Михаил Лакербай - Тот, кто убил лань

Поправка Джарназа.

Перевод автора

В горной Абхазии, в верховьях бурной Гализги, ныне красуется горняцкий город Ткварчели, или, как его называют абхазы, коренные жители этих мест, — Ткварчал. Кто не знает или не слышал о богатствах здешних недр, о славных трудовых подвигах ткварчельских шахтеров!

Но, вероятно, мало кто знаком с одной небольшой, но примечательной подробностью из истории этого города. Вряд ли кто помнит сейчас об участии местного пастуха Джарназа Арыша в составлении первоначального проекта строительства Ткварчели.

Еще в самом начале 30-х годов, когда в ущелье Гализги строилась первая шахта, у горняков возникла мысль воздвигнуть здесь первый в Абхазии красивый и благоустроенный социалистический город. Замысел шахтеров поддержали в Сухуми, в Тбилиси и в Москве. Правительство поручило специальной комиссии под руководством известного архитектора академика Щуко составить генеральный план будущего города. Комиссия работала около года, а затем ее проект обсуждался и согласовывался во множестве инстанций.

Наконец выполненный по этому проекту макет социалистического города был доставлен в Абхазию и внесен в просторный кабинет председателя Совнаркома Нестора Лакобы.

Было видно, что макет изготовлен руками настоящих мастеров своего дела. Их искусностью нельзя было не восхищаться. Казалось, замысел зодчих нашел наилучшее воплощение. Все детали будущего Ткварчели были видны на макете, как на ладони: улицы и переулки, скверы и парки, школы и детские сады, Дворец культуры и кинотеатры... Макет можно было складывать и переносить с места на место. Нестор Лакоба поблагодарил архитекторов и посоветовал отвезти макет в Ткварчели, показать колхозникам и шахтерам, узнать их мнение об облике будущего города.

В ясный солнечный день макет привезли в село Ткварчели (города еще не существовало) и установили для всеобщего обозрения перед сельсоветом. Смотреть макет пришли люди и из окрестных селений. Спустились с гор и шахтостроители. Архитекторы стояли здесь же, у своего детища, давали пояснения.

Люди внимательно осматривали макет, расспрашивали обо всем, делились впечатлениями, восторгались... А к вечеру в Ткварчели приехал Нестор Лакоба.

— Уважаемые колхозники и наши первые шахтеры! — сказал он. — Новый город строится для вас. Может быть, наши друзья-архитекторы что-нибудь упустили? Или допустили ошибку? Скажите! Вы можете нам во многом помочь.

— Я думаю, что в этом красивом городе следовало бы кое-что изменить, — вдруг громко заявил, встав со скамейки, стодесятилетний сельский пастух Джарназ Арыш. — Всякое новое дело только тогда интересно и нужно, если оно лучше старого. Вы затеяли очень большое дело — заново выстроить целый город, да еще, как ты сказал, дад Нестор, — социалистический! Значит, он должен быть лучше, то есть удобнее, красивее, чище, чем, скажем, наш старый Очамчире...

— Все это так, — прервал пастуха другой старик. — А что предлагаешь, уважаемый Джарназ?

— Скажу, скажу!.. Местность наша, как все вы знаете, горная, скотоводческая. Вряд ли люди быстро откажутся от добрых старых обычаев и традиций... Что ж, наши сыны и внуки будут и уголь добывать, и скот разводить. Большинство семей в нашем новом городе, надо думать, заведет своих коров, чтобы для детей всегда было в достатке свежее молоко. А ведь каждое утро эти коровы будут идти на горные пастбища да возвращаться вечером через весь город. И, ничего не поделаешь, они каждый день станут загрязнять наши чистенькие улицы — вот как еще бывает в Очамчире... Я и предлагаю поэтому провести вокруг города отдельную особую улицу да еще маленькие переулочки, ведущие к этой большой окружной дороге, чтобы только по ним гнали скот, не нарушая чистоты и порядка на главных городских улицах и в парках.

— Чудесное предложение! — воскликнул Нестор Лакоба.

— Правильно! Верно! — раздались отовсюду одобрительные возгласы.

— Умное предложение! — вновь сказал Лакоба, подошел к старику, обнял его и торжественно произнес:

— Живи еще сто лет, почтенный Джарназ! И всегда учи нас своей мудрости!..

Когда русским гостям перевели слова Джарназа, они также одобрили предложение старика, а академик Щуко подошел к нему, крепко пожал ему руку и попросил переводчика перевести пастуху свои слова:

— Почтеннейший! Я и мои коллеги, составлявшие этот план, признаем непреложную справедливость ваших слов. Ваши замечания, абсолютно правильные, мы принимаем с большой благодарностью. В ближайшие же дни это упущение мы исправим: окружная дорога и переулочки для скота будут внесены в план. Большое спасибо вам!..

Возвращаясь вечером в Сухуми, архитекторы и Нестор Лакоба не раз вспоминали сельского пастуха и его несколько удивительное, на первый взгляд, но весьма дельное и целесообразное — конечно, по тем временам — предложение.

— Он преподал нам сегодня хо-ороший урок! — сказал Щуко. А затем, обращаясь к Лакобе, добавил: — Вы очень верно сказали, что в народе могут подать нам ценную мысль.

— Это мое постоянное правило, — ответил Лакоба. — Когда трудно решить что-либо самому, обязательно надо посоветоваться с людьми. Мудрость народа всегда выручит.

Эстафета.

Перевод автора

В старину, когда не было ни поездов, ни самолетов, ни электричества, срочные письма посылались особыми конными нарядами. Передавали вести друг другу быстро, едва успев соприкоснуться стременами.

"Стафа" — итальянское слово, означающее стремя, а "стафета" — гонец. Передать эстафету еще означало — передать наказ от поколения поколению.

Об одном случае такой своеобразной эстафеты — эстафеты аламыса — мне и хочется сейчас рассказать.

История эта берет свое начало в обороне города-героя Севастополя в дни Великой Отечественной войны. Черным кольцом в 1941 году окружили немецкие фашисты этот прославленный город. Шли ожесточенные бои.

У Мекензиевых гор, на холме, имевшем важное стратегическое значение, стояла наша батарея, где наводчиком одного из орудий служил молодой абхаз Нури Смырба. На этом участке враг стал усиленно нажимать, и наши бойцы были вынуждены временно отступить. Случилось так, что под ураганным огнем фашистов вышли из строя все бойцы батареи. В живых остался только Нури. Он понимал, почему враги так обрушились на этот холм, и знал, что если им удастся его занять, то с высоты они еще больше усилят свой уничтожающий огонь. И юноша твердо решил ни за что не подпускать фашистов к холму. Он быстро заряжал орудие и стрелял, стрелял, сдержав фашистов до подхода высадившейся с кораблей гвардейской Чапаевской дивизии. Гвардейцы разбили врага, выручили и Нури, и его орудие, с которым он так и не расставался потом до самого Берлина.