Кан Кикути - Портрет дамы с жемчугами

Он нажал кнопку звонка и, когда явилась служанка, приказал:

– Скажи мадемуазель, чтобы принесла чековую книжку.

Продавшие душу золотому тельцу Киносита и виконт Сугино уже прикидывали в уме, во сколько Сёда оценит их совесть, и с нетерпением ждали прихода Минако.

И стиль письма, и сам почерк были до того безупречны, что Сёда глаз не мог от него отвести.

Покой его был явно нарушен.

Второе письмо Рурико писала, обливаясь слезами, но с твердой решимостью, и было оно адресовано сыну виконта Наое, который, получив его, впал в отчаянье.

…Нет иного выхода избавить отца от невыносимого унижения и спасти дом Карасавы, наказать негодяя, злоупотребляющего законом и издевающегося над честными людьми… Не удивляйтесь необычности моего поступка, не смейтесь надо мной, не называйте меня чересчур эксцентричной. В наше время нет других средств сопротивляться могуществу денег.

Я стану его женой! Да! Но только на словах. Всеми средствами я попытаюсь оградить свою честь от этого негодяя! Говорят, что на Хоккайдо медведи иногда нападают на быков. Если бык успеет вонзить свои рога, твердые как сталь, в живот врага, пока тот не ударил его лапами, победа останется за быком. Так будет и у нас с Сёдой. Я должна обезвредить этого наглеца, прежде чем он меня оскорбит. Наш брак будет основан не на любви, а на ненависти, а наша жизнь превратится в нескончаемый поединок… И через полгода, я глубоко в этом убеждена, мне удастся морально уничтожить его.

Молитесь за меня, Наоя-сама, за мою победу! О ней никто не узнает. Все будут думать, что я продалась Сёде, стала его рабой.

Кто поверит, что я сохранила честь? Но вы, я надеюсь, поверите! Впрочем, можете не верить, воля ваша… Я чувствую себя сейчас настоящим мужчиной. Отбросив скромность, нежность, любовь, я буду жить ради одной лишь цели: ради мести врагу. На первый взгляд поступок мой может показаться низким и недостойным, но в борьбе с дьяволом нужна дьявольская хитрость!

Любившая вас и любимая вами невинная девушка по воле жестокого рока должна принести на алтарь бога мести лучшие женские качества: свою любовь, свою нежность, свою скромность. Тяжело мне писать вам об этом, но посредником в этом деле явился ваш, отец. Он передал нам предложение Сёды, и через него я должна передать Сёде ответ. Мысль о том, что письмо виконту Сугино будет еще ужаснее этого, приводит меня в трепет. Но я останусь непреклонной до конца. Владей же моей душой, злая сила, и изгони из нее и нежность и стыд!

Каждое слово пронзало душу Наои, как острие меча. Но конец письма просто привел его в исступление. Вначале Наоя вознегодовал было на Рурико, которая бросила его, чтобы выйти замуж за Сёду, не находя ей никакого оправдания и испытывая жгучую ревность. Но, читая строку за строкой, он понял, что сам во всем виноват. Похитить Рурико из родительского дома – значило отнять ее у него, Наои. Так жестоко Сёда отомстил юноше за нанесенное оскорбление.

Как можно бездействовать в то время, как слабая девушка будет бороться с врагом, рискуя не только своей честью, но и жизнью? Как можно оставить ее беззащитной?

Пусть Рурико защитит свою честь, но Наое невыносима была сама мысль о том, что она будет считаться женой такого скота, как этот Сёда. И потом, не является ли ее уверенность в своих силах плодом ее воображения? Рурико, конечно, умна, но ведь она совсем еще юная. Ее воля может разбиться о грубость этого зверя в образе человека. Пусть сердце Рурико пылает от гнева, пусть оно твердо, как камень, но выдержит ли такой натиск ее хрупкое тело, для которого легкая ткань кажется тяжким бременем?

Боль, отчаяние и стыд терзали душу Наои. Мало того, что он терял Рурико, так еще его родной отец помогал Сёде в этой гнусной интриге.

Наоя схватил письмо и бросился в комнату отца. Там убирала служанка.

– Где господин виконт? – нетерпеливо спросил юноша.

– Они только сейчас изволили отбыть к Сёде-сан. Наоя все понял, и его охватило бешенство. Видимо,

отец получил письмо от Рурико и поспешил сообщить Сё-де приятную весть…

Когда Минако принесла отцу чековую книжку, тот, пододвинув к себе лакированный с золотыми инкрустациями ящичек для туши, одной рукой открыл чековую книжку, а другой стал растирать тушь.

– Я щедро отблагодарю вас! – говорил он со смехом. На первом бланке Сёда написал крупным, корявым

почерком, каким пишут первоклассники: «Двадцать тысяч иен». Эти деньги предназначались невесте на предсвадебные расходы.

Киносита же и Сугино, сверкая глазами, сосредоточили все свое внимание на следующем бланке, на котором Сёда равнодушно написал: «Десять тысяч иен». Ту же сумму он проставил и на третьем бланке.

– Ну как? Хватит вам, надеюсь?

Словно псы, кинувшиеся на кость, Сугино и Киносита жадно потянулись к чекам. В это время в дверь тихо постучали. Вошла служанка.

– К вам пожаловал господин Сугино! – доложила она.

– Сугино? – недоумевая, переспросил Сёда. – Ведь он здесь!

– Нет, тот совсем молодой, лет двадцати с лишним, в студенческой форме.

– Хм… – Сёда задумался на минуту и вдруг повернулся к виконту Сугино.

– Не ваш ли это сын, Сугино-сан?!

– Мой сын? Но что ему здесь делать? Может быть, у него ко мне срочное дело? Скажите, пожалуйста, он не меня спрашивал?

– Нет, – покачала головой служанка, – молодой господин хочет видеть хозяина.

– А! Понял! – воскликнул Сёда. – Я полагаю, Сугино-сан, что ваш сын пришел именно ко мне. У него на то есть причины. Тем более сейчас, когда мадемуазель Карасава приняла мое предложение. Да и я не прочь повидаться с ним. Я даже ждал его. Эй, – обратился он к служанке. – Проведи гостя сюда, скажи, что я жду его! Может быть, господа, вы пока перейдете в другую комнату?… Нет, пусть лучше разговор состоится при свидетелях. Проси же его сюда быстрее, – снова обратился Сёда к служанке и, словно потревоженный медведь, стал ходить взад-вперед по комнате.

Виконт был озадачен. Ему и в голову не могло прийти, что привело его сына к Сёде. Он вообще не обратил бы на приход сына никакого внимания, не появись он в тот момент, когда виконт получал от Сёды вознаграждение за содеянную низость. Честный, с чистым сердцем, Наоя был полной противоположностью отцу, и его неожиданное появление смутило и устыдило виконта. И виконт, хотя и не подал виду, пришел в сильное замешательство.