Абдаллах аль-Мукаффа - Калила и Димна

Кто расточает советы и любовь перед неблагодарными, тот словно сеятель, рассыпающий зерна на бесплодном солончаке, кто поучает кичливого и самодовольного, уподобляется беседующему с мертвецом или поверяющему тайну глухому».

Димна воскликнул: «Брось эти пустые слова, придумай что-нибудь и позаботься о спасении своей жизни!» И Шатраба ответил: «Что я могу придумать, если лев задумал съесть меня? Ведь ты сам говорил, какого он мнения обо мне и как он злонравен! И знай, что даже если бы лев желал мне всяческого блага, а его приближенные затаили зло, решив погубить меня, ибо они жестокие и коварные лиходеи, то они одержали бы верх, ибо если несколько коварных предателей задумают погубить невиновного и достойного, они покончат с ним, даже если он силен, а они слабы. Так волк, ворон и шакал одолели верблюда с помощью хитрости, предательства и обмана». — «Как это было и что это за притча?» — спросил Димна, и Шатраба начал:

«Говорят, что жил некий лев в роще, что была неподалеку от дороги, по которой ходили люди. И было у него три друга — волк, шакал и ворон. Как-то по той дороге проходили пастухи, которые гнали верблюдов. Один из верблюдов отстал от стада и забрел в рощу. Увидев его, лев спросил: «Кто ты такой и откуда взялся?» Верблюд ответил: «Я проходил по дороге». Лев продолжал: «Что тебе здесь надо и чем ты занимаешься?» — «Чем прикажет царь», — ответил верблюд, и лев промолвил: «Ты останешься у нас и будешь жить в довольстве, безопасности и богатстве». И стали жить верблюд и лев в одной роще и провели в мире и согласии долгое время. Но однажды лев отправился на охоту. Он встретил огромного слона, и вступил с ним в жестокую битву, и вернулся в рощу, спасшись чудом, волоча ноги. Слон изранил его своими бивнями, и лев истекал кровью. С трудом добравшись до своего логова, лев упал и лежал без движения, не в силах сделать ни шага. Он лежал долго и не мог даже помышлять о том, чтобы снова выйти на охоту.

Несколько дней прихлебатели льва — волк, ворон и шакал, питавшиеся остатками с львиного стола, оставались без еды и от голода страшно исхудали. Увидев это, лев сказал им: «Вам надо добыть себе какую-нибудь еду, так как вы истомились и иссохли». Но они ответили в один голос: «О себе мы не помышляем, но скорбим, видя великую тяготу нашего повелителя, и надеемся, что нам удастся найти какую-нибудь пищу и помочь его выздоровлению». Лев промолвил: «Я никогда не сомневался в вашей верности. А теперь разойдитесь в разные стороны и начинайте охоту и ловлю — если попадется вам добыча, несите ее сюда, и мы вместе утолим голод».

Выйдя от льва, волк, ворон и шакал отошли в сторонку и стали совещаться. Они говорили друг другу: «Не съесть ли нам этого пожирателя травы — верблюда? Ведь он не нашего рода и не разделяет наших взглядов! Нам нужно облачить эту мысль в красивые слова и внушить ее льву — он убьет верблюда, насытится сам и накормит нас остатками верблюжьего мяса». Но потом шакал сказал: «Об этом льву даже не стоит говорить — он обещал верблюду пощаду, безопасность и защиту, дав в этом торжественную клятву». Но ворон промолвил: «Успокойтесь, я беру на себя это дело». Сказав это, он оставил приятелей и отправился в рощу. Лишь ворон показался, лев спросил его: «Удачной была охота»? И ворон ответил: «Охота бывает удачной у того, кто быстро бегает и далеко видит. Мы же не в силах бегать, и у нас мутится в глазах от нестерпимого голода и истощения. Но нам пришла в голову одна мысль, и если царь прикажет, то мы исполним его повеление». — «Что же это за мысль?» — осведомился лев, и ворон промолвил: «Не лучшая ли добыча — этот верблюд, пожиратель травы, что живет, пользуясь всеми благами в нашей роще, а нам от него ни пользы, ни выгод?» Разгневался царь, услышав эти слова, и воскликнул: «Горе тебе, что за нелепая мысль, что за недостойные речи! Где твое милосердие и где твердость? Как дерзнул ты обратиться ко мне с подобной бессмыслицей и произнести ее в моем присутствии! Разве ты не знаешь, что я обещал верблюду безопасность, пощаду и покровительство и дал в том торжественную клятву? Разве не ведомо тебе, что нет более угодной богу милостыни, чем дать надежный приют устрашенному и не допустить кровопролития? Я поклялся верблюду защищать его и никогда не унижусь до обмана и предательства!»

Ворон ответил: «Мне хорошо известно все, что говорит наш повелитель, но я знаю также, что иногда, пожертвовав одним из домочадцев, можно спасти всю семью, ценой несчастья одной семьи нередко спасается племя, одного племени — многолюдный город, а жизни всех жителей города могут послужить выкупом за царя и владыку. Ныне царь в нужде, и я обещаю, что смогу снять с него данную им клятву. Пусть только царь не думает об этом и поручит мне исполнение дела, ничего не приказывает и не запрещает. Мы же придумаем что-нибудь полезное, поможем царю и одолеем противников».

Лев смолчал и ничего не ответил ворону на его речи, а ворон, поняв, что царь не прочь поживиться мясом верблюда, но боится прослыть клятвопреступником и злодеем, сказал волку и шакалу: «Я говорил со львом о том, что нужно нам съесть верблюда, и царь наш ничего не приказывает, но и не запрещает. И решил я, что следует нам сделать вот что: мы все, вместе с верблюдом, явимся ко льву и станем говорить о том, что с ним случилось, и сочувствовать ему, будто только и помышляем о его здравии и благе. Каждый из нас троих поочередно выразит желание, чтобы царь съел его, ибо не может стерпеть, видя, как повелитель умирает с голоду. Но всякий раз двое из нас будут возражать третьему, будто бы желающему принести себя в жертву, говоря, что он глуп и недостоин подобной чести и к тому же мясо его невкусно и вредно. Когда же наступит черед верблюда, мы поступим с ним так, как нам нужно. Если мы сумеем выполнить это, то и сами останемся невредимы, и насытимся, и заслужим благоволение льва — нашего повелителя и кормильца».

Так они и порешили и, позвав верблюда, отправились в царскую рощу. И ворон, выступив вперед, начал: «Поистине, наш царь всегда был к нам щедр и великодушен и осыпал нас благодеяниями. О братья, ныне он изранен и слаб и нуждается в сочувствии и помощи. Если мы не пожертвуем для него всем, что имеем, он угаснет во цвете лет и, умирая, обвинит нас в жестокости и неблагодарности». Затем, обратившись к льву, ворон промолвил: «О царь, если тебе нужна пища, чтобы подкрепить твои угасающие силы, то мы, более, чем кто-либо иной, достойны чести стать твоей жертвой, ибо живем мы лишь тобой и для тебя, и если дни твои пресекутся, то и нам не остаться в живых после твоей гибели, и нет в жизни после твоей кончины никакой радости. Начни с меня, о царь, ибо я уже приготовился к сией славной кончине!»

Но волк и шакал воскликнули в один голос: «Молчи, ничтожный! Если царь съест тебя, он даже не почувствует, не то что насытится!» И шакал, выступив вперед, промолвил: «Во мне больше мяса, чем в вороне, и царь, съев меня, насытится. Я приготовился к смерти и согласен стать его жертвой». Но ворон и волк воскликнули в один голос: «Ты грязен, и мясо твое зловонно! Если царь отведает его, он может заболеть и погибнуть!» Тогда выступил вперед волк и промолвил: «Я чист, и мясо мое не имеет дурного запаха, пусть же царь съест меня, я приготовился к смерти и согласен стать его жертвой!» Но ворон и шакал возразили: «Лекари говорят: кто хочет покончить с собой, пусть поест волчьего мяса — он тотчас задохнется».