Григорий Белых - Дом веселых нищих

Над Крякиным тихонько посмеивались, но он не то что не обижался, а просто не обращал на это внимания, хотя мог заставить всех замолчать, так как был самый сильный в классе.

Крякин словно не замечал Романа. Всегда он о чем-то думал, уставившись в одну точку сощуренными близорукими глазами и шевеля губами. Если же Крякин не думал, то обязательно читал. Читал он много и всегда приносил с собой толстые книги.

Вторую неделю продолжалось их молчаливое соседство. Роман не хотел первый заговаривать с ним, не начинал и Крякин.

Однажды Роман пришел в школу раньше обычного. В классе было пустовато. Только Зелинский с двумя друзьями шушукался в углу да Крякин уже сидел за партой и, читая, жевал булку. При входе Романа компания Зелинского притихла, кто-то хихикнул: «Арихметика идет…»

Роман ничего не ответил. Сев за парту, он вынул тетрадь, лениво просмотрел задачи, но они все были решены. Тогда достал хрестоматию. Будто бы читая, стал искоса заглядывать в книгу Крякина. Там были картинки, на которых бородатые люди в шляпах мчались на конях, стреляя в кого-то.

Крякин вдруг захлопнул книгу и, подперев голову руками, задумался. Роман осмотрел обложку, прочел:

ПИТЕР МАРИЦ, МОЛОДОЙ БУР ИЗ ТРАНСВААЛЯ

— Крякушка опять мечтает, — засмеялся кто-то.

Крякин вздрогнул, повертел головой по сторонам, потом взглянул на Романа чуть удивленно, словно впервые увидел, и тихо спросил:

— Ты любишь кинематограф?

— Нет.

— А бывал?

— Ни разу не был…

— Крякин прищурился и фыркнул: — Эх, ты, колобашка!

Помолчали. Через некоторое время Крякин енова спросил:

— А солдатики у тебя есть?

— Есть…

— Оловянные?

— Нет, бумажные.

— А у меня оловянные.

На этом беседа прервалась. Начались занятия.

Роман с Крякиным больше не разговаривали, но, по-видимому, Крякин, раз заметив, теперь не забывал о Романе.

В большую перемену у Романа произошла стычка с Зелинским.

Ребята, собравшись в кучу, разговаривали о зиме.

— Скоро на коньках покатаемся, — говорил один. — Я восьмерку делаю шикарно.

Роман подошел к кучке, с интересом слушая разговор.

— А кто на одном коньке круг делать умеет? — спросил он.

— А ты умеешь?

— Умею. Я насобачился на одном коньке кататься.

— Потому что второго нет, — с насмешкой сказал Зелинский, незаметно подошедший сзади.

Роман вспыхнул.

— Я и на одном тебя двадцать раз обгоню.

— Ври больше!

— Поспорим, шкелет!

— Вислоухий!

— Шкелет!

— Приди на каток, попробуй!

— И приду, не испугаюсь.

Тут в толпу ребят протиснулся Крякин и, словно не слыша, что говорят, подошел к Роману.

— Пойдем поговорим, — сказал он. Роман последовал за ним.

Крякин завтракал. Он отломил кусок булки с колбасой и дал Роману.

— Бери, после мне когда-нибудь тоже дашь. Роман взял.

— Чего это ты с Зелинским?

— Пристает.

— Ну и черт с ним… Ты читать любишь?

— Смотря что.

— А хочешь, я тебе интересную книгу дам? Только ты верни.

— Ладно, давай, — сказал Роман.

Последние два урока прошли незаметно. Роман все время перешептывался с Крякиным. Тот дал ему книгу. Книга была та самая, которую он читал утром.

— Очень интересная, про буров, — сказал Крякин. — Знаешь что, пойдем сегодня в кинематограф.

— Нет, — сказал печально Роман. — Денег нет.

— А я тебе дам двугривенный в долг, после вернешь.

Роман еще никогда не брал в долг, поэтому было страшно, но в кинематограф идти хотелось.

Хотя и не знал, как отдаст двугривенный, но сказал:

— Ладно! Идем!

— Ты, брат, не понимаешь, — шепчет Крякин, скосив глаза на учительницу и стараясь не шевелить губами. — Главное — разбогатеть надо.

— А как? — спрашивает Роман, тоже делая каменное лицо.

— А вот как…

— Крякин, продолжай, — говорит Гликерия Петровна. — Опять не знаешь, на чем остановились!

Крякин делает вид, что протирает глаза. Он всегда отыгрывается на близорукости, и, пока он возится, ему успевают подсказать. Крякин читает:

— Увидя, как пчела хлопочет вокруг цветка…

— Укажи имя существительное.

— Пчела.

— Садись, довольно.

— Пронесло!

После уроков ребята прощаются на углу.

— Главное, — разбогатеть, — опять бубнит Крякин. — Тогда, брат, все тебе будет. Сумей из каждой штуки деньгу делать.

— Попробую, — говорит Роман. — Ты научи.

— И научу. Приходи вечером ко мне, в кинематограф пойдем, я тебе кой-чего расскажу. Придешь?

— Не знаю. Денег нет…

— А ты достань. Достань обязательно. Новая драма идет.

Дома Роман бродит из угла в угол и все думает, где достать денег. Уроки не идут на ум. Уже шесть часов.

«Разве пойти погулять», — думает Роман и замечает на вешалке костюм брата. Некоторое время стоит в раздумье, потом, решившись, осторожно опускает руку в карман братнего пиджака. Пусто. В другом тоже пусто.

— Заваляется у него, как же! — бормочет досадливо Роман.

Он ходит по комнате и думает о Крякине. Откуда только он деньги берет? Наверное, у батьки ворует.

Батька у Крякина маклак-старьевщик. Денег у него много. Да и сам Илюша скупой, расчетливый в денежных делах. Тетрадями в классе торгует. Перья, вставки продает, ножички перочинные выменивает, и всегда с выгодой.

Роман смотрит на часы. Семь.

Уже, наверное, ждет Илюша. Подождет, подождет — и один отправится в кино.

А если пойти без денег?.. Наверное, Крякин даст в долг. И потом, ведь он кой-чего хотел рассказать, так что сходить надо обязательно.

Роман быстро одевается и идет на улицу.

Как бы не опоздать! Вдруг и правда Илюша без него уйдет в кино.

Роман прибавляет шагу и к Крякину прибегает запыхавшийся.

Крякин сидит на кухне на портновском верстаке и мрачно расстреливает горохом оловянных солдатиков.

— Что, я тебя ждать должен? — говорит он сердито и быстро одевается.

Они выходят на улицу.

— Ну, куда пойдем?

— Не знаю, — говорит Роман.

— В «Иллюзион» пойдем, там сегодня хорошая штука, — решает Крякин.

— Я не пойду.

— Почему?

— Денег нет.

— А ты не достал?

— Не мог.

— Эх, ты, колобашка!

Крякин плюет с досадой. Потом, вздохнув, достает кошелек, подносит его близко к глазам и считает монеты.

— Так и быть, — говорит он, — заплачу за тебя, только, смотри, отдай. Потому плачу, что план у меня есть один. В кинематографе обсудим.

Они идут в кинематограф. Воздух плотный и сизый, как в бане.

Пристроившись в углу под запыленной пальмой, Крякин и Роман слушают музыку. Крякин достает две ириски. Одну дает Роману. Но Роман чувствует, что Крякин недоволен им. И верно, Крякин приступает к разговору.

— Ты вот что, — говорит он, — ты дурак.

— Почему?

— Дурак, потому что у тебя коммерции в голове не хватает.