Акутагава Рюноскэ - Новеллы

«Мы пошли всей компанией, то есть папа, мама и мы, дети, за Воронку.

Папа поставил Тургенева на лучшее место, а сам стал шагах в полутораста от него на другом конце той же поляны.

Мама стояла с Тургеневым, а мы, дети, невдалеке от них развели костер.

Папа стрелял несколько раз и убил двух вальдшнепов, а Ивану Сергеевичу не везло, и он все время завидовал счастью отца.

Наконец, когда стало уже темнеть, на Тургенева налетел вальдшнеп, и он выстрелил.

— Убили? — крикнул отец с своего места.

— Камнем упал, — пришлите собаку поднять, — ответил Иван Сергеевич.

Папа послал нас с собакой, Тургенев указал нам, где искать вальдшнепа, но как мы ни искали, как ни искала собака, вальдшнепа не было.

Наконец подошел Тургенев, пришел папа, — вальдшнепа нет.

— Может быть, подранили, мог убежать, — говорил папа, удивляясь, — не может быть, чтобы собака не нашла, она не может не найти убитую птицу.

— Да нет же, Лев Николаевич, я видел ясно, говорю вам, камнем упал, не раненый, а убитый наповал, я знаю разницу.

— Но почему же собака его не находит? Не может быть, что-нибудь не то.

— Не знаю, но только скажу вам, что я не лгу, камнем упал, — настаивал Тургенев.

Так вальдшнепа и не нашли, и остался какой-то неприятный осадок, как будто кто-то из двух не совсем прав. Или Тургенев, говоря, что он убил вальдшнепа, или папа, утверждая, что собака не может не найти убитой птицы.

И это случилось как раз тогда, когда обоим им так хотелось избежать всяких недоразумений.

Ведь для этого они даже избегали серьезных разговоров и проводили время только в приятных развлечениях…

Вечером, прощаясь с нами, папа тихонько шепнул нам, чтобы мы утром, пораньше, пошли опять на это место и поискали бы хорошенько.

И что же оказалось?

Вальдшнеп, падая, застрял в развилке, на самой макушке осины, и мы насилу его оттуда вышибли.

Оба они оказались правы, и все кончилось к обоюдному удовольствию».

«Мои воспоминания» были переведены на японский язык с текста, печатавшегося в 1913 году в газете «Русское слово», и вышли под названием «Ко-но митару тити Торустой» в Токио, изд. Синтёся, в 1914 году, раньше, чем они вышли отдельным изданием в России [Сведения об издании мемуаров И. Л. Толстого в Японии были по моей просьбе любезно сообщены мне специалистом по русской литературе К. Наруми, за что приношу ему благодарность.]. Из этого и других имеющихся на японском языке источников (они указаны ниже) заимствованы и отдельные детали рассказа. Психологическая разработка, разумеется, принадлежит автору; в связи с ней сделаны некоторые симптоматические отступления от рассказа в мемуарах И. Л. Толстого. О сложности отношения Акутагава к личности Л. Н. Толстого говорит и его заметка: «Толстой» («Слова пигмея») — см. с. 537 наст. изд.

Стр. 300. … сказал именно «откусить ». — См. «Мои воспоминания» И. Л. Толстого, с. 29.

… они не позволят мне их целовать . — См.: П. Бирюков. Л. Н. Толстой. Биография, т. II, 1908, с. 275.

Стр. 303. … которая обычно служила Толстому кабинетом. — См. «Мои воспоминания», с. 132.

…на стене голова оленя… — См.: там же, с. 41–42.

Стр. 304. Если будет время, прочитайте. — Сухотина-Толстая пишет: «Тургенев много говорил о Мопассане… Он первый указал на него моему отцу, когда Мопассан был еще начинающим молодым писателем. Он дал отцу роман Мопассана «La Maison Tellier» и посоветовал отцу прочесть его. Но на отца эта книга не произвела впечатления» (Сухотина-Толстая. Друзья и гости Ясной Поляны, по изд. 1923 г., с. 14).

Это был Гаршин . — Речь идет о посещении Гаршина в марте 1880 г., когда у него уже начиналась психическая болезнь (см.: «Мои воспоминания», с. 135).

Стр. 305. …во всем, что делают другие, подозревает фальшь. — Бирюков приводит цитату из воспоминаний о Тургеневе Евгения Гаршина: «У Толстого, рассказывал Тургенев, рано сказалась черта, которая затем легла в основание всего его довольно мрачного миросозерцания, мучительного прежде всего для него самого. Он никогда не верил в искренность людей. Всякое душевное движение казалось ему фальшью…» (Бирюков. Л. Н. Толстой. Биография, т. 1, 1906, с. 276).

Стр. 307. Бог Агни — ведический бог огня.

Под «свитком картины» имеется в виду т. н. «эмакимоно»: рассказ в картинах религиозного или светского содержания.

Стр. 319. Суси — колобки из вареного риса, сдобренного уксусом и солью, с рыбной или овощной начинкой.

Стр. 320. Тэнгу — персонаж японских сказок, который часто совершает злые проделки.

В новелле использован сюжет сборника «Кондзяку моногатари», XXIX, 23; имя разбойника Тадзёмару взято из того же сборника, из плохо сохранившейся повести, XXIX, 2.

Стр. 323. Тё — мера длины, равная 109 м.

Стр. 324. В часы первой стражи — в восемь часов вечера.

…за храмом Акиторибэ, посвященном Биндзуру… — Японские храмы, как буддийские, так и синтоистские, обычно посвящены какому-нибудь одному божеству или святому. Биндзуру ( санскр. Пиндола) — первый из шестнадцати архатов, то есть учеников Будды.

Стр. 325. … ее лицо показалось мне ликом бодисатвы. — «Образ бодисатвы» здесь соответствует нашему «ангельский лик».

… нашел там много зеркал и мечей. — Зеркала в древности были металлические, обычно бронзовые.

Генерал Ноги принадлежит к числу тех деятелей новой Японии, имена которых особенно охотно использовались для националистической пропаганды. Один из крупнейших японских полководцев, он выступил на авансцену в решающий момент развития японского империализма. Участие в японо-китайской войне дало ему чин генерал-лейтенанта и баронский титул. Но славу принесло ему взятие Порт-Артура в японо-русскую войну. Ноги, уже в чине полного генерала, состоял в должности командующего 3-й армией, сформированной специально для взятия Порт-Артура, и руководил жесточайшими штурмами, стоившими японцам огромных потерь. Порт-Артур был взят 1 января 1905 года. Эта решающая для исхода войны победа дала генералу Ноги графский титул и звание члена Высшего военного совета.

Однако не только военные успехи сделали из генерала Ноги популярнейшую фигуру националистической пропаганды. Не меньшую популярность создало ему то, что его можно было назвать «образцом древнего воина, живым воплощением бусидо». Воспитанный в духе традиций кодекса феодальной воинскойчести (он родился в 1848 г.), генерал Ноги подчеркнуто воплощал эти традиции в жизнь. Особенно прославляется как проявление бусидо его смерть. После кончины императора Мэйдзи, последовавшей в июле 1912 г., он, как говорят официальные биографы, «впал в безысходную тоску» и в конце концов совершил самоубийство. Это самоубийство явилось величайшим актом феодальной верности, требовавшей «смерти вслед за господином». В день похорон императора, 13 сентября, за несколько часов до смерти, он в полной форме, при всех орденах сфотографировался и затем при звуке выстрела, оповещавшего о выезде катафалка с прахом императора, совершил у себя дома харакири. Одновременно, следуя феодальному принципу верности мужу, покончила с собой его жена.