Жюль Валлес - Инсургент

Он был владельцем небольшого предприятия, но банкротство поглотило все его деньги. Он никогда не говорит об этом, считая, что запятнал честь партии, но возможно, что бледность, которая, словно мукой, покрывает его лицо, появилась в то утро, когда синдик объявил его несостоятельным.

Тому, кто знает его, известно, как он страдает... но многим известно также и то, что он был и остался честным и порядочным человеком.

Этот живой труп — трезвенник и пьет воду с сиропом, когда хочет чокнуться с любителями выпить; ест мало, чтобы оставить свою долю другим; работает по ночам, чтобы кое-как прокормить шестерых детей, растущих на его попечении без матери.

Жена его умерла. Эта стойкая доблестная женщина оказала большое влияние на своего мужа; дети ее тоже обязаны ей вечной признательностью за ее любовь и самоотверженность, а также, может быть, и вечной скорбью за те семена социального гнева, которые она заронила в их сердца, проповедуя им даже со своего смертного ложа солидарность с обездоленными и право угнетенных на восстание!..

………………………………..

………………………………..

Последнее заседание было очень бурным. Явились три члена меньшинства и заявили, что они требуют беспощадной войны с врагом и отказываются от своего решения не появляться в ратуше, раз народ мог подумать, что их недовольство Комитетом общественного спасения было только предлогом, чтобы избежать кровавой ответственности.

Да, лучше погибнуть под знаменем, сшитым из лохмотьев 93-го года, лучше принять обновленную допотопную диктатуру, казавшуюся нам оскорблением новой революции, — все лучше, чем дать повод думать, будто покидаешь поле битвы.

И мир заключен; его заключили на словах под звуки страшного взрыва, от которого вдруг задрожали стекла и громко забились сердца. Он раздался совсем неожиданно и прозвучал грозно и зловеще.

Рука об руку, товарищи!

Сегодня заседание еще более торжественно.

Чтобы закрепить вчерашнее примирение, выбрали председателем Вентра, того, чья газета с самого начала борьбы была органом диссидентов.

И даже те из меньшинства, кто, подобно Тридону, решили не приходить, оставаясь во что бы то ни стало верными принятой резолюции, даже они на этот раз на своих местах, потому что в декларации, не одобренной предместьями, было сказано, что в тот день, когда придется судить кого-нибудь из наших, — утихнет всякая ненависть и все знамена объединятся, чтобы свершить правосудие во вновь переполненном народом зале Коммуны, превращенном в Верховный трибунал.

Должны ввести обвиняемого Клюзере [194] Клюзере Гюстав-Поль (1823—1900) — французский генерал, участник Коммуны. В 1848 г., будучи офицером, участвовал в подавлении Июньского восстания парижских рабочих; принимал участие в Крымской войне; участвовал в гражданской войне в США (1861—1865) и получил чин генерала в армии Севера. В конце 60-х гг. сотрудничал во французской левореспубликанской прессе, вступил в I Интернационал. 28 сентября 1870 г. участвовал в восстании в Лионе, 1 ноября — в восстании в Марселе. После восстания 18 марта 1871 г. стал на сторону Коммуны. Был избран членом Коммуны, занимал пост военного делегата. Своей бездеятельностью возбудил против себя большое недовольство среди коммунаров, был смещен и арестован, но впоследствии оправдан. После подавления Коммуны бежал за границу. .

Вот он. Сейчас решится его участь.

Что-то будут говорить?

Злоба улеглась, утихло недоверие.

Чувствуется, что дебаты окончатся оправданием, но пока что они протекают очень внушительно. Ораторы вдумчивы, аудитория безмолвна.

Вдруг открывается дверь, — та, через которую обычно входят члены Комитета общественного спасения, — и появляется Бильоре [195] Бильоре Альфред-Эдуард (1841—1876) — французский художник и политический деятель. Был членом Парижской коммуны, ряда ее комиссий и Комитета общественного спасения. Принадлежал к ее якобинско-бланкистскому «большинству». Был сослан в Новую Каледонию, где и умер. .

Он просит слова.

— После Вермореля, — отвечаю я.

— Я должен сделать собранию сообщение... чрезвычайной важности.

— Говорите!

В руках у него бумага, он читает ее.

Это депеша от Домбровского [196] Домбровский Ярослав (1830—1871) — польский революционный деятель, уроженец Волыни, окончил в Петербурге Военную академию, после чего служил офицером в русской армии. Был членом подпольного польского Центрального революционного комитета и участвовал в подготовке восстания в Польше. В 1862 г. был арестован, но в 1864 г. бежал из московской пересыльной тюрьмы. Эмигрировал во Францию. После свержения империи сформировал польский легион. Во время Коммуны был комендантом парижского укрепленного района, затем командующим одной из трех действующих армий Коммуны. Был смертельно ранен на баррикаде 23 мая 1871 г. .

«Версальцы прорвались...»

Точно упала завеса молчания.

Это продолжалось столько времени, сколько требуется каждому, чтобы проститься с жизнью.

У меня было такое ощущение, будто вся кровь моя ушла в землю, а глаза расширились и заблестели на побледневшем лице.

Мне показалось, что я вижу где-то далеко-далеко странный и обезображенный силуэт себя самого, покрытого грязью.

Страх мучений здесь ни при чем, совсем ни при чем. Возмущается моя гордость: побежден! убит, не успев ничего сделать!

На одно мгновение эти мысли острой болью пронзили мне мозг.

Ты, Вентра, представитель Коммуны в момент ее агонии, — как возвестишь ты о ее смерти?

Выждав некоторое время, — ровно столько, чтобы показать, что мы не растерялись при известии о поражении и при первом призраке предстоящих пыток, — я, придав голосу уверенность и спокойствие, обращаюсь к Клюзере:

— Обвиняемый, вам предоставляется последнее слово.

Я решил, что лучше всего закончить актом правосудия, показать, что забываешь об опасности, когда надо вынести приговор, от которого зависит жизнь и честь человека.

Кончено. — Оправдан.

Заседание закрыто.

Я иду к своей скамье и собираю разбросанные листки, на которых набросал первые строки своей завтрашней статьи.

Завтра!

Я думаю, что в нашем распоряжении осталось каких-нибудь несколько часов, чтобы успеть обнять близких, наскоро составить, — если стоит того, — завещание и приготовиться к тому, чтобы предстать с подобающим видом перед карательным отрядом.

До чего же я все-таки испорчен! Мне хочется, перед тем как отправиться к праотцам, по-царски пообедать. Я имею полное право прополоскать себе горло и освежить сердце несколькими стаканчиками старого вина, прежде чем мне снимут голову или начинят кишки свинцом.