Эн­ни Прул - Корабельные новости

— Ко­пей­ка рубль бе­ре­жет, да, Бил­ли?

Смею­щая­ся пуб­ли­ка раз­вер­ну­лась на сво­их стуль­ях, что­бы по­смот­реть на Бил­ли, ко­то­рый си­дел у даль­ней сте­ны, с тру­дом сдер­жи­ва­ясь. Трость за­тан­це­ва­ла в ру­ках Би­ти.

— Да, мы зна­ем его хит­ро­сти. Но кто из вас зна­ет, как про­шлой зи­мой, ка­жет­ся, в фев­ра­ле, то­гда еще бы­ла от­те­пель, Бил­ли ре­шил от­ре­мон­ти­ро­вать ста­рые де­дов­ские ча­сы, сто­яв­шие на кух­не? Де­ло бы­ло так. — Трость по­шла по кру­гу. — Бил­ли зво­нит Ле­ан­д­ру Ме­ше­ру. — Зри­те­ли сно­ва ста­ли обо­ра­чи­вать­ся, что­бы по­смот­реть на ба­ка­лей­щи­ка. Всем бы­ло из­вест­но, что на до­су­ге он чи­нит ан­тик­вар­ные ча­сы. — Все зна­ют, что Ле­андр мо­жет по­чи­нить лю­бые ча­сы у се­бя на ку­хон­ном сто­ле. Ста­рые ча­сы, ко­то­рых мно­гие из вас да­же не пом­нят. В ста­ри­ну их на­до бы­ло за­во­дить ка­ж­дый день. Прав­да? По­мо­гай­те, так оно и бы­ло! Жизнь во­об­ще в ста­ри­ну бы­ла тя­же­лой. Так вот, зво­нит он Ле­ан­д­ру. Зво­нок ме­ст­ный, по­это­му пла­ты за не­го не бе­рут. — Вне­зап­но она пре­вра­ща­ет­ся в Бил­ли Прит­ти, го­во­ря­ще­го по те­ле­фо­ну. — «Ле­андр, — го­во­рит Бил­ли, — сколь­ко ты возь­мешь за то, что­бы по­чи­нить ча­сы мое­го де­да? Они уже сто лет сто­ят у ме­ня на кух­не. Я за­во­жу их клю­чом, толь­ко они со­всем не ра­бо­та­ют». «Ну, — го­во­рит Ле­андр, — дол­ла­ров сто де­сять. Са­мое до­ро­гое — это дос­та­вить их ко мне. Ма­ши­на до твое­го до­ма, по­том до мое­го обой­дет­ся мне в пять­де­сят дол­ла­ров в один ко­нец. При­дет­ся на­ни­мать силь­ных пар­ней, пла­тить за бен­зин и мас­ло для гру­зо­ви­ка. По­том стра­хов­ка, под­кач­ка ко­лес». «Под­кач­ку де­ла­ют бес­плат­но», — го­во­рит Бил­ли. — «Ты что, с лу­ны сва­лил­ся? А что та­кое ин­фля­ция, ты зна­ешь?» За­ду­мал­ся Бил­ли. Его дом сто­ит на хол­ме, а дом Ле­ан­д­ра — у под­но­жия хол­ма. Ме­ж­ду ни­ми дю­жи­на улиц. И Бил­ли кое-что при­ду­мал. Он сам от­не­сет ча­сы к Ле­ан­д­ру! Сэ­ко­но­мит пять­де­сят дол­ла­ров. А Ле­андр, ко­гда по­чи­нит, сам при­не­сет их хо­зяи­ну. На­верх, на вер­ши­ну хол­ма. Ни­че­го, не та­кие уж они и тя­же­лые. Там один ко­роб для ма­ят­ни­ка, и все. Не­удоб­но не­сти, а так ни­че­го. — Она по­ка­за­ла раз­мер де­дов­ских ча­сов, кос­нув­шись тро­стью де­ре­вян­но­го го­лу­бя, ко­то­рый, как всем бы­ло из­вест­но, ук­ра­шал вер­хуш­ку ча­сов Бил­ли. По­том она рас­ши­ри­ла ру­ки, изо­бра­жая, что стря­хи­ва­ет пыль с рез­но­го фа­са­да.

Ку­ойл ог­ля­нул­ся и уви­дел, что Бил­ли хо­хо­чет от удо­воль­ст­вия, со­зер­цая свои соб­ст­вен­ные ча­сы на сце­не. Кто-то в за­ле ска­зал «тик-так».

— Бе­рет он длин­ную ве­рев­ку и креп­ко так об­вя­зы­ва­ет ею свои ча­сы, что­бы удоб­нее бы­ло брать­ся ру­ка­ми. По­том взва­ли­ва­ет на спи­ну — и впе­ред! К до­му Ле­ан­д­ра. — Те­перь она изо­бра­жа­ла, как Бил­ли се­ме­нит вниз по сту­пе­ням, по­скаль­зы­ва­ясь на об­ле­де­нев­шем скло­не хол­ма. — «Ужас как скольз­ко ид­ти по этим сту­пе­ням», — го­во­рит наш Бил­ли. А там, у под­но­жия хол­ма, жи­вет те­туш­ка Фи­зард, де­вя­но­ста лет от ро­ду. Прав­да, до­ро­гая?

Все вы­тя­ну­ли шеи, что­бы уви­деть пре­ста­ре­лую ле­ди в пер­вом ря­ду, ко­то­рая под­ня­ла в воз­дух обе свои тол­стен­ные пал­ки в дро­жа­щем при­вет­ст­вии, вы­звав одоб­ри­тель­ные воз­гла­сы и ап­ло­дис­мен­ты пуб­ли­ки.

— Так вот, ей де­вя­но­сто лет, и она как раз на­де­ла свои слав­ные га­ло­ши с ме­хо­вой опуш­кой, на ко­то­рые ей на­би­ли гвоз­ди в каб­лу­ки, что­бы не сколь­зи­ли. По­том на­де­ла чер­ное зим­нее паль­то, по­том вя­за­ную ша­поч­ку, взя­ла в ка­ж­дую ру­ку по пал­ке с ре­зи­но­вы­ми на­ко­неч­ни­ка­ми, что­бы не упасть, ес­ли кто ее толк­нет. — Те­перь Би­ти пре­вра­ти­лась в те­туш­ку Фи­зард, мел­ки­ми шаж­ка­ми про­дви­гаю­щую­ся впе­ред и бро­саю­щую по сто­ро­нам прон­зи­тель­ные взгля­ды. А ну как кто ре­шит толк­нуть ста­руш­ку!

— А на хол­ме… — за­ре­ве­ла пуб­ли­ка.

— А на хол­ме вы­шла не­при­ят­ность. Сна­ча­ла Бил­ли спус­ка­ет­ся по ма­лень­ким сту­пень­кам, что ве­дут на­пра­во, по­скаль­зы­ва­ет­ся, съез­жа­ет на­ле­во, по­том пря­мо, а даль­ше склон хол­ма идет кру­то вниз. А лед бле­стит как во­да, и вот он ле­тит на сво­их ча­сах, раз­го­ня­ясь, слов­но на сан­ках. Толь­ко ру­лить не мо­жет. Бед­ная те­туш­ка Фи­зард слы­шит по­доз­ри­тель­ный шур­ша­щий звук, смот­рит на­верх, но… слиш­ком позд­но. Ча­сы под­хва­ты­ва­ют ее и од­ним ма­хом вми­на­ют в ог­ром­ный суг­роб. На­сту­па­ет зло­ве­щая ти­ши­на. По­том Бил­ли вста­ет и на­чи­на­ет вы­ни­мать свои дра­го­цен­ные ча­сы из сне­га, что­бы сно­ва взва­лить на спи­ну. Он же еще не до­шел до до­ма Ле­ан­д­ра! По­том смот­рит — а из сне­га тор­чат га­ло­ши те­туш­ки Фи­зард. Вот они за­дви­га­лись, и вся те­туш­ка Фи­зард по­ка­зы­ва­ет­ся из-под сне­га. Шап­ка сби­лась, од­на пал­ка ос­та­лась под сне­гом до при­хо­да вес­ны, а чер­ное паль­то так из­ва­ля­лось в сне­гу, что ста­ло бе­лым. «Ты! Ах ты. Бил­ли Прит­ти! — кри­чит она ему, раз­ма­хи­вая пал­кой. — Ты что, — длин­ная пау­за, — ты что, не мо­жешь но­сить на­руч­ные ча­сы, как все нор­маль­ные лю­ди?»

Пуб­ли­ка взре­ве­ла. Мо­ло­дежь ста­ла под­бра­сы­вать свои ча­сы в воз­дух.

— Ну мо­лод­чи­на, ну да­ет, — Ден­нис хло­пал Ку­ой­ла по спи­не, тя­нул­ся впе­ред, что­бы кос­нуть­ся пле­ча ста­рой мис­сис Фи­зард.

— Ну ни сло­ва прав­ды, — про­кри­ча­ла она, рас­крас­нев­шись от сме­ха, — а как по­хо­же! Ох и мо­лод­чи­на она!

Спус­тя не­сколь­ко дней Ку­ойл по­да­рил Уэй­ви чай­ник из про­зрач­но­го стек­ла и шел­ко­вый шарф с узо­ром из ягод чер­ни­ки. Он за­ка­зал их по поч­то­во­му ка­та­ло­гу из Шта­тов. Она по­да­ри­ла ему тем­но-крас­ный сви­тер, ко­то­рый свя­за­ла са­ма дол­ги­ми ве­че­ра­ми. Он был ему впо­ру. Их ли­ца бы­ли так близ­ко, что сме­ши­ва­лось ды­ха­ние. Ку­ой­ла пре­сле­до­ва­ло вос­по­ми­на­ние о един­ст­вен­ном по­дар­ке, ко­то­рый ему сде­ла­ла Пе­тал. Она при­ня­ла от не­го дю­жи­ну по­дар­ков: би­рю­зо­вый брас­лет, ак­ва­ри­ум с тро­пи­че­ски­ми рыб­ка­ми, жи­лет с вы­ши­тым би­се­ром изо­бра­же­ни­ем Эл­ви­са Пре­сли. Яр­ко-жел­тые гла­за, гу­бы с бле­ст­ка­ми. Пе­тал от­кры­ла по­след­нюю ко­роб­ку и взгля­ну­ла на не­го. Он си­дел сло­жив ру­ки и смот­рел на нее.

— По­до­ж­ди ми­нут­ку, — ска­за­ла она и вы­бе­жа­ла на кух­ню. Он ус­лы­шал хло­пок двер­цы хо­ло­диль­ни­ка. Она вер­ну­лась, дер­жа ру­ки за спи­ной. — У ме­ня не бы­ло воз­мож­но­сти ку­пить те­бе по­да­рок, — ска­за­ла она и вы­тя­ну­ла пе­ред со­бой обе ру­ки со сжа­ты­ми паль­ца­ми. По­том она их раз­жа­ла. В ка­ж­дой ру­ке она дер­жа­ла по ко­рич­не­во­му яй­цу. Он взял их у нее. Они бы­ли хо­лод­ны­ми на ощупь. То­гда этот по­да­рок по­ка­зал­ся ему ми­лым, за­бот­ли­вым жес­том. Она сде­ла­ла ему по­да­рок. Пусть яй­ца, это уже бы­ло не важ­но. Глав­ное, что они бы­ли пе­ре­да­ны ему из ее рук. По­да­рок для не­го. Его не сму­ща­ло, что он сам ку­пил их за день до это­го. Он те­шил се­бя фан­та­зи­ей, что она по­ня­ла его, что для то­го, что­бы по­нять, что ва­жен не сам по­да­рок, а про­тя­ну­тые впе­ред ру­ки, сам факт да­ре­ния, на­до лю­бить че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го ода­ри­ва­ешь.