Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 88

2Толстой смог выехать только 25 июня.

1902 г. Июня 2? Гаспра.

Получил, любезный друг В[ладимир] Г[ригорьевич], ваше последнее письмо, где вы спрашиваете о том, что мы в России думаем о положении вещей. Я, по крайней мере, хотя и живу в России, не могу себе составить никакого определенного мнение о том, чем всё это кончится. Вы совершенно верно пишете, что русские люди проснулись. Это несомненный, новый факт, и точно так же верно пишет мне на днях наш милый Булыгин, 1что теперешнее правительство напоминает ему того пьяницу, который говорит: «Пить — умереть, и не пить — умереть; так уж лучше пить!» Это — два главные явления. То, что русские люди, и народ даже, проснулись или просыпаются, и потому начинают действовать; правительство же всё глубже и глубже уходит в свою раковину и хочет не только удержать настоящее положение вещей, но еще вернуться к более старому и отсталому. Из соединения этих двух явлений непременно должно выйти что-нибудь новое, но что это будет, я не могу даже гадать, да, я думаю, и никто не может предвидеть, так как история никогда не повторяется. Одно, что мы можем знать, это то, что положение очень напряженное, и всем людям, желающим помочь делу осуществления добра, более чем когда-нибудь, надобно энергично действовать. Я живо чувствую это и, как я ни плох, занят теперь статьей: «Обращение к рабочему народу», которую почти кончил и на днях надеюсь выслать вам. 2Третьего дня, в один и тот же день, получил «Освобождение» 3Струве и новую «Жизнь». 4Первое очень недурно. «Жизнь» же, к сожалению, совсем не удовлетворила меня. Не говоря о несерьезности тона, главный недостаток — это нелепое, ничем не оправданное предрешение хода человеческой жизни, долженствующей будто бы неизбежно выразиться в социализме. Материала интересного там очень много. Я говорю о перечне стачек и политических наказаний и ссылок. Но в общем я не могу себе представить читателя этого журнала и того влияния, которое он может иметь. Статью о воспитании 5— я получил первый лист и нынче — третий, но второго у меня нет. Не смущайтесь тем, что я пишу вам не своей рукой. Я совершенно в состоянии писать и пишу сам, но теперь вечер, и я особенно устал нынешний день, а хочется не оставлять вас без ответа. Я встаю, провожу целый день на воздухе и, хотя и согнувшись по-стариковски, могу пройти шагов двадцать и тридцать.

Ну вот и всё. Прощайте, милые друзья. Пишите почаще. По секрету скажу вам, что, несмотря на то, что я поправляюсь, я чувствую, что скоро уйду от этой жизни. И не то что мысль эта не оставляет меня, но я не оставляю этой мысли, et je m’en trouve très bien. 6Может быть, я ошибаюсь, но мне хотелось сказать это вам.

Л. Толстой.

Отрывки напечатаны в журнале «Единение» 1917, № 2; «Толстой и Чертков», стр. 312, 313. Написано под диктовку до слов: «Ну, вот и всё». Дальше до конца рукой Толстого. Датируется на основании сопоставления слов: «Третьего дня... получил «Освобождение» Струве и... «Жизнь» с письмом Толстого к М. Л. Оболенской от 31 мая, в котором он упоминает о получении журналов «Освобождение» и «Жизнь». Ответ на письмо от 5 июня н. с., в котором Чертков просил высказать мнение о происходящих в России «волнениях».

1Письмо М. В. Булыгина от 17 мая 1902 г.

2В Дневнике от 3 июня Толстой записал, что «почти кончил» эту статью, однако он продолжал работать над ней до 22 июля. Впервые напечатано под заглавием «К рабочему народу», Christchurch, 1902.

3Журнал «Освобождение», орган либеральной буржуазии, издававшийся в 1902—1905 гг. сперва в Штутгарте, потом в Париже. Редактором журнала был П. Струве. Всего вышло 79 номеров.

4Журнал «Жизнь», издававшийся в 1899—1901 гг. в Петербурге орган легального марксизма. После запрещения журнала издание было перенесено за границу, где вышло 5 номеров. Редактором был В. А. Поссе.

5Л. H. Толстой, «Мысли о воспитании и обучении». Собраны В. Г. Чертковым, Christchurch, 1902.

6[я чувствую себя поэтому очень хорошо.]

1902 г. Июня 24. Гаспра.

Не отвечал долго на вашу телеграмму, дорогой друг, п[отому] ч[то] мы 4-ый раз вчера, 23-го, отложили отъезд. То холода в России, то буря, то нездоровье Саши, кот[орая] и теперь больна чем-то вроде инфлуэнцы, 38,4. Но мы, с разрешения врачей, все-таки завтра, 25-го, думаем выехать.

Ваши отчеты о собраниях в Bornemouth 1я прочел, и мне очень понравилось. Прочел и вашу речь на унитар[ианском] собрании. 2Очень хорошо и похоже на вас: мягко и твердо и смело. Как жаль, что люди больше дорожат преданием, чем истиной. Это заметка о молитве.

Бедный милый Пав[ел] Алек[сандрович] Бул[анже] приехал сюда за нами с вагоном на один день 3и живет к моей радости 2-ю неделю, но боюсь, что это ему повредит и в семье и на службе. Он много переписывал, вместо Саши, все эти дни, и мне кажется, что я кончил и могу приняться за другое.

Хотел нынче отвечать вам на ваш философ[ский] вопрос, да не успел. А очень хочется ответить, тем более что я и не думаю отрицать реальности существования внешнего мира. Ответы мои на ваши вопросы есть в моем дневнике, если у вас есть список.

Жизнь человеческая в этом мире есть рост, изменение отдельного ограниченного существа. Рост или изменения в этом от дельном существе мы познаем в виде движения. Отдельность же или ограниченность этого существа — в виде материи, тела. Пределы изменений нашего существа и изменений других существ мы познаем в виде движения. Пределы отдельного огра ниченного существа мы познаем в виде материи. Меру измене ний отношений, изменений разных существ дает нам время; меру пределов, отношения пределов разных существ, дает нам пространство.

Так как мы познаем себя только как пределы изменений нашего существа по отношению изменений других существ и пределы своей отделенности по отношению других существ, то мы не можем не признавать существования существ вне нас. Мы узнаем некоторых из них по нашему отношению к ним и по аналогии их устройства и предельности с нашей. Некоторых же мы, хотя и прикасаемся с ними, как, н[а]п[ример], с зем лей, солнцем, мы, хотя и признаем их нашими пределами, мы не знаем.

Жизнь состоит в изменении, росте и расширении пределов. Сначала расширяются пределы движения и материи, потом движения и материя не поспевают за ростом, и тогда они разрушаются, и наступает смерть: уничтожение пределов как движения, так и материи в этом мире.

В какой форме переходит жизнь в новое состояние, мы не только не можем знать, но не можем и говорить. Мы скажем: «начнется новая жизнь», и скажем не то, п[отому] ч[то] слово «кончилось», «начнется» означает последовательность во времени, а в новой жизни мы не имеем права предполагать измене ний и движения, т[ак] к[ак] и то и другое есть свойство только этой жизни. Точно так и в пределах отдельности в материи и пространстве, т[ак] к[ак] и то и другое — свойство только этой жизни.