Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 3

— Въ самомъ дѣлѣ? — отозвалась Белла, даже не покраснѣвъ.

— Я начинаю думать, что никогда не увижу его, — прибавилъ Ляйтвудъ.

— Да, бываютъ иногда такіе странные случаи, что начинаешь думать, уже не замѣшался ли тутъ рокъ, — проговорила Белла съ невозмутимымъ лицомъ. — Я совершенно готова, мистеръ Ляйтвудъ.

Они выѣхали въ маленькой кареткѣ, которую Ляйтвудъ нанялъ тутъ же, въ незабвенномъ Гринвичѣ. Изъ Гринвича они проѣхали прямо въ Лондонъ, и въ Лондонѣ дожидались на вокзалѣ желѣзной дороги преподобнаго Фрэнка Мильвея и жены его Маргареты, съ которыми Ляйтвудъ уговорился заранѣе.

Достойную чету задержала одна несносная особа женскаго пола изъ числа прихожанокъ его преподобія Фрэнка. Это была одна изъ египетскихъ казней ихъ жизни, но оба супруга обращались съ ней съ примѣрнымъ добродушіемъ и мягкостью, несмотря на то, что она вносила съ собой атмосферу нелѣпости, сообщавшейся всему, съ чѣмъ она только соприкасалась. Она была членомъ конгрегаціи, подчиненной его преподобію Фрэнку, и вмѣняла себѣ въ обязанность отличаться въ этомъ обществѣ, демонстративно проливая слезы по поводу всего, даже самаго радостнаго, что говорилъ въ своихъ проповѣдяхъ мистеръ Фрэнкъ, примѣняя къ себѣ всѣ сѣтованія Давида и въ дополненіе къ нимъ, жалуясь еще на личныя обиды, — на враговъ, которые роютъ ей ямы и бьютъ ее скорпіонами, и такъ далѣе. Однимъ словомъ, эта старая вдовица отбывала утреннюю церковную службу такъ, какъ будто приносила жалобу судьѣ подъ присягой и умоляла его приказать арестовать преступника, своего лиходѣя. Но это было еще не главное изъ неудобствъ близкаго знакомства съ такой прихожанкой. Было и другое, похуже. Но большей части, въ дурную погоду, и чаще всего на разсвѣтѣ, ее вдругъ начинали мучить сомнѣнія: у нея являлась увѣренность, что что-то камнемъ лежитъ у нея на душѣ и что только неотложное посѣщеніе ея пастыря можетъ снять съ нея это бремя. Много разъ этотъ добрый человѣкъ безропотно поднимался съ постели и тащился ни свѣтъ ни заря къ мистрисъ Спродкинъ (такъ звали эту мученицу), стараясь подавить сознаніе комизма своего положенія и какъ нельзя лучше понимая, что изъ этого не выйдетъ ничего кромѣ простуды. И при всемъ томъ ни Фрэнкъ ни жена его, даже въ своихъ бесѣдахъ съ глазу-на-глазъ, не сознавались другъ другу, что мистрисъ Спродкинъ не стоила такихъ хлопотъ, и переносили ее съ бодрымъ духомъ, какъ всѣ свои невзгоды.

Въ довершеніе всею сей требовательный членъ паствы его преподобія Фрэнка былъ надѣленъ, повидимому, шестымъ чувствомъ, которое безошибочно подсказывало ему, когда несчастный пастырь менѣе всего жаждалъ его общества, ибо мистрисъ Спродкинъ появлялась въ прихожей его дома именно въ такіе часы. Зная это, Фрэнкъ Мильвей, охотно пообѣщавшій Ляйтвуду за себя и за жену сопутствовать ему въ его обратной поѣздкѣ, сказалъ мистрисъ Мильвей, когда они собирались въ путь:

— Поторопись, Маргарета, а то на насъ нагрянетъ мистрисъ Спродкинъ.

На что мистрисъ Мильвей отвѣтила съ своей всегдашней забавной торжественностью:

— Ахъ да, Фрэнкъ, она пренесносная женщина, — такъ надоѣдаетъ!

Не успѣла она договорить послѣдняго слова, какъ имъ доложили, что предметъ ихъ разговора уже дожидается внизу и жаждетъ получить совѣть и назиданіе отъ своего духовнаго отца. Но такъ какъ, говоря вообще, вопросы, по которымъ мистрисъ Спродкинъ желала получить разъясненіе, рѣдко относились къ вопросамъ безотлагательнаго свойства, а больше всего затрагивали такія темы, какъ, напримѣръ, Аморитяне или Кто ради кого, то въ настоящемъ исключительномъ случаѣ мистрисъ Мильвей прибѣгла къ дипломатіи, попробовавъ откупиться чаемъ, сахаромъ и большимъ ломтемъ хлѣба съ масломъ. Мистрисъ Спродкинъ приняла дары, но рѣшительно объявила, что она дождется въ прихожей выхода мистера Фрэнка, чтобы поздороваться съ нимъ. А когда мистеръ Фрэнкъ имѣлъ неосторожность сказать ей съ своей радушной манерой: «А, Салли, вы здѣсь!» онъ попался, какъ куропатка в тенета, ибо мистрисъ Спродкинъ сейчасъ же завела длиннѣйшую канитель на ту тему, что чай и сахаръ отъ супруги ея пастыря уподобляются въ ея глазахъ мѵру и елею, а хлѣбъ и масло акридамъ и дикому меду.

Выслушавъ это назидательное свѣдѣніе, супруги Мильвей пустились сломя голову на вокзалъ, оставивъ мистрисъ Спродкинъ все еще стоящей въ ихъ прихожей.

— Насъ задержала въ послѣднюю минуту одна изъ моихъ прихожанокъ, а мои прихожане, конечно, имѣютъ на меня права, — сказалъ Ляйтвуду мистеръ Мильвей въ свое оправданіе, совершенно забывая о себѣ.

А мистрисъ Мильвей, какъ вѣрная жена-сподвижница, всегда помнившая о мужѣ, не преминула добавить:

— Насъ задержали, это правда, Фрэнкъ. Но что до правъ ихъ на тебя, то я, по крайней мѣрѣ, нахожу, что ты бываешь иногда черезчуръ снисходителенъ и позволяешь немножко злоупотреблять этими правами.

Вопреки всѣмъ своимъ завѣреніямъ въ послѣднемъ разговорѣ съ мужемъ, Белла не могла отдѣлаться отъ непріятнаго сознанія, что его отсутствіе подастъ поводъ къ изъявленію удивленія со стороны супруговъ Мильвей. Поэтому она не сумѣла остаться спокойной, когда мистрисъ Мильвей спросила ее:

— Какъ поживаетъ мистеръ Роксмитъ? Что онъ впередъ поѣхалъ или пріѣдетъ потомъ?

Не оставалось ничего больше, какъ снова уложить его въ постель и продержать тамъ въ ожиданіи новаго кровопусканія. Белла такъ и сдѣлала, но далеко не съ такимъ успѣхомъ, какъ въ первый разъ, ибо если вы два раза назовете черное бѣлымъ, оно становится почти чернымъ для слушателей, особенно, если вы не привыкли лгать.

— Ахъ, Боже мой, какъ жаль! — воскликнула мистрисъ Мильвей. — Мистеръ Роксмитъ съ такимъ участіемъ отнесся къ Лиззи, когда мы вмѣстѣ были тамъ. И какая досада, что мы не знали про его флюсъ. Мы дали бы ему одно средство, которое остановило бы опухоль, по крайней мѣрѣ на время, такъ что онъ могъ бы ѣхать. Чтобы сдѣлать бѣлое возможно бѣлѣе, Белла сказала, что онъ не чувствуетъ боли, и — о! какъ рада была слышать это мистрисъ Мельвей!

— Не знаю, отчего это, — продолжала эта леди, — и ты, Фрэнкъ, тоже навѣрно не знаешь, но только я замѣтила, что священники и ихъ жены имѣютъ какое-то отношеніе къ флюсу. Стоить мнѣ обратить вниманіе на ребенка въ какой-нибудь школѣ, какъ у него — или мнѣ это просто кажется — начинаетъ пухнуть лицо. То же самое съ Фрэнкомъ: у каждой старухи, какъ только она познакомится съ нимъ, непремѣнно начинается флюсъ… Есть въ насъ, священникахъ, еще одна странность, очень непріятная для бѣдныхъ дѣтей; они страшно сопятъ въ нашемъ присутствіи. Сама не понимаю, какъ это выходитъ, и очень бы желала, чтобъ этого не было. Но чѣмъ больше мы ихъ замѣчаемъ, тѣмъ они больше сопятъ. То же самое и въ церкви, когда начинается проповѣдь… Фрэнкъ, смотри: вѣдь это тотъ учитель. Я гдѣ-то видѣла его.