Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

Вместо зач. вписан на полях и вновь зач. след. вариант.

Зачеркнуто: Как только я из области сознания с неопровержимым

Зач.: Сознание <���вид> мое

Зач.: есть существенное свойство разума

[противоречие само в себе.]

В рукописи: друг другу, сами и себе.

Зач.: мысл[и], значени[и]

Далее вписано окончание фразы вместо зач.: понятия жизни <���из <���каждое>, из которых каждое определяет одно другое. Если мы <���говорите свобода> более своб[одны],

Зач.: Мы никогда не можем сказать: свободен и необходим, но можем сказать: более свободен и тогда разумеем только менее необходим, и наоборот. <���То, что> Мы называем свободой, необходимостью только известное отношение воли к разуму, ту точку зрения, с которой мы рассматриваем <���действия людей> жизнь и человека. <���Если, выходя из сознания, мы раздв[игаем] единого себя, находящегося в настоящем> Если мы рассматриваем их из их сознания единого <���свободного момента>, отрешенного от мира в момент настоящего и вне зависимости от причин, то мы видим их более свободными <���если мы> <���чем более мы>, смотря по представляющейся цели ума человеческого. Если цель наша состоит в отыскании законов сознания <���и выражении>, мы ограничиваем отношение человека к миру, период времени и зависимость от причин <���и рассматриваем>, тем свободнее нам представляются действия людей, чем в большей связи с миром во времени и в зависимости от причин, тем необходимее.

Рассматривая себя в своем единстве в момент настоящего вне причин, мы распространяем область свободы и настолько нарушаем область необходимости наших поступков и законы свободы вообще, имеем дело с сознанием и отыскиваем его законы. Так поступает философия, антропология, психология, искусство.

Если цель наша состоит в отыскании законов разума, рассматривая человека в связи с внешним миром <���мы имеем дело с законами разума>, временем и пространством, мы, подчиняя им явления жизни <���находим необходимое> настолько увеличива<���ем> область необходимости, насколько уменьша[ем] область свободы.

История рассматривает человека в его связи с внешним миром, во времени и в зависимости от причин и потому она <���может рассматривать> не имеет дела до сознания свободы и стремится только к <���раздвижению> отысканию законов необходимости.

Для истории существуют только линии движения человеческих воль, один конец которых скрывается в неведомом и на другом конце которых движется в связи с внешним миром во времени и в зависимости от причин сознание свободы человека.

Далее зачеркнуто на полях: Две границы разума и сознания из разумного вывода.

Зач.: Но как скоро

Зач.: воля проявляется в жизни в связи с внешним миром во времени

Зач.: Но как скоро воля человека проявляется в связи с миром во времени, в прошедшем и в зависимости от причин, так свобода воли есть только отношение этой воли к законам разума, к закону необходимости.

Единственный путь для постижения той воли есть подчинение ее законам разума, то есть необходимости. Как Вместо зач. вписано на полях и опять зач.: Воля в проявлении своем есть то, что мы рассматриваем. Разум есть то орудие, посредством которого мы рассматриваем. Далее зач. в основном тексте: И как скоро воля человека проявляется в связи с внешним миром, во времени, в прошедшем и в зависимости от причин, то существует только отношение этой воли <���свободы> к законам разума <���необходимости>, т. е. закон необходимости, определяющий значение <���свободы> воли.

Вместо зач. вписан над строкою и на полях текст след. абзаца .

Зач.: приложение

Зачеркнуто: стремится только к отысканию законов необходимости, определяющих волю человека. Вместо зач. вписан текст до конца фразы.

Зач.: <���историю на самой действительности. Мы <���видели, что> признаем основания, на которых строятся оба противуположные умозаключения, неопровержимые, но умозаключения, выводимые из них, имеют ли такую неопровержимую достоверность? Одинаково ли достоверны доводы разума и сознания и в противуречиях своих не уступают ли одни другим?

Рассматривая с точки зрения достоверности доводы разума и сознания, мы увидим, что первые имеют характер несомненности.

Достоверность вывода нашего о свободе представляется <���нам зависящею от> то большею, то меньшею и очевидно находящеюся в зависимости от некоторых других условий. Необходимость, как вывод разума, не может представляться большей или меньшей и зависящей, кроме тех условий, которые принимаются ее причинами; но свобода, как вывод сознания, представляется большей и меньшей и более или менее зависимой.>

Каким образом в действительности соединяются эти два противуречия? Всегда ли одинаково достоверен закон необходимости разума и сознания и в противуречии своем не уступают ли одни другим.

Доводы разума имеют логическую достоверность и никогда не уступают противуположным доводам. Свобода и необходимость каждого рассматриваемого нами поступка представляется нам то большею, то меньшею и всегда тем более свободною, чем менее необходимою, и наоборот.

Далее на полях вместо зач. вписан текст варианта до слов: мы видим свободу. И наоборот.

Зач.: видим, что

Зач.: том, что первый человек

Зачеркнуто: очевиднее

Зач.: вменяемости, т. е. и вписаны след. два слова.

Зач.: Ребенок, пьяный, человек в сильном раздражении очевидно менее свободны, чем человек взрослый, трезвый и спокойный.

Далее вписано позднее и зач. на полях:

Есть поступки, как, например, убийство на войне или сумашедшим, которые нам представляются совершенно несвободными; есть такие, как убийство в гневе, которые нам <���кажутся> представляются более <���свободны[ми]>, и такие, как убийство с холодно обдуманным расчетом, которые нам кажутся <���совершенно> еще более свободными.

Далее следует зач. текст на листах:

Понятие вменяемости, то есть свободы, очевидно имеет известную постепенность.

<���Вникая> Рассматривая условия, от которых зависит эта постепенность, мы найдем <���их два> их три: