Генри Грин - Возвращение «Back»

— Прости, беру свои слова назад. Представляешь, каково нам увидеть мертвеца, восставшего из могилы.

— А вы, я смотрю, с юмором. Когда не болеете.

— Жаль только миссис Грант, не правда ли? Это ужас — потеря памяти.

— Больше о них ни слова.

— Виноват. Навязчивая идея.

— У меня своя жизнь, я, кажется, ясно выразилась. А вы приходите и заставляете девушку выслушивать притчи о людях, которые лишились ума и потеряли память, прекрасно понимая, что сама эта девушка — ходячая память тех, которых она знать не знает. Зачем? Это не делает вам чести. Но вы, мужчины, вы, которые знали ее, с этими ее рыжими волосами, о которых вы твердите, как заведенные, вы привыкли думать только о самих себе!

Его объял ужас, он судорожно повернулся, чтобы увидеть ее постель. Пусть так: чем больнее — тем лучше. Она прочитала его взгляд и поняла по-своему: натянула юбку, хотя та и без того целиком закрывала ее ноги.

— Ступайте вон, сию же минуту. Больше повторять не буду.

— Да, да, ухожу. Но после того, как… — и не сумел договорить. Он выскочил из квартиры, схватив на бегу шляпу, и с грохотом закрыл за собой дверь.

И что за напасть такая? — думала она, оставшись одна. — Удивительные глаза у этого парня. Но все кончено. Вряд ли я его еще увижу, ну и слава богу.

Пережив самую страшную ночь в своей жизни, он наутро позвонил мистеру Гранту. И даже не взял на себя труд попросить Дот выйти из кабинета. Подслушав разговор, она окончательно уверилась, что дела у него совсем плохи. Они условились на вечер. Мысли его весь оставшийся день были далеки от работы.

Вечером Чарли отправился прямиком в Редхэм и застал мистера Гранта в саду.

— Ей лучше. Мать немного пришла в себя. Честно говоря, не могу заставить ее весь день лежать в постели. Поэтому в дом не зову. Помнишь, чем это кончилось последний раз? — Он словно обвинял Чарли. Как будто он виноват в том, что она приняла его за своего брата. — Так ты, полагаю, пришел просить прощения? — он ходил туда-сюда по маленькой лужайке. — Ну что с вас взять? Молодо-зелено! Я все понимаю. И потом, тебе пришлось пройти через такое пекло, мы ведь должны быть благодарны вам. Но ты неважно выглядишь. Похудел. Знаешь, ко всему надо привыкать постепенно. Бьюсь об заклад, дело в питании. Тебе много пришлось голодать — по возвращении любая нормальная еда, при самых мизерных порциях, слишком тяжела для желудка. Наверняка, все дело в этом.

Чарли, как обычно, не успевал за его мыслями.

— Позвольте, я бы никогда… я бы не посмел… если бы знал, что миссис Грант… — Он же не виноват в том, что миссис Грант так сдала после его визита.

— Хватит, сынок, оставим это. Признаюсь, я тоже не без греха. И если виноват, или думаю, что виноват — ибо нельзя делить мир на черное и белое, жизнь ведь не такая простая штука, и это понимаешь только с годами, — но даже если существует ничтожная капля моей вины, я признаюсь первым. Но сдавать меня Нэнси — это какое-то новое, изощренное коварство, — и, застав Чарли врасплох, встал прямо перед его носом.

— Ну никак не могу понять, — вздохнул мистер Грант.

— Я никогда… — растерялся Чарли.

— А теперь слушай меня внимательно. Я старик и у меня за плечами большой опыт. То, что я сейчас скажу, пойдет тебе в копилку. Держи язык за зубами, сынок. Все. Запомни это на всю жизнь. Знаешь, мне приходилось встречаться с разными людьми, и с конкурентами, которые нет-нет, да и бросят мимоходом словечко, проболтаются — и при желании, я бы каждый раз сжимал в руке по стофунтовой банкноте Банка Англии. Но я могила. Никого не выдал. И то, что поначалу казалось враждой, позже превратилось в священный союз. Вот такие дела. И они отплатили мне сторицей. Сколько же раз это было в моей жизни, даже когда я не совсем понимал всю ценность сказанного слова. Я и сейчас нем, как рыба. Знаешь почему? Потому что молчание — золото. Доверие, вот что главное.

Вдруг из дома послышался тонкий дребезжащий голос:

— Джеральд, — позвали дважды.

— Давай, отойдем, не будем на виду. Мы же не хотим, чтобы у Эми начался очередной приступ.

Они встали за тем самым деревом, где он вручил Чарли адрес мисс Витмор, ни словом не обмолвившись о том, что ему следует держать рот на замке. Мистер Грант возобновил свою лекцию. Чарли был абсолютно подавлен несправедливостью.

— Нет, я благодарен за то, что ты нашел в себе силы приехать. Но ты не представляешь, как это трудно, учитывая состояние Эми, хотя бы на минуту покинуть дом. У каждого из нас свой крест. Вся разница лишь в том, сколько каждый мелет языком. Это тебе еще один урок. Нет, я благодарен за то, что ты проделал такой путь, чтобы попросить прощения. Значит, для тебя не все потеряно, сынок.

— Простите, но…

— Запомни: научись держать язык за зубами. Это жизнь.

— Но зачем вы меня к ней послали?

— Да чтобы чуть-чуть скрасить ее одиночество, зачем же еще? Она осталась совсем одна. Муж ее погиб в Египте. И она вернула свою фамилию. Отважная девочка. Так что запомни, сынок, ты родился в рубашке. Ты вернулся. Помню, мне самому приходилось повторять себе эту прописную истину, когда я пришел с германской, я вернулся из Франции, и кажется, долго не мог прийти в себя. Как видишь, я доверял тебе. Я не стал давать ее адрес первому встречному. И по-прежнему тебе доверяю. Да и кто из вас, молодых, видит дальше собственного носа? А где-то живет себе одна маленькая девочка, и у нее никого нет, ей даже не с кем поговорить с тех пор, как эти бомбы разлетались над нашим небом. Естественно, я сразу подумал о тебе.

— А когда она вышла замуж?

— Когда ты был в Германии. Они и пожить совсем не успели. 1943 год. Тогда это все произошло. Три раза побывал в увольнительной, и его не стало. И она обратила всю свою горечь на меня. Это жизнь. Всякое бывает.

Двоеженец! — подумал Чарли.

— У нее на площадке живет некий Артур Мидлвич.

— Мидлвич? — вскрикнул мистер Грант. — Тот, который из СЭГС?!

Чарли молчал.

— Откуда ты знаешь?

— Она мне сама рассказала, — не без злорадства ответил Чарли.

— Ты знаешь Артура Мидлвича? — осторожно, почти шепотом.

Чарли молчал. Это насторожило мистера Гранта.

— Ты с ним знаком, верно? — повысив голос.

— Мы познакомились в центре, где ставят конечности.

— Ты их свел?

— Я? — с неподдельным презрением.

— Хотелось бы верить, — сказал мистер Грант. — Я действительно когда-то рекомендовал Артура твоей хозяйке. Как и тебя. Многие из вас, юнцов, обязаны мне за добрую службу. А иначе ради чего жить? Но только не он и Нэнс. Хорошего же ты обо мне мнения. Или считаешь, что это я их познакомил? Признайся, были мыслишки? У самого рыльце-то в пушку, верно?

— Ну…

— Возможно, я ошибся в тебе. Хотя хорошо разбираюсь в людях. Но все мы имеем право на ошибку. Что ж, будет мне уроком. Иначе, пустяк-цена жизненному опыту, если не учиться на своих ошибках. Интересно, за кого ты меня все-таки принимаешь? Энн Фрейзер раскрыла мне глаза на этого человека только через три недели после того, как он съехал. Отправить этого типа к порядочной девушке? Был бы я молод, всыпал бы тебе по первое число за такие слова.