Исроэл-Иешуа Зингер - Йоше-телок

— Йоше! — воскликнул даен, — скажи перед судом, что ты не Йоше-телок из Бялогуры.

Подсудимый молчал.

— Молчишь! — закричал реб Шахне. — Не отрицаешь! Значит, сознаешься?

Подсудимый молчал.

Реб Шахне вытянулся, став вдвое тоньше и выше.

— Господа, — сказал даен, — он точно так же молчал или говорил не по делу в Бялогуре, когда стоял перед судом. В городе, не про нас будь сказано, вспыхнула эпидемия. Дочь шамеса созналась, что он, не про нас будь сказано, согрешил с ней. Но сам он молчал так же, как сейчас. Не сознавался и не отрицал. Суд женил его на дочери шамеса, но он сбежал. Пусть он скажет мне в лицо, что это не так!

По бесмедрешу пробежала волна трепета.

— Подсудимый, — спросил краковский раввин, — вы слышали, что даен реб Шахне сказал о вас перед судом?

— Да.

— Что вы на это скажете?

Подсудимый молчал.

Реб Шахне вскочил с места.

— Скажи, что это не так! — его глаза метали искры. — Я заявил перед судом, что ты не Нохем, а Йоше-телок. Скажи, что ты не Йоше!

Тот даже не взглянул на кричащего даена.

Краковский раввин так затряс головой, что казалось, она вот-вот отвалится.

— Подсудимый! — рассерженно сказал он. — Суд спрашивает вас: кто вы такой?

— Я не знаю.

Краковский раввин вскочил.

— Вы сказали, что вы — Нохем, зять Нешавского ребе. Почему вы ушли от жены?

— Так было нужно.

— Где вы были?

— Ходил по миру.

— Перечислите города, в которых вы бывали.

— Их не перечислить.

— Вам знаком город Бялогура?

— Да.

— Вы бывали там?

— Я бывал всюду.

— Что вы делали в странствиях?

— Не знаю.

Ослабев, краковский раввин сел на место. Он не мог говорить.

— Теперь вы ведите допрос, — сказал он раввинам, сидевшим рядом.

Первым к делу приступил мудрец из Динабурга, «железная голова». Но он ничего не смог добиться. Торопливый, рассеянный, он сам спрашивал и сам же отвечал, говорил быстро, обрывая слова, ничего нельзя было разобрать — он лишь внес смятение в зал суда.

— Подсудимый, — сказал он, потирая лоб и сверкая беспокойными, бешеными глазами, — одна из сторон лжет. Одно из двух: если вы Нохем, то вы не Йоше, а если вы Йоше, то вы не Нохем, как Рувим не может быть Шимоном, а Шимон — Рувимом [184] Имена Шимон и Рувим используются в Талмуде при разборе гипотетических ситуаций, как условные мистер X и мистер Y («Допустим, бык Рувима нанес быку Шимона ущерб…» — Бава кама, 33). . Это ведь само собой разумеется, да или нет? Э?

Он победно взглянул на подсудимого бешеными глазами и, не дожидаясь ответа, затараторил, глотая по несколько слов сразу, пересыпая свою речь книжными премудростями.

Но тот даже не посмотрел на него.

Прямо посреди речи «железную голову» перебил праведник из Лиженска, тот самый, которого люди хотели сделать своим ребе, а он не соглашался.

— Реб Шимон-Рефоэл, — приказал он, — сядьте.

«Железная голова» еще немного поартачился, как дикий жеребец, который не дает остановить себя на бегу, но потом все же сел. Лиженский праведник закрыл глаза, нахмурил высокий лоб и погрузился в глубокие раздумья, а потом таинственным голосом, нагонявшим на всех страх, повел разговор совсем в другую сторону. Вместо того чтобы допрашивать подсудимого, он принялся заново допрашивать свидетелей, прежде всего — женщин: Серл, дочь ребе, и Цивью, дочь шамеса.

— Дочь Нешавского ребе, — начал он, — ваш муж после возвращения ведет себя как все люди или нет?

Серл молчала.

— Он разговаривает с вами?

— Нет, — грустно сказала она.

— Что он делает?

— Сидит, закрывшись в комнате.

— Что еще?

— Он часто уходит ночью в поле и долго не возвращается.

— Ночью в поле? — повторил лиженский праведник. — Ну, а куда еще он ходит?

— На кладбище.

— На кладбище? — еще громче повторил он.

И вдруг, окинув Сереле взглядом, спросил:

— Он живет с вами как муж с женой?

Та опустила голову.

— Отвечайте, — велел он. — Суд должен знать.

— Иногда, — сказала Сереле, зардевшись.

— Вы видели, как он раздевается? — чрезвычайно важным тоном спросил праведник.

— Нет.

— Он прячет от вас свое тело?

— Не знаю.

— Вы видели его ноги?

— Нет.

— Можете идти.

Серл вышла. На ее место встала Цивья, шамесова дочь.

— Женщина, — обратился к ней лиженский праведник, — долго ли Йоше жил в доме твоего отца?

— Долго.

— Ты видела его по ночам?

— Да.

— Что он делал по ночам?

— Плакал.

— Плакал? — переспросил тот. — А ходил ли он ночью на кладбище?

— Да.

— Он говорил с тобой?

— Нет.

— Он когда-нибудь смеялся? Был весел?

— Нет.

— Ты видела, как он раздевается?

— Хи-хи, — залилась Цивья.

— Женщина, не смейся! — прикрикнул на нее лиженский праведник. — Ты когда-нибудь видела его ноги?

— Нет.

— Он прятал от тебя свое тело?

Цивья не поняла. Праведник окинул ее взглядом и велел идти на место.

Затем он начал расспрашивать бялогурцев:

— Откуда Йоше пришел в Бялогуру?

— Мы не знаем, — отвечали они.

— Он вел себя как все или вытворял глупости?

— Он был дурачок, — сказали люди. — Потому его и прозвали Телком.

— Йоше к кому-нибудь приставал?

— Нет, наоборот: когда его били, он молчал.

— Он разговаривал с кем-нибудь?

— Нет, молчал. Все время прятался от людей.

Лиженский праведник уставился на свидетелей пронзительным взглядом.

— Кто-нибудь из вас видел, как он раздевается? — спросил он.

— Нет.

— Кто-нибудь видел его ноги?

— Нет.

Он сдвинул шапку на лоб и снова закрыл глаза. Все сидели в страхе. Вскоре он открыл глаза и дрожащим голосом заговорил.

— Господа, — сказал он, — ясно как день, что ни одна из сторон, Боже упаси, не лгала перед судом. Верно?

— Верно! — послышалось из разных углов бесмедреша.

— Люди! — воскликнул лиженский праведник. — Нешавский ребе, имея на себе талес и тфилин, заявил, что подсудимый — его зять. Никто, Боже упаси, не посмеет заподозрить ребе в неискренности.

— Боже упаси! — закричали голоса.

Праведник задрожал.

— Подсудимый, — сказал он, — кто ты такой?

— Не знаю.

— А я знаю, — ответил праведник, — ты гилгул!

По бесмедрешу пробежала волна трепета.

— Да, да, — продолжал он, дрожа всем телом и глядя пронзительным взором в большие черные глаза подсудимого, — ты скитаешься повсюду, затеваешь каверзы и сам не знаешь, что творишь.

Люди окаменели. От ужаса у всех отнялся язык.

Лишь лиженский праведник все говорил и говорил:

— Ты и Нохем, и Йоше, и ученый, и невежда, ты внезапно появляешься в городах и внезапно исчезаешь, шатаешься по кладбищам, бродишь по полям ночью; ты приносишь с собой несчастье, мор, пугаешь людей на кладбище, вступаешь в брак, пропадаешь и возвращаешься; в твоей жизни, в твоих поступках нет никакого смысла, ибо ты блуждаешь в мире хаоса!