Джон Стейнбек - Заблудившийся автобус

Солнце село на западный холм, сплющилось, и свет его был желтим и чистым. Напоенная долина блестела под косым светом. Прозрачный промытый воздух был свеж. На полях поникшая пшеница и толстые оцепеневшие стебли овсюга подтянулись, а свернувшиеся лепестки золотых маков чуть раздались. Желтая речная вода бурлила и вертелась в бучилах и остервенело грызла берега. На заднем сиденье автобуса захлебывался храпом Ван Брант. Лоб у него был мокрый. Рот был открыт, глаза – тоже.

Прыщ пересел к Норме, она грациозно подобрала юбку и отодвинулась к окну.

– Как по-твоему, чего этот старикан хочет от девушки? – подозрительно спросил он.

– Не знаю, – сказала Норма. – Одно тебе скажу. Она себя в обиду не даст. Она замечательная девушка.

Прыщ сказал:

– Ну, не знаю. Есть и кроме нее замечательные девушки.

Норма вспыхнула.

– Кто же, например? – спросила она иронически.

– Ты, например, – сказал Прыщ.

– Вот как! – Она этого не ожидала. Она опустила голову и стала смотреть на свои сморщенные пальцы, стараясь овладеть собой.

– С чего ты вдруг взяла и уволилась? – спросил Прыщ.

– Миссис Чикой плохо ко мне относилась.

– Я знаю. Она ко всем плохо относится. Жалко, что ты ушла. Мы бы с тобой могли подружиться.

Норма не ответила. Прыщ предложил:

– Если скажешь, я притащу пирог с изюмом. Они довольно вкусные.

– Нет. Нет, спасибо. Подумать о еде не могу.

– Тошнит?

– Нет.

– Вообще, если бы ты вернулась туда на работу, мы могли бы ездить на субботний вечер в Сан-Исидро – на танцы или еще куда.

– Раньше ты об этом не подумал, – сказала она.

– А я не думал, что нравлюсь тебе.

В ней появилось лукавство. Это была восхитительная игра.

– А почему ты думаешь, что теперь нравишься? – сказала она.

– Ну, ты теперь другая. Вроде изменилась. Мне нравится твоя прическа.

– А-а, это, – сказала она. – Да там, в закусочной, вроде как незачем прихорашиваться. Кто меня увидит?

– Я, – галантно сказал Прыщ. – Давай назад. Тебя возьмут обратно. Гарантирую.

Она покачала головой.

– Нет, когда я ухожу – я ухожу. Обратно не приползу. А кроме того, пора подумать о будущем. У нас есть планы.

– Какие планы?

Норма заколебалась, стоит ли рассказывать. С одной стороны, можно сглазить – но удержаться она не могла.

– У нас будет квартирка с красным диваном и радио. Будет плита, холодильник, и я буду учиться на сестру. – Ее глаза сияли.

– Кто это «мы»?

– Мы с мисс Камиллой Дубе, вот кто. Когда я стану сестрой, у меня будет на что одеваться, мы будем ходить в театр и, может быть, принимать друзей.

– Ерунда, – сказал он. – Не будет этого.

– Почему ты так говоришь?

– Не будет, и все. Слушай, чего ты не вернешься к Чикоям? Я изучаю радар, а там уйдем вместе и, кто его знает, может, и сойдемся. Ведь девушке – ей же хочется замуж. Я парень молодой. Ну а… это… парню хорошо иметь жену. Это делает его вроде… целеустремленным.

Норма посмотрела ему в глаза серьезным вопросительным взглядом, – не смеется ли он над ней. И была в ее взгляде такая прямота, что Прыщ неверно истолковал его и смущенно отвернулся.

– Понятно, – сказал он с горечью. – По-твоему, нельзя встречаться с парнем, у которого такая штука. Я все делал. Больше сотни истратил на врачей и разную аптечную дрянь. Все без толку. Один врач говорит, они пройдут. Говорит, годика через два исчезнут. Только не знаю, правда ли. Ну и давай, – сказал он со злостью. – Устраивай себе квартирку. Я, может, такие развлечения знаю, какие тебе не снились. Нечего строить из себя. – Голос у него был совершенно подавленный, и он глядел себе на колени.

Норма посмотрела на него с удивлением. Ни в ком, кроме себя, не предполагала она такой жалкой боли. Никто еще не искал у Нормы сочувствия и поддержки. Пузырек тепла наклюнулся у нее внутри – и какая-то благодарность. Она сказала:

– Ты так не думай. Нельзя так думать – если ты девушке не безразличен, она так думать не будет. Врач знал, что говорит. Я знала трех молодых ребят, у них это потом прошло.

Прыщ не поднимал головы. Он все еще был подавлен, но бесенок уже зашевелился. Он чувствовал, что преимущество переходит к нему, и начал им пользоваться – и это было внове для него, это было открытие. Он всегда хвастался перед девушками, петушился, а тут, оказывается, так просто. Хитрый бесенок начал действовать.

– Это так доводит, что прямо не можешь, – сказал он. – Иногда думаю покончить с собой. – Он вынудил у себя всхлип.

– Нет, ты так не говори, – сказала Норма. Для нее это было тоже новой ролью, но такой, наверно, для которой она годилась лучше всего.

– Никто меня не любит, – сказал Прыщ. – Никто меня знать не хочет.

– Не говори так, – повторила Норма. – Это неправда. Ты мне всегда нравился.

– Никогда я тебе не нравился.

– Нет, нравился. – Утешая его, она положила руку ему на локоть.

Он не глядя накрыл ее ладонью и прижал к себе. А потом его рука схватила руку Нормы и сжала пальцы, и Норма машинально ответила пожатием. Он повернулся, сгреб ее и сунулся к ней лицом.

– Не надо! – крикнула она. – Перестань.

Он обхватил ее еще крепче.

– Перестань, – сказала она. – Перестань же. Старик сзади.

Прыщ прошептал:

– Слышишь, храпит старый хрыч. Хоть из пушки стреляй. Не бойся, не бойся.

Она уперлась локтями ему в грудь. Руки Прыща цеплялись за ее юбку.

– Перестань, – шепнула она. – Перестань, слышишь? – Теперь она поняла, что ее провели. – Перестань! Пусти меня!

– Ну давай, – ошалело говорил он. – Давай, ну пожалуйста. – Глаза у Прыща помутнели, и он возился с ее юбкой.

– Перестань, перестань, пожалуйста. А если… если войдет Камилла? Если увидит, что ты де…

Взгляд у Прыща на секунду прояснился. Он недобро уставился на Норму.

– Ну и войдет. Ну и увидит, проститутка несчастная, а тебе не один черт?

Рот у Нормы раскрылся, руки ослабли. Она смотрела на него, не веря своим глазам. Смотрела так, как будто не расслышала. А затем – ярость ее была холодной и убийственной. Ее закаленные работой мускулы напряглись. Она вырвала руку и ударила его в зубы. Она вскочила на ноги и заработала обоими кулаками, а он был так ошарашен, что только закрывал лицо.

Она фырчала на него, как кошка.

– Сопляк! – сказала она. – У-у, сопляк паршивый.

Она пинала и толкала его, выпихнула в проход, пробежала по проходу и выскочила вон. Он запутался ногами в ножках сидений и пытался перевернуться.

Норма чувствовала слабость и дурноту. Губы у нее дрожали, из глаз текло.

– Сопляк паршивый, – плакала она. – Сопляк паршивый, грязный. – Она перешагнула кювет, кинулась в траву и уткнулась лицом в руки. Прыщ наконец встал и воровато выглянул в окно. Он совсем не знал, что теперь делать.