Мартин Нексе - Дитте - дитя человеческое

Заспанный Ларc Петер спустился с чердака и радостно воскликнул:

— Да это ты, девчурка! То-то мне послышался твой голос!..

Дитте кинулась ему на шею и чуть не сбила с ног.

— Ну-ну!.. Дай же мне сначала проснуться хорошенько, — сказал он, смеясь и отыскивая руками точку опоры. — Дневной сон все-таки не такой здоровый, как ночной. Его не скоро стряхнешь с себя.

Из гавани мчался Поуль, услыхав от других ребятишек, что его старшая сестра пришла домой.

— Принесла мне что-нибудь? — крикнул он ей еще с порога.

— Нет, я ничего не принесла… а что же надо было принести?

— Да ты же обещала, когда поступишь на место, купишь мне подарок на целую крону, — с упреком сказал мальчуган.

Должно быть, Дитте когда-то пообещала ему это, чтобы он только отвязался, но это у нее совсем выскочило из головы.

— Ну, в следующий раз я уж этого не забуду, — серьезно сказала она, глядя ему прямо в глаза.

— Прямо беда пообещать что-нибудь зря этим малышам, — сказал Ларc Петер. — У них память-то покрепче нашей.

— Да, вы всегда только обещаете, а ничего не исполняете, — вставил Поуль.

— А где же Кристиан? — спросила Дитте, усаживая огорченного мальчугана к себе на колени.

— Кристиан на работе, ведь он уже большой парень, — сказал отец. — Он все лето служит у трактирщика.

— Про это он ничего не говорил, когда был у меня.

— Как, он был у тебя? А я и не знал. Слышите, дети? — изумился Ларc Петер.

Оказывается, сестренка Эльза знала, ей Кристиан доверился. Она ведь была теперь за мать и хозяйку.

— Что же ты мне не сказала? — упрекнул отец.

— Да как же она могла сказать, — горячо вступилась Дитте, — раз Кристиан доверился ей? А зарабатывает он что-нибудь?

Ларс Петер рассмеялся.

— Трактирщик не охотник давать деньги, скорее любит брать. Но мальчишка кормится у него и приучается к делу и послушанию. Мне ведь за ним не уследить, я каждую ночь в море, а днем должен отсыпаться. А ты знаешь, жена-то у трактирщика померла?

— Да, об этом Кристиан говорил. А отчего она померла?

— Вот видишь ли… — Ларc Петер покосился на малышей. — Ступайте-ка играть, детки!

Оба младшие с обиженным видом нехотя поплелись за дверь, а он продолжал:

— Видишь ли, трактирщик с женой ужасно хотели ребенка… Да, печальная это история! Ведь и злым людям, — а уж его-то без греха можно назвать злым, — хочется иметь детей, как и всем… то есть большинству из нас. И чего-чего они не делали для этого. Говорят, трактирщик и вся его братия на коленях молили господа, чтобы он не оставил их своею милостью и благословил чрево жены. Но, видно, господь-то не надеялся, что ребенку будет хорошо у таких… или по какой другой причине, только проку от всех этих штук не было. Но вот, прошлою осенью, приезжал сюда этот миссионер, которого трактирщик откуда-то выписал; он призывал народ к богу и устраивал религиозные беседы. Миссионер помолился с женой трактирщика наедине и благословил ее. И от того ли, нет ли, только она понесла ребенка.

— Стало быть, он сотворил чудо! — серьезно сказала Дитте.

— Н-да, может, и так… кто его знает?.. Много есть такого, насчет чего мы мало смыслим. Но у трактирщика-то, видно, не хватало настоящей веры, и, когда дошло до дела, он чуда не признал. Он и раньше не очень хорошо обращался с женой, а теперь и вовсе разъярился. Бил ее и пинал ногами немилосердно. Говорят, особенно старался попасть в то место под сердце, где она младенца носила.

Дитте жалобно охнула.

— Да как же он мог! — прошептала она хрипло и вся съежилась.

— Да вот, как мог? Должно быть, ревновал… Он ведь прямо сатанеет, коли ему кто поперек дороги ста-пет… Вот от его побоев она и захворала… да и умерла. И, говорят, он не дал положить ей в гроб ни полотна, ни ниток, ни ножниц, как полагается, когда женщину хоронят с младенцем в утробе, чтобы она могла в свой срок спокойно разрешиться в повить ребенка. Его не уговорить было, и он будто бы сказал: «Пусть ей не разродиться до Судного дня!» Однако ему это даром не сошло, и он все-таки только человек, хоть и говорят, что он ни бога, ни черта не боится. Люди, проходившие ночью мимо кладбища, слышали, как покойница стонет в могиле с самого дня похорон. А с неделю тому назад трактирщик ехал из города, и вдруг у кладбища лошади уперлись и ни с места! Стоят и трясутся, все в мыле, а из могилы голос: «Пеленок и свивальников! Пеленок и свивальников!» Пришлось ему разорвать свою рубашку и положить на могилу. Только тогда умолк голос, и трактирщик мог двинуться дальше. Но с тех пор его здорово скрутило! Он, понятно, рыщет повсюду по-прежнему, но уж на себя не стал похож.

— Бедная, бедная женщина! — сказала Дитте со слезами на глазах.

— Да уж, правда!.. Много зла творится на свете, но преследовать человека даже после смерти — хуже этого и не слыхано!.. Ну, да полно нам сидеть здесь, пригорюнясь, — возвысил голос Ларc Петер. — Ступай-ка займись малышами, они, верно, ждут не дождутся тебя. А мне пора лодку снаряжать на ночь.

Дитте взяла за руку Эльзу и Поуля и пошла повидаться с друзьями и знакомыми. Она-то предпочла бы обойтись без этого, да нельзя — скажут: заважничала.

Старички из Пряничного домика очень обрадовались ей.

— Да как же ты выросла! — говорили они, оглядывая ее с ног до головы. Сами они стали еще меньше — эта славная чета как будто в землю врастала. И по-прежнему у них в комнате пахло яблоками и лавандой.

Побывали и у вдовы Ларса Йенсена. Она, впрочем, уже не вдовела больше. Трактирщик выдал ее за вновь прибывшего в поселок рыбака, чтобы разрешить квартирный вопрос. Но дети по-прежнему называли ее вдовой Ларса Йенсена. она была совсем растрогана посещением Дитте, добрая душа.

— Да, не пришлось мне заменить вам мать, — сказала она, — но так приятно, что вы все-таки вспомнили обо мне. А я ведь обзавелась мужем, как ты, верно, знаешь. Каков он, не берусь тебе сказать, я и сама-то не успела еще хорошенько приглядеться к нему… И чудно как-то, когда тебе вдруг сунут совсем чужого!.. Спервоначалу-то не без того, чтобы не побрыкаться, не куснуть друг друга, но потом, верно, обойдется, ладится помаленьку, как и все на белом свете.

Она задержала детей у себя и угостила. Затем они продолжали свою прогулку.

Преинтересно было обходить так поселок, когда тебя все принимают и чествуют, как взрослую! Для Дитте это был настоящий праздник.

Но пора было и к будням вернуться. Сегодня, в субботу, следовало основательно прибрать все в доме. Эльза ведь едва справлялась с самой необходимой ежедневной уборкой. Дитте надела старую юбку и передник и принялась за работу.

Как хорошо было опять суетиться в домашней обстановке, как невыразимо приятно чувствовать на себе взгляды домашних, полные любви, гордости и восхищения. Какая она стала полная и краснощекая, как выросла!..