Джон Голсуорси - В ожидании

— Если ты не примешь мер, он добьётся перевода в Китай и женится на дочке судового казначея. Говорят, в Гонконге таких полно. Да, мой портулак погиб — Босуэл и Джонсон полили его фекальным раствором. Они совершенно лишены обоняния. Знаешь, что они однажды сделали?

— Нет, тётя Эм.

— Заразили сенной лихорадкой моего племенного кролика — чихнули над клеткой, и бедняжка издох. Я предупредила их об увольнении, но они не ушли. И не уходят, представляешь себе! А ты собираешься осупружиться, Клер?

— Тётя Эм, что за выражение?

— Я нахожу его довольно приятным. Оно так часто попадается в этих невоспитанных газетах. Итак, ты собираешься замуж?

— Конечно, нет.

— Почему? У тебя нет времени? Нет, всё-таки не люблю морковь — она такая однообразная. Но у вашего дяди сейчас такой период… Я должна быть предусмотрительна. По существу, ему уже пора выйти из него.

— Он и вышел, тётя Эм. Дяде Лоренсу — шестьдесят девять. Разве вы не знали?

— Он ещё не подаёт никаких признаков. Блор!

— Да, миледи.

— Можете идти.

— Да, миледи.

Когда дверь закрылась, леди Монт сказала:

— Есть некоторые темы, которых при Блоре нельзя касаться, — противозачаточные меры, ваш дядя и прочее. Бедная киска!

Она поднялась, подошла к окну и сбросила кошку на цветочную клумбу.

— Как любовно к ней относится Блор! — шепнула Динни сестре.

— Мужчины, — объявила леди Монт, возвращаясь, — сбиваются с пути и в сорок пять, и в шестьдесят пять, и ещё не знаю когда. Я никогда не сбивалась с истинного пути, но мы думали об этом с пастором.

— Он теперь очень одинок, тётя?

— Нет, — отрезала тётя Эм. — Он развлекается. Он очень часто заходит к нам.

— Вот было бы замечательно, если бы о вас начали сплетничать!

— Динни!

— Дяде Лоренсу это понравилось бы.

Леди Монт впала в оцепенение.

— Где Блор? — воскликнула она. — Я всё-таки съем блинчик.

— Вы отослали Блора.

— Ах да!

— Позвонить, тётя Эм? — предложила Клер. — Кнопка как раз под моим стулом.

— Я поместила её там из-за твоего дяди. Он пытался мне читать «Путешествия Гулливера». А это непристойно.

— Меньше, чем Рабле или даже Вольтер.

— Как! Ты читаешь непристойные книги?

— Но это же классики.

— Есть ещё какая-то книга — «Ахиллес» — или что-то в этом роде. Твой дядя купил её в Париже, но в Дувре её отобрали. Ты читала?

— Нет, — сказала Динни.

— Я читала, — вмешалась Клер.

— Не следовало бы, судя по тому, что мне рассказывал твой дядя.

— Ну, сейчас все все читают, тётя. Это не имеет никакого значения.

Леди Монт поочерёдно окинула взором племянниц и глубокомысленно заметила:

— Но ведь есть же библия. Блор!

— Да, миледи?

— Кофе подайте в холл к тигру, Блор. И подбросьте что-нибудь в камин для запаха. Где моё виши?

Леди Монт выпила свой стакан виши, и все поднялись.

— Просто как в сказке! — шепнула Клер на ухо Динни.

— Что вы предпринимаете насчёт Хьюберта? — спросила леди Монт, усаживаясь у камина в холле.

— Обливаемся холодным потом, тётя.

— Я велела Уилмет поговорить с Хен. Вы же знаете, она встречается с особами королевской фамилии. Существует, наконец, авиация. Почему он не улетит?

— Сэр Лоренс внёс за него залог.

— Лоренс не будет возражать. Мы можем обойтись без Джеймса — у него аденоиды — и нанять одного садовника вместо Босуэла и Джонсона.

— Но Хьюберт будет возражать.

— Люблю Хьюберта, — объявила леди Монт. — Он женился слишком быстро… Сейчас запахнет.

Появился Блор с кофейницей и папиросами. За ним шествовал Джеймс с кипарисовым поленом. Наступила благоговейная тишина — леди Монт заваривала кофе.

— Сколько сахару, Динни?

— Две ложечки, пожалуйста.

— Я кладу себе три. Знаю, знаю — от этого полнеют. Тебе, Клер?

— Одну.

Девушки отхлебнули. Клер охнула:

— Потрясающе!

— О да! Тётя Эм, а ведь у вас кофе несравнимо лучше, чем у других.

— Ты права, — сказала тётка. — Я так рада за несчастного Ферза: в конце концов, он мог вас просто покусать. Теперь Эдриен женится на ней. Это так отрадно.

— Это будет не так скоро, тётя Эм. Дядя Эдриен едет в Америку.

— Зачем?

— Мы все считаем, что так лучше всего. Он сам — тоже.

— Когда он вознесётся на небо, с ним надо отправить провожатого, иначе он не попадёт в рай, — сказала леди Монт.

— Ну, уж ему-то там уготовано место.

— Это ещё вопрос. В прошлое воскресенье пастор произнёс проповедь на эту тему.

— Он хорошо говорит?

— Как тебе сказать? Приятно.

— По-моему, проповеди ему писала Джин.

— Пожалуй. В них была изюминка. От кого я подхватила это слово?

— Наверное, от Майкла, тётя.

— Он вечно нахватается всякой всячины. Пастор сказал, что мы должны уметь отрешаться от себя. Он часто приходит сюда позавтракать.

— Чтобы вкусно поесть?

— Да.

— Сколько он весит, тётя Эм?

— Без одежды — не знаю.

— А в одежде?

— О, страшно много! Он собирается писать книгу.

— О чём?

— О Тесбери. У них была в роду дама, — правда, не Тесбери, а Фицхерберт, которую все уже похоронили, а она оказалась во Франции. Был ещё один — он участвовал в сражении при Спагетти — нет, другое слово. Я всегда вспоминаю о нём, если Огюстина подаёт слишком жирный суп.

— При Наварине. А он действительно сражался?

— Да, хотя кое-кто утверждает противное. Пастор собирается это выяснить. Потом был ещё один — ему отсекли голову, и он не позаботился упомянуть об этом в хрониках. Но наш пастор раскопал эту историю.

— В чьё царствование это случилось?

— Я не могу запоминать все царствования, Динни. При Эдуарде Шестом или Эдуарде Четвёртом — почём я знаю… Он был сторонник Красной розы. Затем был ещё какой-то, который женился на одной из наших. Его звали Роланд или в этом роде. Он натворил что-то страшное, и у него отобрали землю. Он не признал короля главой церкви. Что это значит?

— При государе-протестанте это значило, что он католик.

— Сначала сожгли его дом. О нём упоминается в «Mercurius rusticus» [11] Сельский «Меркурий» (лат.). или в какой-то другой книге. Пастор утверждает, что его у нас очень любили. Не помню, что было сперва — то ли дважды сожгли его дом, то ли ограбили. Там был ещё ров с водой. Есть даже список всего, что взяли.

— Как интересно!

— Варенье, и серебро, и цыплят, и белье, и даже зонтик или что-то смешное в этом роде.

— Когда всё это было, тётя?

— Во время гражданской войны. Он был роялистом. Вспомнила — этого звали не Роланд, а по-другому. Её звали Элизабет, как тебя, Динни. История повторяется.

Динни смотрела на полено в камине.

— Потом был ещё последний в роду адмирал при Вильгельме Четвёртом, который умер пьяным. Не Вильгельм, а он. Пастор это отрицает. Он и пишет для того, чтобы это опровергнуть. Он говорит, что адмирал прозяб и выпил от простуды рому, а организм не сработал. Где я подхватила это слово?