Александр Хьелланн - Избранные произведения

Норвежский критический реализм сложился в обстановке широкого национально-освободительного движения против унии со Швецией, в годы огромной политической активности широких народных масс, боровшихся за последовательно-демократические реформы, в годы зарождения организованного рабочего движения.

Будучи зеркалом переходной эпохи, норвежский критический реализм чужд метафизического представления о мире, столь типичного для буржуазной литературы второй половины XIX века: ему, напротив, свойственно ощущение всеобщего брожения, борьбы противоположных начал, ломки всех традиционных норм, смутное предчувствие грядущих перемен.

В своих лучших произведениях норвежские писатели-реалисты, и в первую очередь Ибсен и Хьелланн, выступали не только как национальные писатели той эпохи, когда в стране происходили значительные социальные сдвиги, но и как европейские писатели предимпериалистической эпохи, то есть того исторического периода развития Европы, когда уже не могли не стоять, хотя бы в самом общем виде, проблемы коренного социального преобразования общества.

Идейно пережив общеевропейский исторический опыт, практически еще не пережитый их страной, Ибсен, Хьелланн и другие норвежские реалисты в своих лучших произведениях были значительно радикальнее, чем это определялось социально-экономической и политической жизнью их родины.

Они разоблачали не только грязную практику буржуа, но и его идеалы и в своей обличительной критике капиталистического мира порой подходили к пролетарской идеологии, хотя в целом не могли, как мы уже говорили, выйти из плена буржуазной мысли.

Их творчество, возникшее на глубоко национальной почве, остро критическое и насыщенное боевым гуманистическим духом, стало в то же время как бы литературно-идейным откликом на те политические, экономические и моральные проблемы, которые уже возникли в это время на Западе. Именно поэтому норвежский критический реализм во многом предвещает проблематику литературы XX века.

Уже в «Новеллетах», хотя в них еще не проявились в полной мере все черты национального своеобразия норвежского критического реализма, Хьелланн показал себя писателем больших социальных обобщений и страстного общественного темперамента. Очень типична в этом смысле новелла «Народный праздник», построенная на противопоставлении благополучной видимости и отвратительной внутренней сути буржуазной действительности: богатые и счастливые молодожены, гуляя в парке, где царит веселая ярмарочная суета, случайно попадают на грязную боковую аллею и видят, как старый паяц, только что смешивший толпу, ворча и ругаясь, считает медные деньги, а маленький мальчик в нелепом красно-зеленом трико и шутовском колпаке безутешно плачет, потому что мать отняла у него заработанные с величайшим трудом гроши.

Весь рассказ держится на отдельных ярких контрастах, которые сливаются в один огромный социальный контраст. Пестрые, размалеванные балаганы и их убогие задворки, беспечный праздник и горестные будни вырастают в метафорический образ современного буржуазного общества, несущего в себе, при всем своем внешнем процветании, тайное неблагополучие. А одна из новеллет («Бальное настроение») превращается в своего рода притчу о непримиримом конфликте роскоши и нищеты, который грозит разрушить беспечное благоденствие тех, кто видит лишь фасад этого мира. [4] О значении контраста между благополучной видимостью и неблагополучной сутью буржуазного общества в конце XIX века для реалистической драмы Ибсена ср.: В. Адмони, Генрик Ибсен, М., Гослитиздат, 1956, стр. 144–146.

Таким образом, в «Новеллетах» тот огромный запас размышлений и наблюдений, который Хьелланн накопил за время своей практической деятельности и парижского путешествия, начинает, словно перенасыщенный раствор, кристаллизоваться в определенную социальную концепцию. Это и определяет их значение в творческом становлении писателя. Однако сам многогранный жизненный материал, из которого эта концепция возникала, оставался, как правило, за пределами новелл: они содержали только вывод из него, как бы проиллюстрированный ситуацией, обычно довольно схематично построенной. Тенденция здесь не возникает, как в романах Хьелланна, из конкретного раскрытия реальных общественных отношений, а подается читателю в готовом виде, и поэтому ранние новеллы нередко грешат абстрактностью. И если их сила, их значение для норвежской литературы заключается именно в их боевой тенденциозности, то их известная художественная слабость состоит в том, что эта тенденциозность выражается порой слишком прямолинейно.

Это относится ко многим, но не ко всем новеллам Хьелланна. Есть у него и такие «новеллеты», в которых сюжет вообще имеет второстепенное значение, являясь лишь поводом для зарисовки пейзажа, передачи настроения, создания образа. Это своего рода наброски «с натуры», и вся их прелесть — в полноте воспроизведения реальной действительности.

Такие новеллы-этюды («Увядшие листья», «Старый ворон» и др.) полны поэзии конкретного видения мира, в них чувствуется влюбленность художника в каждую деталь, запечатлевшую неповторимость пережитого момента, но та чудесная сила, которой владеет здесь Хьелланн, обычно замыкает нас в малозначительном эпизоде, произвольно выхваченном из многообразия жизненного потока.

Конечно, и в «Новеллетах», особенно в тех из них, которые вошли в более поздние сборники (1880 и 1882), Хьелланну порой уже удавалось слить обе эти линии своего творчества, и тогда он создавал свои лучшие вещи — «Чистую совесть», «Усадьбу пастора», «Верный», которые по праву занимают почетное место в мировой новеллистике. Но в целом «Новеллеты» явились для Хьелланна скорее творческой лабораторией, где он, с присущей ему на этом этапе односторонностью, еще только нащупывал тот художественный метод, который сделал бессмертными его романы.

Первый роман Хьелланна «Гарман и Ворше» был опубликован в 1880 году. Если большая часть «Новеллет» написана на материале иностранной жизни (главным образом — французской), материале, легко поддававшемся схематизации именно в силу своей чужеродности, — то уже в первом романе Хьелланн обращается к Норвегии, к своему родному городу Ставангеру, более того — к своей собственной фирме «Хьелланн и Сын», которую он и вывел в романе под именем «Гарман и Ворше». Перед ним встала задача — показать жизнь норвежского провинциального города так, чтобы обнажить ее скрытые социальные противоречия, но при этом не потерять ничего из ее живого, яркого многообразия и из ее поэтичности. Задача эта и подвела его к окончательному органическому слиянию тех двух тенденций, которые в его «Новеллетах» выступали еще раздельно.