Исаак Башевис-Зингер - Враги. История любви Роман

Дверь открылась, и Герман услышал Машин голос. Должно быть, она увидела его из окна. Маша крикнула:

— Куда ты убежал? — и расплакалась.

Герман боялся, что этой ночью не сможет уснуть, но как только он положил голову на подушку, его охватил сон. Маша отодвинулась от Германа и повернулась к нему спиной. В его голове промелькнула последняя мысль, и все пропало. Открыв глаза, Герман не знал, как долго он проспал: один час или шесть. В бунгало стояли густые сумерки, было по-зимнему холодно. Маша не лежала, а сидела на кровати. В темноте ее лицо было подобно бледному пятну, глаза светились своим собственным светом.

— Ты не спишь? — спросил Герман.

Маша немного помолчала.

— Герман, я боюсь операции! — отозвалась она хриплым взволнованным голосом.

Герман не сразу понял, о чем она говорит.

— Ах да.

— Может, Леон даст мне развод. Я поговорю с ним в открытую. Если он откажется от развода, ребенок будет носить его имя.

— Ты знаешь, что я не могу развестись с Ядвигой.

Маша простонала и крикнула одновременно:

— Ах, ты не можешь? Английский король, когда хотел жениться на своей возлюбленной, отказался от трона [70] Эдуард VIII (1894–1972) — британский король, вступил на престол в 1936 г., но в тот же год отрекся от престола в пользу брата, чтобы иметь возможность вступить в брак с любимой женщиной, разведенной американкой Эллис Симпсон. , а ты не можешь освободиться от этой невежи? Никакой закон не заставляет тебя жить с ней. В худшем случае будем платить ей алименты. Я буду работать сверхурочно и платить. И не думай, что я верю в институт брака и во всю эту бессмыслицу. Я слишком много повидала, чтобы всерьез воспринимать венчание или обручальное кольцо, но мама верит в это. Я тебе об этом не рассказывала, но она ест меня заживо. И себя ест. Она твердит: лучше бы я погибла в лагерях, чем терпеть такой позор. Теперь, если будет еще ребенок в придачу, она долго не протянет.

— Не должно быть никакого ребенка!

— Не должно быть? А может, я тоже еще хочу прожить пару лет? Мне стыдно за тебя и твои слова!

— Ты же знаешь, что развод убьет Ядвигу!

— Что? Я ни о чем не знаю. И потом, ты обручился у раввина с этой паршивкой?

— У раввина? Нет.

— Тогда как? Просто расписались?

— У нас гражданский брак.

— По еврейскому закону это браком не считается. Венчайся со мной. Мне не нужны американские бумажки.

— Никакой раввин не будет венчать без свидетельства о браке. Здесь Америка, а не Польша.

— Я найду раввина.

— Это многоженство. Двоеженство.

— Никто не узнает. Только мама и я. Мы съедем с квартиры, а ты можешь выступать под любым именем, под каким хочешь. Если тебе так дорога эта крестьянка, можешь ходить к ней раз в неделю. С этим я смирюсь.

— Рано или поздно меня посадят и депортируют.

— Никто тебя не посадит. У нас не будет официальных бумаг, и никто не сможет доказать, что мы муж и жена. Ксубу [71] Ксуба — брачный договор. можешь сжечь сразу после свадьбы.

— Ребенка нужно регистрировать.

— Это мы придумаем. Довольно того, что я согласна делить тебя с этой мерзавкой, с этой проходимкой. Выслушай меня. — Маша внезапно сменила тон: — Я уже час тут сижу и думаю. Если ты даже на это не согласен, уходи и больше не появляйся. Решено. Я пойду к доктору, который сделает мне операцию, а ты больше на глаза мне не показывайся. Если я даже этого не могу от тебя добиться, значит, твоя любовь гроша ломаного не стоит. Клянусь своим праведным отцом, что я от этого не отступлюсь. Даю тебе минуту на размышление. Да или нет. Если нет, то одевайся и уходи, я больше не хочу тебя видеть ни секунды.

— Что ты кипятишься? Ты хочешь, чтобы я нарушил закон. Я буду бояться полицейских на улице.

— Ты так и так их боишься. Отвечай четко!

— Да.

Маша надолго замолчала.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? Мне не надо будет завтра начинать сначала?

— Нет, решено.

— Ставлю тебе ультиматум. Я решила. Завтра же поговорю с Леоном, чтобы он дал мне развод. Если не даст, объявлю ему войну не на жизнь, а на смерть.

— Что ты сделаешь? Застрелишь его?

— На это я тоже способна, но есть и другие способы.

— Какие способы?

— Он вне закона, нечист, как свинья. Если захочу, его завтра же вышлют из страны. Он живет по поддельным документам. Из него такой же доктор, как из меня профессор. В Польше он сидел за коммунизм, хотя его коммунизм такая же ерунда, как и все другие «измы». Он хотел завести ребенка, просто жаждал, но я не хотела иметь ребенка от шарлатана и тряпки. Я его напугаю, и он даст развод. А потом мы с тобой поженимся.

— По еврейскому закону ребенок все равно будет считаться незаконнорожденным. Сейчас ты чужая жена.

— Еврейский закон и все другие законы волнуют меня, как прошлогодний снег. Я ему не жена, и он мне не муж. Что мне до закона, написанного парочкой святош? Я это делаю для мамы, и только для нее.

— Ну, хорошо.

— Я знаю, ты думаешь, что я тебя принуждаю, заманиваю в сети. Напрасно ты так думаешь: я тебя не неволю. Я буду тебе хорошей женой. Лучше, чем ты можешь себе представить. Мне известны все твои мысли, так вот, завести со мной ребенка — это не такая трагедия, как ты себе вообразил.

— При чем тут трагедия?

— Все само собой получается. Весь мир заводит детей. Никто не хочет одинокой старости. Леон хотел восьмерых, а не одного. Наш ребенок может оказаться гением.

— Скорее, он будет идиотом.

— От идиота всегда можно избавиться. Может, когда-нибудь жизнь станет лучше? Бог не мог создать этот мир только для Гитлера.

— Он точно создал его не для евреев.

— Ты еще полюбишь своего ребенка. Ты будешь обожать его. Если будет мальчик, назовем его в честь моего отца. Подожди, я закурю.

Маша встала с кровати и долго возилась в темноте. Запел петух, и ему сразу же ответили другие петухи. Бледно-голубой свет проникал через окно. Ночь закончилась. Все птицы разом принялись щебетать. Герман не мог больше оставаться в постели. Он встал, надел брюки и ботинки и открыл дверь.

Природа казалась увлеченной предрассветной работой. Луч солнца изобразил детский рисунок на ночном небе — смесь полос, пятен, мазков и красок. Выпала роса. Над озером клубился белый, как молоко, туман. На ветке дерева рядом с бунгало расположилось несколько маленьких птичек. Они широко открывали нежные клювики, а мама уже принесла им червячков, стебельки и держала корм в клюве. Она летала туда и обратно с тем усердием, которое характерно для всякого главы семейства.

Над озером всходило солнце — пурпурная лампа, свежевычищенная, полная новых, никогда не стареющих сил. На поверхности озера заплясали огоньки. Стволы сосен украсились золотыми и огненными нитями. На каждой иголочке сверкали драгоценные камни. С какой-то ветки упала шишка, полная семян и готовая дать рождение новой сосне, если для этого будет место и удачное стечение обстоятельств.