Михаил Лакербай - Тот, кто убил лань

— Почему же вы все, его родственники, не можете найти управу на такого негодяя? — возмутился старый Шьмаф, колхозный пчеловод.

— Управа уже нашлась, — ответил ему заговоривший наконец председатель райисполкома. — Золотые твои слова, почтенный Шьмаф. Только разговор сейчас не о нем, а о Мамиа. Этот спектакль я смотрел три раза, друзья. И у меня возникли такие же мысли, какие взбудоражили вас. Мне хотелось, чтобы вы обязательно просмотрели этот, я думаю, очень удачный спектакль. Театр собирался выезжать на гастроли в наш район только через четыре месяца, но я уговорил режиссера показать вам эту пьесу раньше и очень благодарен ему и всем артистам за то, что они уважили нашу просьбу. Это ведь не просто развлечение, но и самая настоящая помощь. Так или нет? Разрешите и мне высказаться. Мне кажется, друзья мои, что этот артист сумел так убедительно сыграть председателя колхоза именно потому, что глубоко вжился в эту роль. Не так давно мне пришлось встретиться и побеседовать с автором пьесы. Между прочим, он рассказал, что многие очень характерные, меткие слова в этой роли принадлежат самому артисту, и автор вовсе не остался в обиде на такое его самоуправство. Я подумал тогда, что Мамиа, возможно, не только на сцене, но и в действительности так же зорок и талантлив, так же метко умеет разбираться в явлениях жизни... Вот после спектакля вы особенно остро почувствовали стыд за свой колхоз. А ведь отставание не к лицу не только вам, но и всему нашему району, всей республике. Мы давно думали, что колхоз "Амзара" нуждается в хорошем председателе, и вот, кажется, нашли его в этом спектакле... Я почему-то уверен, что если Мамиа возглавит наш колхоз, то сумеет привести его к победе.

— Так давайте выберем Мамиа нашим председателем, — воскликнул Шьмаф.

— Но согласится ли он — вот в чем дело, — раздумчиво сказал председатель райисполкома. — Мамиа любит свой театр, свою профессию, к которой, как все вы убедились, имеет призвание...

— А мы попросим его всем колхозом, — заявил Саатгерий. — Такую просьбу он обязательно выполнит, если в нем жив аламыс.

Так и решили. Ни один из колхозников еще не успел уйти, а те, что уже отошли от клуба, вернулись назад. И быстро организованное общее собрание решило обратиться к Мамиа с просьбой возглавить правление "Амзары". "Тем более это подобает тебе, дорогой и уважаемый Мамиа, — ведь ты являешься уроженцем наших мест..." И Мамиа уважил просьбу колхозников.

Было это лет десять назад. С тех пор он каждый год переизбирается руководителем этой сельхозартели.

За эти годы в колхозе многое изменилось. Перемены к лучшему произошли во всех отраслях общественного хозяйства. "Амзара" стала одним из самых богатых и передовых колхозов республики. Сюда теперь приезжают для изучения опыта делегации из многих других колхозов Абхазии.

Не так давно мне вновь довелось побывать в этом колхозе. Признаться, я был очень обрадован, когда увидел прекрасное современное здание колхозного Дома культуры на месте старого и тесного клуба, а при просмотре спектакля, сыгранного колхозными актерами, был поражен зрелостью и отточенностью их мастерства.

Мне сказали, что на смотре самодеятельных коллективов народный театр "Амзары" занял первое место в Абхазии. Этому, пожалуй, не приходится удивляться: ведь главный режиссер колхозного драмколлектива — Мамиа.

Я, конечно, встретился с Мамиа и спросил у него, не играет ли он сам. В ответ он сказал: "К сожалению, мне сейчас просто некогда играть. Театральными подмостками для меня сейчас стала сама жизнь..."

Вся эта история была настолько необычной, что я не удержался и при встрече с председателем райисполкома сказал ему:

— Вам делает честь ваше чутье, сумевшее обнаружить такого отличного работника сельского хозяйства в среде... актеров!

— Какое там чутье?! — он рассмеялся. — Было ясно и без всякого чутья, что театральная сцена стала тесна для Мамиа. Да и сам Мамиа — спросите-ка у него! — чувствует себя в роли настоящего председателя колхоза гораздо увереннее, чем выдуманного. Так бывает в жизни: человек обнаруживает подлинный талант вовсе не на том берегу, куда его, иногда и случайно, прибивает жизнь. И в театре он был замечательным работником. Но в "Амзаре" его энергия и способности разгорелись еще сильнее. А ведь хорошо известно, что зажечь других может только тот, кто горит сам!..

Пропавшее поле.

Перевод автора

Поезд вышел из Сухуми, направляясь в Москву... Когда в селении Эшера он вошел в тоннель, ехавший с нами в одном купе старый сухумский инженер С. сказал:

— С этими местами, где сейчас проходит тоннель, связана одна довольно занимательная история.

И вот что рассказал.

Больше тридцати лет назад, когда здесь не было еще железной дороги, а проходило только шоссе, весенней порой эшерский крестьянин Керим Авидзба сеял кукурузу на своем небольшом поле. Мимо по шоссе проходил Мамед Цвейба, приехавший из другого села. Он остановился передохнуть, поприветствовал Керима и спросил его:

— А то поле, что рядом с твоим, повыше дороги, почему пустует? Не успели вспахать? Ведь отличная земля!

— Ее попросту некому пахать, — ответил Керим. — Вспаши, если хочешь, соседями будем. Я буду только рад.

— То есть как? — удивился Мамед. — А в вашем колхозе некому ее пахать?

— Земля эта принадлежит ушосдору — управлению шоссейными дорогами, а не нам. И обрабатывает ее кто захочет. Нужно только попросить разрешение и соблюдать правила: не сеять слишком близко к обочине и все. Хочешь, я помогу тебе?

Вскоре с помощью Керима Махмед, получив разрешение, вспахал это поле, посеял кукурузу и уехал до первой прополки в родное село. Через две недели он вернулся, прополол всходы и снова уехал. Прошло еще полмесяца, Махмед прибыл на вторую прополку, а затем, поручив своему другу Кериму присматривать за кукурузой, выехал на месяц-полтора: ведь до сбора урожая больше не о чем было заботиться.

— Не беспокойся, — заверил его Керим. — Ничего не случится с твоим полем, все будет в порядке. Хотя я собираюсь на месяц в горы, к пастухам, за твоим полем будет присматривать моя семья.

С тем они и расстались. Махмед уехал со спокойной душой.

Однако, вернувшись спустя месяца полтора к своему эшерскому полю, он был поражен: на месте его кукурузы росла... обыкновенная трава. А кукурузы словно и вовсе не было! Он осмотрелся вокруг — как будто все остальное на своем месте: и шоссе, и кукуруза Керима, и море за его полем... Урожай у Керима радовал глаз: высокие стебли, и на каждом по четыре-пять початков. В такой кукурузе мог бы укрыться всадник. Лучшего урожая и не представишь...

А все же, где его кукуруза? Куда она подевалась? Или, может быть, ему только приснилось, что он ездил сюда обрабатывать это поле?