Джейн Остен - Эмма

– О! Когда галантный молодой человек вроде Фрэнка Черчилля пишет записку прекрасной даме, такой, как мисс Вудхаус, – сухо возразил мистер Найтли, – он, без сомнения, расстарается.

Обед был накрыт; миссис Элтон была готова еще прежде, чем с нею заговорили, и, прежде чем мистер Вудхаус подошел к ней с просьбой позволить сопровождать ее в столовую, она уже щебетала:

– Я должна идти первой? Ах, право, мне так стыдно, что приходится всегда возглавлять процессию!

Упорство Джейн в намерении самой забирать свои письма не ускользнуло от внимания Эммы. Она все видела и слышала и не без любопытства гадала, удачным ли оказался ее поход на почту сегодняшним дождливым утром. Она подозревала, что поход увенчался успехом – вряд ли отправляются из дому в дождь, если не надеются получить весточку от кого-то очень близкого и дорогого. Наверное, усилия ее были не напрасными. Ей показалось, что вид у Джейн чуть более живой и радостный, чем обычно: и лицо, и глаза ее излучают какое-то сияние.

Она уже готова была задать пару вопросов об успехе экспедиции или о том, дорого ли стоит посылать письма из Ирландии, вопросы буквально вертелись у нее на кончике языка, но она удержалась. Она вспомнила о своей решимости ни словом не задевать чувства Джейн Ферфакс, и они рука об руку последовали за другими дамами, словно самые добрые подруги, что необычайно шло к красоте и грации обеих.

Когда дамы после обеда возвратились в гостиную, Эмма обнаружила, что гости поневоле разбились на два кружка; какое злонамеренное упорство и плохое воспитание выказала миссис Элтон, уделяя исключительное внимание Джейн и пренебрегая хозяйкою дома. Эмма и миссис Уэстон вынуждены были или почти все время разговаривать друг с другом, или же вместе хранить молчание. Миссис Элтон не оставила им выбора. Если Джейн на короткое время останавливала поток ее красноречия, вскоре он возобновлялся; и хотя говорили они в основном полушепотом, особенно миссис Элтон, не составляло особого труда услышать, о чем шла речь: достаточно долго обсуждали почту, опасность подхватить простуду, письма и дружбу. За этим последовала тема, которая должна была быть неприятна Джейн: миссис Элтон принялась расспрашивать, нашла ли она уже себе подходящее место, и щебетать о своих планах в этом направлении.

– Вот и апрель на дворе, – заметила она. – Знаете, я изрядно волнуюсь за вас. Ведь скоро июнь.

– Но я никогда не ставила себе сроком ни июнь, ни любой другой месяц – просто ждала наступления лета.

– И у вас пока нет никаких известий?

– Я еще не наводила справок… и пока не хочу ни о чем хлопотать.

– О, дорогая моя, но нельзя же так долго тянуть! Вы и понятия не имеете, как трудно получить именно такое место, какое вам бы хотелось.

– О, я-то как раз имею понятие! – возразила Джейн, качая головой. – Дорогая миссис Элтон, кому же и знать об этом, как не мне?

– Но у вас нет моего знания света. Вы не знаете, как много кандидаток подыскивают себе первое место! Я перевидала множество гувернанток у соседей, живущих рядом с «Кленовой рощей». Вот у миссис Брэгг, кузины мистера Саклинга, отбою не было от желающих. Все стремились попасть в ее семью, потому что она вращается в высшем обществе. Вообразите, у нее в классной комнате восковые свечи! Можете себе представить, сколь заманчивым было бы служить у нее! Лично мне больше всего на свете хотелось бы видеть вас именно в доме миссис Брэгг.

– Полковник и миссис Кемпбелл должны вернуться в Лондон в середине лета, – сказала Джейн. – Я собираюсь провести с ними некоторое время… Уверена, они захотят этого. А после я, возможно, и начну искать себе место. Однако мне не хотелось бы, чтобы вы утруждали себя сейчас наведением каких-либо справок.

– Утруждала! Да, ваша стеснительность мне знакома. Вы боитесь обременить меня. Но, дорогая Джейн, уверяю вас, даже Кемпбеллов едва ли больше меня заботит ваша судьба. Сегодня или завтра напишу миссис Партридж и дам ей строгий наказ не упускать из виду, если подвернется для вас что-нибудь стоящее.

– Спасибо, но мне бы не хотелось, чтобы вы упоминали сей предмет в письме к ней. Я не хочу никого утруждать раньше времени.

– Но, милое мое дитя, ведь время уже приспело! Сейчас апрель, не за горами июнь и даже июль, а мы еще ничего не сделали! Ваша неопытность меня просто удручает! Место, которого вы заслуживаете и которого желали бы для вас ваши друзья, предлагается не каждый день! На такое место не поступишь вдруг, нет-нет, вы уж как хотите, но немедленно начнем наводить справки.

– Извините, сударыня, однако к этому я никоим образом не стремлюсь. Я и сама не навожу справок и была бы очень огорчена, если бы начал хлопотать кто-либо из моих друзей. Когда я окончательно определюсь со сроками, то сама без труда найду себе работу. В Лондоне есть специальные места, конторы, куда можно направить запрос и быстро получить ответ… конторы, в которых торгуют… не то чтобы человеческой плотью, но… человеческим духом.

– Что вы говорите, дорогая, – торгуют человеческой плотью! Вы меня буквально потрясли… Если вы намекаете на работорговлю, уверяю вас, мистер Саклинг всегда был противником рабства.

– У меня и в мыслях не было сравнивать их деятельность с работорговлей, – отвечала Джейн. – Уверяю вас, я думала только о торговле гувернантками! Конечно, все зависит от того, кто ею занимается… Впрочем, взгляды хозяев мало отражаются на положении несчастных жертв. Однако хотела я сказать только то, что существуют конторы, куда можно принести объявление. Я почти не сомневаюсь, что скоро подберу для себя сносное место.

– Сносное! – повторила миссис Элтон. – Возможно, слово «сносное» отвечает вашим скромным запросам… Я знаю, как вы застенчивы и стеснительны, однако «сносное» место совершенно не устроит ваших друзей – вам нельзя соглашаться на первое же попавшееся предложение. Иначе окажетесь в какой-нибудь низкой, заурядной семье, в семье, не вращающейся в определенных кругах или не способной ценить изящество жизни.

– Вы очень любезны! Но ко всем подобным вещам я равнодушна, я не задаюсь целью непременно попасть в богатый дом. Мне кажется, что в богатом доме я буду сильнее осознавать собственное униженное положение… Я буду больше страдать от неравенства. Моим единственным условием является работа в благородном семействе.

– Я знаю вас, я знаю вас! Вы смиритесь с чем угодно, но позвольте мне попривередничать за вас. Я уверена, добрые Кемпбеллы встанут на мою сторону… При всех ваших несравненных талантах у вас есть полное право рассчитывать попасть в высшие круги. Да одного вашего музыкального образования хватит, чтобы дать вам право самой назначать условия, требовать для себя столько комнат, сколько вы пожелаете, и принимать участие в жизни семьи, насколько сочтете нужным, то есть… не знаю… Вот если бы вы к тому же играли на арфе, уверена, что вы могли бы требовать все это, но, с другой стороны, вы ведь поете так же прекрасно, как и играете… Да, я твердо уверена в том, что вы можете требовать все, что я перечислила, даже без арфы. Ставить любые условия – и ни я, ни Кемпбеллы не успокоимся, покуда не найдем для вас во всех отношениях подобающего места, соответствующего вашим достоинствам.