, я и взгляну по-другому на то, что случилось год назад. Не говорю, что обязательно… но и не говорю, что нет. Сделай! А потом все обсудим. Посмотрим, что к чему.

– Нет, что за девушка! – преданно выдохнул Карлайл.

Сомнения не грызли его. Он знал: на Супа Слаттери можно положиться.

Ночь, черная богиня, в своем темном величии простерла с эбенового трона свинцовый скипетр сна над заснувшим миром. Внизу, в казино «Мунисипаль», еще катилась бойкая игра, но шато «Блиссак» погрузилось во тьму и молчание. Было почти час ночи, а шато выставляло кошку на улицу и забиралось под одеяло в половине двенадцатого. Во всем огромном доме не было слышно ни шороха.

А если какой и раздавался, то производил его уж никак не Суп Слаттери. Несмотря на могучее телосложение, мало кто еще мог красться так неслышно, как он, если того требовали обстоятельства. Найдя план Карлайла, он с помощью электрического фонарика изучал его под окном, которое напарник оставил для него открытым.

Чертеж был ясный и четкий. Выключив фонарик, Суп бесшумно просочился в окно.

Для тех, кто, подобно де Блиссаку и Поставу, бармену в отеле «Дез Этранжэ», видел Супа Слаттери только в минуты его выпивок, было бы настоящим открытием наблюдать, каким жестким и целеустремленным стало его лицо, когда он поднимался по лестнице. Ему предстояла встреча с конкурентом, а к конкурентам по профессии относился он непримиримо сурово. Он их не привечал, в открытую демонстрируя свою нелюбовь, а сейчас стремился только к тому, чтобы нынешний выскочил в окно, как был, и мчался без остановок до самого Парижа.

Дверь в спальню Пэки оказалась заперта. Но что значат запоры для Слаттери? Несколько секунд он искусно манипулировал небольшой стальной пластинкой, и помеху устранил.