Артур Шницлер - Тереза

На новом месте работы, у владельца небольшой меняльной лавки в центре города, сложилось так, что у нее оставалось очень много свободного времени. Мать семилетнего мальчика, ее воспитанника, женщина, несчастливая в браке, больше всего на свете любила проводить время наедине со своим единственным ненаглядным сыночком. Так что Тереза имела возможность не на часы, а на целые дни приезжать в Энцбах к Францу; тем не менее иногда она предпочитала просто бродить по улицам города без всякой цели, и удобной отговоркой перед самой собой ей служило то обстоятельство, что хозяева усадьбы, в особенности Агнесса, с ее дерзостью и хитростью, стали для нее теперь совершенно невыносимы.

Однажды вечером Тереза встретила в городе того красивого кудрявого молодого человека, с которым познакомилась на балу у Грайтлеров почти два года назад. Он назвал эту встречу знамением судьбы, и по слабоволию, которое не могла объяснить самой себе, она уже при следующей встрече была готова позволить ему все, что он захочет. Он был студентом права, веселым и наглым малым. Тереза сильно влюбилась в него и часто проводила с ним те дни, которые могла бы посвятить своему ребенку. Ей очень хотелось побольше рассказать ему о себе, но он, по всей видимости, не жаждал этого слушать, более того, когда она пыталась поговорить с ним серьезно, он сразу скучнел, и, боясь испортить ему настроение, она решила не приставать к нему со своими личными проблемами. В начале лета от него пришло веселое прощальное письмецо: она, мол, была ему великолепной любовницей и пусть сохранит о нем такую же приятную память, как он о ней. Тереза проплакала две ночи, потом поехала в Энцбах к сыну, которого не видела целый месяц, любила его сильнее, чем когда-либо раньше, и перед изображением Девы Марии на стволе клена поклялась никогда больше не обделять вниманием Франца; поскольку Агнессы не было дома, она наилучшим образом общалась со стариками и в тот же вечер в сносном настроении вернулась в Вену.

Тереза снова была в ладу с собой. В сущности, ей представлялось, что она как бы утолила мучительную жажду и теперь могла опять спокойно жить ради своего долга и профессиональных обязанностей. Однако когда она захотела вновь обрести влияние на маленького воспитанника, то вскоре убедилась, что его матушка смотрит на это косо и даже с недоверием. И однажды в самом деле дошло до того, что хозяйка, супруг которой успел за это время завязать интимные отношения с другой особой женского пола, упрекнула Терезу в том, что та старается отобрать у нее любовь ее собственного ребенка, и, когда эти треволнения начали принимать болезненные формы, Терезе больше ничего не оставалось, как уйти.

Она попала в спокойный, приятный дом, где надеялась остаться подольше: хозяин его, фабрикант, человек энергичный, судя по всему, любил свою работу. Супруга его была приветливая и веселая женщина, а наняли Терезу к двум девочкам, только-только начавшим превращаться в подростков, умным, хорошо воспитанным барышням, с которыми было легко управляться, причем обе отличались необычайной музыкальностью. Тереза уже привыкла быстро приспосабливаться к чужим порядкам, умела теперь соразмерять степень отчужденности и доверительности и приводить их в правильное соотношение, что и составляло в значительной степени суть ее профессии. Прежде всего она остерегалась прикипать душой к юным существам, воспитание которых возлагалось на нее, но в то же время не оставалась к ним равнодушной. Главным в этих отношениях было своего рода прохладное материнское чувство, которое она по своему желанию могла повышать или понижать на несколько градусов. Таким образом, она была в душе совершенно свободна, когда закрывала за собой дверь дома, и в то же время чувствовала себя дома, когда возвращалась. Мальчика своего она навещала регулярно, причем во время разлуки ее не мучила особая тоска по нему.

Однажды, в начале зимы, когда Тереза ехала в Энцбах, из-за тесноты в вагоне ей пришлось занять место в купе первого класса. Элегантный, уже переживший первую молодость мужчина — единственный, кроме нее, пассажир в этом купе — завязал с ней разговор. Он направлялся за границу, и, для того чтобы заехать ненадолго в некое поместье, куда можно было добраться только с одной маленькой промежуточной станции, он начал свое путешествие в обычном пассажирском поезде. У него была немного аффектированная манера говорить и при этом поглаживать указательным пальцем правой руки усики, подстриженные на английский манер. Тереза с готовностью примирилась с тем, что он принял ее за замужнюю женщину, и у него не было причин сомневаться в искренности ее слов — она, мол, едет в гости к своей приятельнице, супруге врача и матери четверых детей, которая круглый год живет в деревне. Когда она собралась выходить в Энцбахе, он выпросил у нее обещание увидеться с ним через две недели, после его возвращения из Мюнхена, и раскланялся, поцеловав ей руку.

Шагая по заснеженной дороге к хорошо знакомой усадьбе, Тереза почувствовала, что ее походка стала легче, чем обычно, и возросла уверенность в себе. Однако к своему ребенку она на этот раз испытала странное чувство отстраненности, и ее сильно раздражала речь Франца, в которой нельзя было не заметить если не ярко выраженной диалектной окраски, то все более несомненных крестьянских интонаций. Она раздумывала, не пора ли и не велит ли ей долг забрать мальчика отсюда и взять с собой в город. Но как это сделать? И пока Тереза пила кофе в душной комнате с низким потолком при свете керосиновой лампы, фрау Лейтнер рассказывала ей всякие новости, Агнесса в воскресном платье сидела с шитьем возле печки, а Франц тихонько читал по складам книжку с картинками, перед ее глазами все время стоял тот незнакомый господин из поезда — как он теперь один сидит в купе в своей элегантной шубе и желтых перчатках и мчится сквозь метель в далекие страны; она чуть-чуть казалась себе самой той замужней дамой, которую перед ним разыграла. А если бы он узнал, что она ехала в деревню отнюдь не к приятельнице, а к своему ребенку, к своему внебрачному ребенку, которого зачала от афериста по имени Казимир Тобиш? Тереза содрогнулась при этой мысли. Она подозвала к себе мальчика и стала его ласкать и целовать, точно хотела загладить какую-то вину перед ним.

Следующие четырнадцать дней тянулись с такой мучительной медлительностью, словно свидание с тем незнакомцем было целью ее жизни, и чем ближе становился этот день, тем больше она боялась, что он не выполнит уговор. Однако он явился. Даже поджидал на углу улицы. Облик его сегодня ее немного разочаровал. В купе она не заметила, что он пониже ее ростом и почти совершенно лыс. Но его манера произносить слова и в особенности звучание его голоса произвели на нее точно такое же впечатление, как тогда. Тереза сразу заявила, что у нее только полчаса времени, она приглашена на чашку чая, где встретится с мужем, чтобы потом пойти вместе в театр. Незнакомец не был напористым. Он не хотел также показаться назойливым, со всем согласился и счел более важным наверстать упущенное в прошлый раз и представиться: