Франс Силланпяя - Люди в летней ночи

Отношения с Вилле Нукари и стали впоследствии роковыми для Сильи, хотя у нее не было с ним никаких сердечных дел, как подозревали после присылки того платочка. Она скорее воспринимала Вилле как бы старшим родственником, относящимся к ней с симпатией. Когда позже с Сильей начал постепенно сближаться Оскари Тонттила, как обычно парень сближается с девушкой, Силья и представить себе не могла, что знакомство с Вилле Нукари и та переписка могут при этом что-нибудь значить. Да и Оскари — если он и вообще что такое слышал — по-видимому, не обращал на то никакого внимания. Он танцевал с Сильей и провожал ее домой с танцев, держа руку на талии девушки.

У каждого человека бывают в молодости такие эпизоды и даже целые цепочки событий, вспоминая о которых позже, в зрелом возрасте, он испытывает неприятное чувство. Не обязательно это дурные или какие-то постыдные поступки — если не считать иной мелкой кражи в раннем детстве или упрямого выдавания какой-нибудь небылицы за правду, — это всего лишь неприятные моменты, оставившие осадок в глубине души. И нет ничего особенного в том, что подобные душевные раны бывают связаны с ранним пробуждением чувств у существ разного пола. Пробуждение полового сознания не обходится порой без весьма странных, даже смехотворных подмен. И в большинстве случаев трудно сказать, кто был первым объектом любви того или иного человека.

Служа в Нукари, Силья водилась с Оскари Тонттилой, который был немного старше ее, в ту пору ему как раз должно было исполниться двадцать. Это был крупный светловолосый парень, не слишком-то разговорчивый, кроме разве что тех случаев, когда выпивка ударяла ему в голову; тогда он становился немного задиристым и охотно нарывался на ссоры по пустякам. Родители его жили на окраинных землях, в бобыльской избе; отец был обычным угрюмым и ширококостным мужиком в годах, мать — тоже довольно крупная баба, родившая более десяти детей. Дети разбредались по свету почти сразу же, как только оказывались в состоянии переступить порог, поскольку заработка старого Юсси не хватало. Правда, иногда дети заявлялись домой по пути с одного места работы на другое, теперь вот Оскари жил в родительской избе, найдя на какое-то время работу поблизости.

Оскари был по характеру довольно уравновешенным, чем в известной мере напоминал отца, на которого походил и немного грубоватой внешностью. Однажды, возвращаясь откуда-то с танцев, он набился Силье в провожатые, как уже не раз поступал в подобных обстоятельствах с другими девушками, которые вроде бы нисколько этого не стеснялись, а шли неподалеку одна от другой, опираясь на своих кавалеров. Силья тоже не сумела никак отказать Оскари. К тому же он много с нею и не говорил, только шел рядом и слегка сжимал ее руку. Шагая по дороге в сумерках, группа редела, и наконец, приближаясь к Нукари, они остались вдвоем. Тогда Оскари сделался разговорчивым. Странно сердечным и добрым голосом он расспрашивал Силью о будничных делах и рассказывал о том, что происходит в деревне. Он даже закурил папиросу. И так они дошли до угла дома Нукари, где Силья остановилась, чтобы попрощаться.

— А зайти в дом нельзя? — спросил Оскари все таким же дружелюбным тоном, словно дело между ними было уже улажено. Его вопрос даже рассмешил Силью.

— Нет, что ты, ухо хозяина там не дальше чем в двух саженях, а хозяйки — и того ближе.

Да и что Оскари было там делать среди ночи-то, если бы и было можно!

Оскари, однако же, еще немного помедлил, посасывая папиросу — красный огонек долго не угасал, — переступал с ноги на ногу, но разговор больше не клеился. Это выглядело почти так, будто он еще чего-то ждет; уж не того ли, что кто-нибудь пройдет мимо и увидит их рядом? Ночь была совсем тихой, только лошадь громко фыркнула в конюшне Нукари. Лошадь словно бы подала некий знак — Оскари побрел к родительской избе, а Силья вошла в дом.

Так они привыкали друг к другу, и в округе привыкли к тому, что они возвращались с танцев вместе. Оскари уже держал руку на бедрах Сильи, и они шли весьма неторопливо, как и другие пары. И уже кое-кто из баб стал нашептывать про это хозяйке Нукари, но та уверяла, что по крайней мере к ним в дом ни Оскари Тонттила и никто другой из мужчин не приходил к Силье не то чтобы ночью, но и днем. «Да и она-то такая тихая и невинная, это же видно, — добавила хозяйка, — так что, думаю, она о мужчинах ничего такого и не знает». — «Никто за них поручиться не может, будь хоть какая молоденькая и невинная».

Поскольку в то время Оскари с другими девушками не водился, это давало каждому, в соответствии с его характером, повод для догадок и поддразнивания. Никто из парней больше и не пытался сблизиться с Сильей, а сама она жила еще в абсолютной девической непробужденности, даже когда два-три драгоценных года юности и прибавились к ее возрасту. Правда, в речах Вяйно, которые он адресовал Силье из своей кровати по вечерам в темноте, появилась горечь, и он пересказывал ей кое-какие слухи об Оскари Тонттиле. Сообщаемое Вяйно, однако же, касалось девушек и женщин, с которыми Оскари водился прежде, оно если и производило на Силью какое-то впечатление, то скорее положительное. Ей даже немного нравилось, что о парне, который провожает ее, говорили прежде в связи с другими девушками, а теперь в связи с нею, но не могли сказать ничего плохого.

Так прошли эти годы, но в их отношениях ничего не менялось, Силья лишь позволяла руке Оскари обнимать ее, когда они шли в сумерках, да иногда они встречались не только на танцах. Но теперь, если Силья и Оскари бывали вместе среди других девушек и парней, особенно на танцах, Оскари был более шумлив и разговорчив. Он отирался в компаниях и отпускал грубоватые шуточки, которые могли слышать и девушки, если хотели. Но затем сразу же, стоило ему остаться вдвоем с Сильей, он становился очень ласковым и в словах и в действиях. Однажды, будучи — или притворяясь — немного подвыпившим, он полез из-за Сильи в драку. Когда расходились с танцев, Оскари почему-то отстал, и сразу там же во дворе известный деревенский сердцеед поспешил занять его место рядом с Сильей и начал было в своей шутливой манере: «Неужто это мать моих будущих детей?» Но тут же к ним подоспел Оскари и резко положил конец таким шуточкам. «Да ты сам-то еще маменькин сынок, вот и держись за ее юбку, а то дядя тебя выпорет!» Парень на это успел спросить: «Что-о?» Оскари ответил: «А то» — и одним хорошим ударом сшиб краснобая в сугроб. Однако же на сей раз возвращение Сильи и Оскари с танцев было испорчено, поскольку дружки того парня с криками и гоготом еще долго шли за ними по дороге. Возле дома Нукари Оскари велел Силье маленько подождать, пока он немного собьет с них спесь, но Силья коротко попрощалась с ним и ушла в дом. Пусть Оскари выясняет отношения с этими непрошеными провожатыми где-нибудь в другом месте.