Николай Лейкин - Вне рутины

— Да ужъ право не знаю, Антіохъ Захарычъ, — замялась Манефа Мартыновна. — А если она, паче чаянія… Вѣдь хоть и дочь она, а чужая душа — потемки.

— Отказала-бы мнѣ? — перебилъ ее Іерихонскій. — Ну, тогда вы, какъ честные люди, возвратите мнѣ браслетъ. Не правда-ли: вѣдь возвратите?

— Конечно-же, возвратимъ, Антіохъ Захарычъ.

— Ну, такъ вотъ возьмите и передайте Софьи Николаевнѣ. Я сію минуту… Прошу извиненія…

Іерихонскій поднялся изъ-за стола, отправился къ себѣ въ спальню и вернулся оттуда со шкатулкой палисандроваго дерева съ бронзовыми скобками на углахъ и съ перламутровой инкрустаціей на крышкѣ — очень старинной работы. Онъ отворилъ шкатулку, вынулъ оттуда полинялый красный сафьянный футляръ и, доставъ изъ него браслетъ съ крупными брилліантами и рубиномъ посрединѣ, сказалъ Манефѣ Мартыновнѣ:

— Пожалуйте… Прошу передать отъ меня…

— Мерси, мерси, Антіохъ Захарычъ… — говорила та.

— Но подъ условіемъ возвратить, если-бы дѣло, храни Богъ, не состоялось, — прибавилъ онъ еще разъ.

— Да непремѣнно, непремѣнно. Желаете росписку можетъ быть?

— Вѣрю такъ. Мы сосѣди, и я къ вамъ приглядѣлся.

Онъ махнулъ рукой, помолчалъ и спросилъ:

— Можетъ быть, многоуважаемая, вы интересуетесь посмотрѣть на остальныя драгоцѣнности, которыми будетъ владѣть Софія Николаевна въ случаѣ ея согласія на бракъ?

— Покажите, Антіохъ Захарычъ.

Іерихонскій вынулъ изъ шкатулки три нитки жемчуга, дамскіе часы съ эмалью и брилліантами, съ золотой цѣпочкой, брилліантовое ожерелье, нѣсколько колецъ съ брилліантами, серьги.

Манефа Мартыновна разсматривала драгоцѣнности и шептала:

— Прелесть, прелесть… Восторгъ что такое!

Іерихонскій держалъ въ рукѣ колечко съ брилліантомъ, рубиномъ, сапфиромъ и изумрудомъ.

— Въ виду того, что вы обѣщаетесь возвратить въ случаѣ неудачи моего предложенія, позвольте къ браслету присоединить и это колечко.

— Да ужъ на первый-то разъ, я думаю, довольно, — отказывалась Манефа Мартыновна.

— Возьмите, возьмите. Молодыя дѣвушки любятъ брилліанты. Надѣнетъ на пальчикъ его, оно заблеститъ и это можетъ расположить Софію Николаевну въ мою пользу, — настаивалъ Іерихонскій.

Манефа Мартыновна взяла.

— Балуете вы Соняшу. Ахъ, какъ балуете! — говорила она.

— Боже мой! Только-бы расположить.

Черезъ полчаса она съ дарами для дочери уходила отъ Іерихонскаго домой. Іерихонскій нѣжно поцѣловалъ при прощаньи у ней руку, проводилъ ее по лѣстницѣ до ея квартиры, позвонился для нея, еще разъ приложился къ рукѣ и раскланялся.

Соняша сама отворила матери дверь, пропустила ее въ прихожую и иронически спросила:

— Насладились-ли?

— Ахъ, Соняша! Напрасно ты такъ насмѣхаешься надъ нимъ, — отвѣчала мать, входя въ комнаты. — Изъ моихъ разсказовъ ты сейчасъ увидишь, что это прекраснѣйшій человѣкъ и рѣдкой души.

— Вы вѣдь и раньше такъ говорили.

— Но сегодня я заручилась многими и многими доказательствами, что это превосходнѣйшій человѣкъ. Не глумиться тебѣ надъ нимъ надо, а пойти завтра въ церковь и поставить свѣчку Николаю угоднику, покровителю бѣдныхъ невѣстъ. Да, да… Это слѣдуетъ сдѣлать.

— Позвольте… Чѣмъ-же это васъ т. жъ очаровалъ Іерихонскій? — спросила Соняша съ усмѣшкой.

— Многимъ и очень многимъ. А вотъ пока получи кое-что — и можетъ быть это и тебя очаруетъ.

Манефа Мартыновна полѣзла въ карманъ, вынула оттуда два сафьянныхъ футляра съ браслетомъ и кольцомъ, открыла ихъ и протянула ихъ Соняшѣ.

Та попятилась.

— Что это? — спросила она.

— Брилліантовый браслетъ и кольцо тебѣ въ подарокъ. Нѣтъ, какая предупредительность!

Дочь не брала.

— Я не возьму, — сказала она. — Пошлите ему ихъ обратно.

— То-есть какъ это обратно? Тебѣ посылаетъ эти два подарка твой женихъ, — проговорила мать.

— Я не считаю еще его своимъ женихомъ, — покачала головой Соняша. — Я ему не давала еще слова.

— Но вѣдь ты въ принципѣ согласилась.

— Мало-ли, что я въ принципѣ согласилась! Вчера я согласилась, а сегодня могла отдумать.

— Соняша! Да вѣдь ты изъ меня подлячку дѣлаешь! — воскликнула Манефа Мартыновна. — Вчера-же ты мнѣ сказала… вчера или сегодня, я не помню хорошенько, что ты въ принципѣ согласна.

— Что такое принципъ? Принципъ — нуль. Но у меня есть еще детали.

— Онъ и на всѣ детали согласенъ. На всѣ, на всѣ… Вотъ я тебѣ сейчасъ все разскажу.

— Да и разсказывать нечего. Нѣтъ, очевидно, вы тутъ что-нибудь перепутали. Какъ можно принимать цѣнные подарки, если мы еще ни въ чемъ не условились.

— На все, на все согласенъ. Онъ даже навстрѣчу намъ идетъ. Предлагаетъ то, о чемъ мы даже еще и не уговорились съ тобой, какъ слѣдуетъ. Онъ мнѣ сказалъ, что согласенъ даже на то, чтобы я жила вмѣстѣ съ вами, если ты этого захочешь.

— Ну, не думаю я, чтобы я на это согласилась, — опять покачала головой Соняша.

— Какъ? Мать родную?.. И ты мнѣ это въ глаза говоришь? — вскричала Манефа Мартыновна.

— Не кричите, не кричите. Это вопросъ второстепенный, — остановила ее дочь. — Но если ужъ вы съ нимъ въ такія откровенности пустились, то намекнули-ли вы о томъ, что я считаю самымъ существеннымъ? Это о безпрекословной выдачѣ мнѣ отдѣльнаго вида на жительство при первомъ моемъ требованіи?

— Разумѣется, не говорила объ этомъ. Какъ я могу говорить о такихъ предметахъ, если человѣкъ мнѣ суетъ брилліантовые подарки для передачи тебѣ! Объ этомъ ужъ ты сама скажешь. Да вѣдь ты говорила, что у тебя будутъ предъявлены ему письменныя условія. Письменныя-то ужъ все какъ-то лучше, деликатнѣе. Возьми браслетъ-то, надѣнь на руку, посмотри, какая это прелесть.

Мать протянула еще разъ Соняшѣ браслетъ. Та, наконецъ, взяла его, надѣла на руку, сдѣлала гримасу и проговорила:

— Стараго фасона. Такіе браслеты носили во времена Очакова и покоренія Крыма.

— Да вѣдь, я думаю, фасонъ-то всегда передѣлать можно, а старые брилліанты всегда дороже цѣнятся. Въ нихъ вода лучше.

— Брилліанты-то крупные… — сказала Соняша, разсматривая браслетъ.

— Еще-бы. А посмотри, какое кольцо. За сто рублей такое кольцо не купишь.

Соняша надѣла кольцо, помотала рукой около лампы и пробормотала:

— Ничего себѣ.

— И остальные брилліанты мнѣ показалъ. У него, Соняша, много брилліантовъ. Колье есть. И все это онъ тебѣ въ день свадьбы…

— Насчетъ капитала-то у него не справились?

— Да развѣ можно, Соняша! Обстановка квартиры у него не особенная. Все старое, подержанное. По разсказамъ Дарьи, я много лучшаго ожидала, но домъ — домъ чаша полная. Много мѣдной посуды, самоваровъ, серебра. Но такъ какъ онъ мнѣ сказалъ, что онъ готовъ перемѣнить квартиру на болѣе просторную, если-бы ты этого пожелала, то, разумѣется, онъ не поскупится и на новую мебель хоть для спальни.