Никос Казандзакис - Последнее искушение Христа

Мария встряхнула своими длинными волосами и засмеялась.

— Это мужские заботы. Нет, я не ищу милости Господа. Я — женщина и стремлюсь лишь к милости своего мужа. Я не стучусь, как нищая, во врата Господа, выпрашивая вечные блаженства рая. Я обнимаю любимого, и мне не нужно другого рая. Оставим вечное блаженство для мужчин!

— Вечное блаженство для мужчин? — переспросил Иисус, лаская ее обнаженные плечи. — Милая жена, земля — лишь малое вместилище. Как же можно ограничиваться ею и не желать большего?

— Женщина счастлива лишь тогда, когда ей положены пределы. Ты знаешь это. Женщина — гнездо, а не источник.

Запыхавшись вбежала Марфа.

— Какой-то человек ищет наш дом! Низенький, толстый, горбатый, голова лысая, как яйцо. Он будет здесь через минуту.

Следом, едва переводя дух, влетел арапчонок.

— Мне он не нравится — я захлопну калитку у него перед носом. Он перевернет у нас все вверх дном.

— Чего ты боишься? — возмутился Иисус. — Кто он такой, что ты боишься его? Открой ворота!

— Выгони его! — потребовал арапчонок.

— Почему? Кто он такой?

— Выгони, — повторил арапчонок, — и не задавай никаких вопросов.

Иисус разозлился.

— Или я не свободен? Разве я не волен в своих поступках? Открывай дверь!

С улицы уже доносились шаги — они замерли перед домом, и в ворота постучали.

— Кто там? — спросил Иисус, подбежав к воротам.

— Посланец Господа. Откройте, — ответил высокий властный голос.

Во двор вошел толстый горбун, еще не старый, но совершенно лысый. Глаза его горели, и женщины, вышедшие из дома, отпрянули.

— Радуйтесь! — воскликнул гость, раскрывая объятия. — Я принес вам Благую Весть!

Иисус всматривался в него, пытаясь вспомнить, где он уже видел эти знакомые черты.

— Кто ты? — холодная дрожь волнами пробегала по его спине. — Кажется, я где-то видел тебя. Во дворце Пилата?

— Это Савл. Кровожадный Савл, — ухмыльнулся арапчонок, пристроившийся в углу двора.

— Ты Савл? — потрясенный, спросил Иисус.

— Я был им, но теперь я переменился. Я увидел истинный свет. Я — Павел. Я спасся — слава Господу! — и теперь я спасу мир! Не только Иудею, не только Палестину, весь мир! Я несу Благую Весть через моря и океаны — ей тесно на одном клочке земли, ей нужен весь мир. И не качай головой, мастер Лазарь, не смейся. Я спасу мир!

— Дружище, — ответил Иисус, — я уже вернулся оттуда, куда ты только идешь. Помнится, когда я был помоложе, я тоже собирался спасти мир. Может, быть молодым и означает иметь такое желание? Я ходил босой, в отрепьях, вместо пояса у меня был ремень, утыканный гвоздями, как у древних пророков. Я кричал: «Любовь! Любовь!» И еще кучу всякой всячины, которую и вспоминать не хочется. В меня швыряли гнильем, меня били, едва не распяли. Дружище, с тобой будет то же самое! — Он увлекся и, позабыв о своей роли мастера Лазаря, открывал незнакомцу тайны своей жизни. Арапчонок кинулся между ними, пытаясь прервать начавшийся разговор.

— Не надо разговаривать с ним, мастер. Мне нужно кое о чем спросить его, позволь-ка мне, — и он повернулся к незнакомцу. — Не ты ли, злодей, умертвил Марию Магдалину? Твои руки в крови. Убирайся из приличного дома.

— Ты? Ты? — вздрогнул Иисус.

— Да, я, — глубоко вздохнул Павел. — Я бью себя в грудь, разрываю свои одежды и рыдаю: «Грешен! Грешен!» Но я получал приказы Синедриона убивать всех нарушавших Закон Моисея. Я делал это, пока однажды по дороге в Дамаск небо у меня над головой не разорвала молния. Я упал наземь. Сияние ослепило меня — я потерял зрение. И тут над моей головой раздался укоризненный голос: «Савл, Савл, зачем ты преследуешь Меня? Что Я тебе сделал?» — «Кто ты?» — воскликнул я. «Я — Иисус, которого ты гонишь. Вставай, отправляйся в Дамаск, и там мои верные последователи скажут тебе, что делать». Я вскочил, трепеща, глаза мои были открыты, но я ничего не видел. Спутники мои взяли меня за руку и довели до Дамаска. И в дом, где я остановился, пришел один из его учеников — Анания — да благословит его Господь. Он возложил руку на мою голову и принялся молиться: «Иисус Христос, верни ему зрение, дабы он мог понести в мир Евангелие!» И пока он говорил, завеса упала с моих глаз, зрение вернулось ко мне, и я был окрещен. Я стал Павлом, апостолом к народам. Я несу проповедь о Благой Вести… Что ты так смотришь на меня? Глаза прямо на лоб вылезли! Мастер Лазарь, что ты так разволновался?

— Какую Благую Весть? — дрожащим голосом спросил Иисус.

— Иисус из Назарета — ты, верно, слышал о нем — был сыном не Иосифа и Марии, а сыном Господа. Он приходил на Землю в человеческом облике, чтобы спасти людей. Священники и фарисеи схватили его, отвели к Пилату и распяли. Но на третий день он восстал из мертвых и вознесся на небеса. Смерть побеждена, люди, грехи прощены, врата рая открылись!

— И ты, ты видел этого воскресшего Иисуса из Назарета? — спросил Иисус. — Ты видел его собственными глазами? На что он похож?

— Он, как вспышки молнии, да, как вспышки молнии!

— Лжец!

— Его ученики видели его. Они собрались в одном доме после распятия, двери были закрыты. Вдруг он явился среди них и сказал: «Да пребудет мир с вами!» Они все видели его и поразились, лишь Фома не мог поверить своим глазам — он вложил персты свои в его раны и предложил ему вкусить рыбы, которую ел сам.

— Лжец!

Но Павла уже было не остановить — глаза его сияли, сгорбленное тело распрямилось.

— Он был рожден не от мужчины, его мать была девственницей. Архангел Гавриил снизошел к ней с небес и сказал: «Радуйся, Мария!» — и слово, как семя, упало в ее чрево. Так он и был зачат!

— Лжец! Лжец!

Павел замер в изумлении. Соседи, заслышав крики, уже пооткрывали свои двери и прислушивались. Обе испуганные жены выглянули во двор, но арапчонок снова загнал их в дом и запер дверь на засов. Иисус кипел от гнева, он больше не мог сдерживаться. Подойдя к Павлу, он схватил его за плечи и принялся трясти.

— Лжец! Лжец! — вопил он. — Я — Иисус из Назарета, и меня никогда не распинали, и я никогда не воскресал. Я — сын Марии и Иосифа, плотника из Назарета. Я не Божий сын, а человеческий, как и все остальные. Что за кощунство ты говоришь! Что за ложь! И при помощи этой лжи, мошенник, ты собираешься спасать мир?!

— Ты? Ты? — изумленно пробормотал Павел. Пока мастер Лазарь с пеной у рта выкрикивал свои проклятия, он заметил на его руках и ногах синеватые шрамы, словно от гвоздей, и еще один шрам — под сердцем.

— Что ты выпучил глаза? — закричал Иисус. — Что ты уставился на мои руки и ноги? Этими стигматами отметил меня Господь, пока я спал. Господь или искуситель — я и сам толком не знаю, кто. Мне снилось, что я на кресте, и тело мое разрывает нестерпимая боль, я закричал, проснулся — и все исчезло. То, что мне предстояло перенести в действительности, я пережил во сне и спасся!