Леопольд Захер-Мазох - Шахиня

Броглио одержал викторию над прусскими войсками под Бергеном в окрестностях Франкфурта-на-Майне, зато Фердинанд Брауншвейгский в июле тысяча семьсот пятьдесят девятого года нанес поражение французам под Минденом, оттеснил их обратно за Рейн и освободил от них Вестфалию и Ганновер.

Австрийцам же и русским сейчас, казалось, тем более покровительствовала фортуна.

Двадцать третьего июля под деревней Кай на Одере, недалеко от бранденбургской границы, русские дали бой прусским полкам под командованием генерала Веделя. Прусские войска, которые в соответствии с приказом своего короля должны были остановить русских и помешать их соединению с Лаудоном, приближавшимся во главе тридцатитысячной армии, были разбиты наголову. Они потеряли пять тысяч человек убитыми, ранеными и пленными и начали отступление.

Третьего августа русские под командованием Салтыкова и австрийцы под командованием Лаудона соединились под Франкфуртом-на-Одере. Фридрих Великий передал в Силезии командование операциями против Дауна [128] Даун Леопольд фон, князь фон Чиано (1705–1766) – австрийский фельдмаршал, активный участник боевых действий в период Семилетней войны. своему брату, принцу Хайнриху, и, сопровождаемый только одним эскадроном гусаров, полетел сюда, чтобы оказать противодействие назревающей здесь угрозе.

Двенадцатого августа он атаковал союзников под Кунерсдорфом. Семь часов продолжалась кровопролитная битва, к шести часам вечера Фридрих уже считал себя победителем, когда Лаудон вовремя приказал австрийцам стремительно атаковать из засады в так называемой Пустой лощине и тем совершенно расстроил прусские порядки. Их отступление скорее напоминало бегство. Потери с обеих сторон были колоссальные.

Салтыков потерял шестнадцать тысяч человек.

– Если я одержу еще одну такую победу, – говорил он, – то мне придется с жезлом в руке самому доставлять весть о ней в Петербург.

Прусская армия совершенно разложилась. Фридрих Великий, казалось, проиграл. Он писал своему министру Финкенштайну: «От моей армии численностью в сорок восемь тысяч человек у меня на этот момент не наберется и трех тысяч. Все течет. В Берлине должны, видимо, задуматься о своей безопасности. Это ужасный удар, я не переживу его. Последствия сражения будут гораздо хуже, чем понесенные в нем потери. У меня больше нет ресурсов, и я полагаю, что все и в самом деле потеряно. Я не переживу заката своего отечества. Я прощаюсь навеки».

В своих произведениях Фридрих говорит, что «только от его противников зависел тогда конец войны, им надо было лишь его добить».

Только Салтыкову он обязан своим спасением. Позднее тот совершенно не отрицал, что битвы под деревней Кай и под Кунерсдорфом он выиграл вопреки всякой логике. Вина же его заключалась в том, что он не стал преследовать прусские силы и те, таким образом, сумели переправиться через Одер, более того, он даже дал Фридриху время собрать бежавших в единый кулак и не помешал присоединиться к нему генералам Вуншу и Клайну с их корпусами, так что уже через несколько дней король снова стоял во главе двадцативосьмитысячной группировки.

Точно так же Салтыков категорически отказался предоставить австрийцам свое содействие для третьей решающей битвы. Так из-за ограниченности и мелочности русского генерала была потеряна победа и все связанные с ней преимущества в Семилетней войне не только для союзников России, но сама Россия лишилась славы сказать решающее слово в великой европейской войне и не получила всех тех плодов, которые после двух победоносных сражений вот-вот сами должны были упасть ей в руки.

Тем не менее царица с редким великодушием вознаградила своих победоносных генералов и солдат. Салтыкова она произвела в фельдмаршалы, князя Голицына в генерал-аншефы. Все прочие генералы получили Андреевские ордена. Каждому солдату было выдано в подарок шестимесячное жалованье и вручена памятная медаль.

До конца августа Салтыков оставался под Франкфуртом и только в сентябре собрался в поход на Силезию. Когда же приблизился Фридрих, он ушел назад через Одер, разрушив за собой все мосты, чтобы избавиться от преследования, и отступил в Польшу, повсюду опустошая, предавая огню и разграблению страну.

Четвертого сентября в связи с поражением под Кунерсдорфом прусскими частями был оставлен Дрезден, и прусский генерал Финк с двенадцатитысячным войском сдался под Максеном в плен австрийцам.

В тысяча семьсот шестидесятом году Салтыков покинул свои польские квартиры только в июле, но лишь для того, чтобы после победы Фридриха над Лаудоном под Лигницем пятнадцатого августа тотчас же снова вернуться в них.

Посланный в Померанию русский корпус в пятнадцать тысяч штыков в то же самое время подошел к Кольбергу и во второй раз за эту войну начал осаду этой прусской крепости. У берегов Пруссии появился адмирал Мисаков с двадцатью семью русскими военными кораблями и высадил восемь тысяч человек подкрепления под командованием генерала Демидова. По Кольбергу был открыт чрезвычайно ожесточенный огонь, в течение четырех суток на город было брошено несчетное количество зажигательных шаров и семьсот пушечных ядер, но солдаты гарнизона, мужественно поддерживаемые горожанами, под руководством осмотрительного коменданта Хайдена оказывали отчаянное сопротивление. Восемнадцатого сентября, на двадцать шестой день осады, на подмогу обороняющимся подоспел генерал Вернер с пятитысячным подкреплением, и русские в спешном порядке отступили.

Опять союзники принялись жаловаться в Петербург на ведение войны русскими. Царица, страдания которой с каждым месяцем усиливались, в связи с этим послала Салтыкову приказ немедленно снова перейти в наступление, согласно плану Дауна вторгнуться через Силезию в Бранденбургскую марку и взять Берлин.

Для выполнения этой операции русские отправили двадцать тысяч человек под командованием Тотлебена и Чернышева, австрийцы выставили пятнадцать тысяч под началом Ласи и Брентано. Тотлебен, ведший русский передовой отряд, считал делом чести опередить австрийцев, он двигался день и ночь и уже третьего октября, на шестые сутки русского выступления из Силезии, с тремя тысячами человек стоял под стенами Берлина.

Столица прусского королевства в ту пору уже имела в периметре более двух миль и, будучи совершенно неукрепленной, являлась легкой добычей для нападения неприятеля, ее оборонял только гарнизон в тысячу двести человек.

Правда, для спасения Берлина к нему спешно подошли соединения принца Евгения Вюртембергского и генерала Хюлсена, но они были не в состоянии долго противостоять вдвое превосходящим их силам корпуса Чернышева.