Г. Осипов - Общество знания: Переход к инновационному развитию России

Говоря о книге и ее обсуждении на Западе, историк-эмигрант А. С. Кустарев отмечает ее значение как симптома дерационализации сознания образованной части общества. Запрос рынка на такую литературу, по его мнению, говорят об отходе важного контингента читателей от рациональности и в то же время о коррупции научного сообщества. А. С. Кустарев пишет: «Ориентация на историко-эпические бестселлеры таит в себе огромные опасности для исторической рефлексии общества. Выйдя из монастырей и университетов на книжную ярмарку, историки вынуждены менять содержание исторического повествования и интерпретацию исторической картины (чтобы не сказать — действительности) в угоду примитивному, но претенциозному вкусу потребителя… Два элемента в нынешней фазе антикоммунистической кампании указывают на возврат магического сознания. Это вера в чудодейственную силу „символического судебного процесса“ и убеждение в том, что судить можно не только „человека“, но и „идею“, и даже „символ“… Символический суд над коммунизмом и требования вынести ему формальный смертный приговор есть прежде всего магическое действо. Это попытка заклясть, заговорить призрак… В конце средних веков во Франции имела место занятная вспышка правового мистицизма: устраивались судебные процессы над животными — лошадьми, собаками, свиньями. Этот красочный эпизод безумно интересен для истории культуры. Не случайно он имел место в „начале модерна“, когда еще сильные пережитки магического сознания комбинировались с религиозным духом и рационализмом правового сознания. Как мы говорили, рациональное правовое сознание (другая ипостась научного сознания) с тех пор сильно укрепилось, но теперь его влияние пошло на убыль» [102].

Здесь следует снова напомнить, что смешение векторных и скалярных величин, неспособность различать категории выбора пути и технического решения являются в нынешнем обществе свойством сознания всех социальных групп, просто это состояние проявляется более наглядно у тех, кто привлекает больше внимания, кто ближе к власти. Но ослабление способности к структурному анализу общественных явлений подорвало силы и оппозиции, которая должна была бы играть в постсоветской политической системе важную роль (мы можем рассматривать ее как интеллектуальную «теневую власть»).

К различению векторных и скалярных величин, которое игнорировала власть в своих установках во время перестройки и реформы, тесно примыкает другое важное условие рациональных умозаключений — различение цели и ограничений . Здесь произошел тяжелый методологический провал, связанный со сдвигом к аутистическому мышлению — из рассмотрения была почти полностью устранена категория ограничений.

Когда мы рассуждаем об изменениях каких-то сторон нашей жизни в политической сфере, экономике, образовании и т. д.), мы используем знания и применяем навыки мыслительного процесса, данные нам образованием и опытом. В процессе целеполагания мы выделяем какую-то конкретную цель. Поскольку разные цели конкурируют, мы стремимся не беспредельно увеличить или уменьшить какой-то показатель, а достичь его оптимальной (или близкой к ней) величины.

Но, определяя цель (целевую функцию, которую надо оптимизировать), разумный человек всегда имеет в виду то «пространство допустимого», в рамках которого он может изменять переменные ради достижения конкретной цели. Это пространство задано ограничениями — запретами высшего порядка, которые нельзя нарушать. Иными словами, разумная постановка задачи звучит так: увеличивать (или уменьшать) такой-то показатель в сторону его приближения к оптимуму при выполнении таких-то ограничений .

Без последнего условия задача не имеет смысла — мы никогда не имеем полной свободы действий. Ограничения-запреты есть категория более фундаментальная , нежели категория цели. Недаром самый важный вклад науки в развитие цивилизации заключается в том, что наука нашла метод отыскивать и формулировать именно запреты , ограничения. Невозможность устройства вечного двигателя, закон сохранения материи и энергии, второе начало термодинамики — все это ограничения, определяющие поле возможного.

Анализ «пределов» (непреодолимых в данный момент ограничений) и размышление над ними — одна из важных сторон критического рационального мышления, выработанного программой Просвещения. В такой критике нашего исторического бытия есть позитивное начало, в чем и заключается философская установка Просвещения. Эта критика неразрывно связана с самой идеей прогресса, развития. Ведь развитие — это и есть нахождение способов преодоления ограничений посредством создания новых «средств», новых систем и даже новой среды. Как писал М. Фуко, «речь идет о том, чтобы преобразовать критику, осуществлявшуюся в виде необходимого ограничения, в практическую критику в форме возможного преодоления» [178, с. 352]. Уход, начиная с момента перестройки (а на интеллигентских кухнях уже с 60-х годов), от размышлений об ограничениях, в рамках которых развивалось советское общество, привел к тому, что попытка преодолеть эти реальные, но неосмысленные ограничения в годы реформы обернулись крахом.

Старое утверждение, гласящее, что «искусство управлять является разумным при условии, что оно соблюдает природу того, что управляется», кажется настолько очевидным, что Фуко называет его пошлостью . Но ведь правители России и их эксперты, начиная с Горбачева, принципиально не признавали этот тезис. Они открыто провозгласили, что будут управлять государством и обществом России, вопреки их природе, ломая и переделывая их природу. Они даже бравировали тем, что эту природу не знают и презирают.

Примером может служить приватизация земли в России в 90-е годы XX века и превращение ее в товар со свободной куплей-продажей. Она стала акцией государственной власти, беспрецедентной по тому отношению, которое было проявлено правительством к большому корпусу знания, накопленного по данной проблеме в мировой и отечественной науке. Превращение в товар общинных земель разного типа и последствия такого изменения были предметом интенсивных исследований экономистов, социологов и антропологов начиная с XVII века, с экспроприации общинных земель в Ирландии Кромвелем. Затем Локк исследовал эту проблему по заказу администрации колоний Северной Америки при Организации рынка общинных земель индейских племен.

К актуальным исследованиям практических реформ в XIX веке подключились историки. Были изучены результаты приватизации общинных земель в Древнем Риме (как пишут историки, «результатом стало обезлюденье, Римская империя опустела и была захвачена варварами»). Огромный опыт был накоплен и изучен в ходе земельных реформ, которые вели колониальные администрации Англии в Индии и Франции в Северной Африке. В пореформенной России большое исследование общинного хозяйства, начиная от первобытного строя, у разных племен и народов (в Америке, Индии, Северной Африке и др.) провел русский либеральный социолог, историк и этнограф М. М. Ковалевский. Его книгу «Общинное землевладение. Причины, ход и последствия его разложения» (1879) тщательно конспектировал Маркс. Будучи членом Государственного совета, Ковалевский выступал против насильственного разрушения крестьянской общины, опираясь на опыт тяжелых последствий таких реформ в других странах. Исторический обзор накопления знаний о приватизации общинных земель дан в [101].