Эн­ни Прул - Корабельные новости

— Ос­та­но­вись, — ска­зал Ку­ойл.

Над за­ли­вом по­вис­ло по­лот­но сне­го­па­да. Сне­жин­ки за­сы­па­ли их пле­чи и го­ло­вы.

— Друг мой, я еще не до­шел до ка­мен­ных кра­бов. О, эти кра­бы: рос­кош­ный им­пер­ский жел­тый цвет, алая и бе­лая хва­леб­ная песнь всем кра­бам се­ми мо­рей, эпи­ку­рей­ский час сла­вы. Мо­мент Ис­ти­ны на тво­ем сто­ле! Я люб­лю их с то­п­ле­ным мас­лом, к ко­то­ро­му до­бав­ляю ка­пель­ку со­уса из ки­сло­го лай­ма и ли­ке­ра из грец­ких оре­хов. Ино­гда мож­но по­ло­жить доль­ку чес­но­ка.

— Ты — на­стоя­щий по­эт еды, На­тбим, — ска­зал Бил­ли Прит­ти. — Я ни­ко­гда не за­бу­ду, как ты на­кор­мил ме­ня кар­ри с плав­ни­ком тю­ле­ня. Это бы­ла це­лая по­эма.

— Я ду­маю, Бил­ли, что не оши­бусь, ес­ли ска­жу, что мы с то­бой един­ст­вен­ные здесь лю­ди, про­бо­вав­шие это ред­кое блю­до. И кре­вет­ки по-бра­зиль­ски. Бе­решь боль­шую ко­рич­не­вую ско­во­ро­ду с длин­ной руч­кой, на­гре­ва­ешь олив­ко­вое мас­ло, ки­да­ешь в не­го па­ру зуб­чи­ков чес­но­ка, а по­том кла­дешь ту­да кре­ве­ток та­ки­ми, ка­ки­ми их вы­тас­ки­ва­ют из во­ды. Ну, ко­неч­но, сна­ча­ла их на­до не­мно­го под­су­шить. Ко­гда они дос­ти­га­ют за­ме­ча­тель­но­го крас­но-оран­же­во­го цве­та, сбра­сы­ва­ешь их в бу­маж­ный па­кет, что­бы стек­ло мас­ло, и до­бав­ля­ешь не­мно­го мор­ской со­ли и два мо­ло­тых зе­ле­ных пер­ца. Или про­сто встрях­ни над ни­ми пе­реч­ни­цу с ост­рым пер­цем. По­да­вать их на­до пря­мо в этих меш­ках. Про­сто от­ку­сы­ва­ешь го­ло­ву и вы­тас­ки­ва­ешь мя­со соб­ст­вен­ны­ми зу­ба­ми. Хво­сты толь­ко вы­пле­вы­вай.

На них па­дал снег. Ко­гда На­тбим под­ста­вил ли­цо вет­ру, его во­ло­сы и бро­ви бы­ст­ро об­рос­ли сне­жин­ка­ми. Ос­таль­ные ста­ра­лись по­вер­нуть­ся так, что­бы ве­тер дул им в спи­ну.

— Имен­но так го­то­вил кре­ве­ток мой друг Парт­ридж, — ска­зал Ку­ойл.

Мол­чав­ший до это­го чер­но­во­ло­сый муж­чи­на на­хму­рил­ся. На его пле­чах ле­жа­ли пу­ши­стые бе­лые эпо­ле­ты.

— Не знаю. У Нелл в Бе­зы­мян­ной бух­те их то­же хо­ро­шо го­то­вят. Она бе­рет ма­лень­ких та­ких кре­ве­ток, раз­ме­ром с но­готь, чис­тит их, оку­на­ет в мас­ло, а по­том об­ва­ли­ва­ет в дроб­ле­ных кре­ке­рах из му­ки гру­бо­го по­мо­ла. По­том жа­рит их и по­да­ет с па­ке­ти­ком со­уса по-та­тар­ски. Вот это я по­ни­маю! А еще они вкус­ные, ес­ли их есть с муч­ным со­усом и фа­со­лью.

— Да, это са­мые слад­кие кре­вет­ки из всех, что я про­бо­вал, — ска­зал На­тбим. — Эти ма­лень­кие кре­вет­ки очень вкус­ны. В об­щем, позд­нее я про­плы­ву по по­бе­ре­жью на юг, до­бе­русь до Ти­хо­го океа­на, до ка­кой-ни­будь де­ре­вень­ки, где ры­ба­ки хо­дят на акул. Очень слож­ные мес­та и слож­ное за­ня­тие. Я, ко­неч­но, ни­че­го не пла­ни­рую. Ту­да еще на­до до­б­рать­ся.

— Ага, — ска­зал Бил­ли, вы­би­рая ру­кой снег из-за во­ро­та тви­до­вой ру­баш­ки. — Эх, ес­ли бы я сно­ва стал мо­ло­дым, то по­ехал бы с то­бой. Я был в Сан-Пау­лу и на всем том по­бе­ре­жье. Я да­же про­бо­вал тот со­ус, о ко­то­ром ты рас­ска­зы­вал. Дав­но это бы­ло, го­ду этак в три­дца­том. И ка­мен­ных кра­бов ел. И на Ку­бе был, и в Ки­тае. Это еще до вой­ны. Да, нью­фа­унд­ленд­цы — са­мые что ни на есть пер­вые пу­те­ше­ст­вен­ни­ки. У ме­ня тут пле­мян­ник не­дав­но за­хо­дил сю­да на во­ен­ном суд­не. Они пе­ре­во­зи­ли аме­ри­кан­цев на их вой­ну в Пер­сид­ском за­ли­ве. В лю­бом угол­ке ми­ра мож­но встре­тить че­ло­ве­ка с Нью­фа­унд­лен­да. Но сей­час я уже вы­шел из то­го воз­рас­та, ко­гда все ин­те­рес­но. И те­перь мне уже один черт — лайм там или кар­тош­ка, ры­ба или жар­кое.

— Ко­гда ты со­би­ра­ешь­ся ехать?

— Во втор­ник. Да­та ос­та­ет­ся не­из­мен­ной. У ме­ня есть по­след­ний шанс на­стря­пать еще пор­цай­ку су­ма­сшед­ших ис­то­рий для Дже­ка и Тер­та. «Пре­ста­ре­лая вдо­вуш­ка бе­жит с лю­бов­ни­ком-ома­ром», «Пре­мьер-ми­нистр ку­па­ет­ся в им­порт­ном пи­ве», «По­хот­ли­вый ста­рый па­па­ша на­си­лу­ет дет­ско­го по­ни». Мо­жет быть, я все-та­ки бу­ду ску­чать по «Бол­туш­ке». Да, Ку­ойл, у ме­ня есть для те­бя пло­хие но­во­сти. Гуд­лэ­ды го­во­рят, что боль­ше ни­ко­гда не сда­дут свой трей­лер ра­бот­ни­ку га­зе­ты. Это по­сле вче­раш­не­го. Я их убе­ж­дал, уго­ва­ри­вал, объ­яс­нял, что у те­бя две слав­ные до­чур­ки и что ты очень скром­ный па­рень. Что ак­ку­рат­ный хо­зя­ин и ни­ко­гда не уст­раи­ва­ешь ве­че­ри­нок, и так да­лее, и то­му по­доб­ное, но они на­стаи­ва­ют на сво­ем. Мне ужас­но жаль.

— Я что-ни­будь най­ду, — ска­зал Ку­ойл.

С ка­ж­дым вдо­хом сне­жин­ки за­ле­та­ли ему в нос. Го­лов­ная боль пре­вра­ти­лась в глухую пуль­са­цию.

— Ка­кая жа­лость, — ска­зал Бил­ли Прит­ти. Он стал се­реб­ря­ным от сне­га. Ме­нял цве­та в со­от­вет­ст­вии с се­зо­ном. — Ка­кая жа­лость. — Эти сло­ва вы­ра­жа­ли все, что он хо­тел ска­зать.

Ку­ойл при­щу­рил­ся и по­смот­рел на не­бо. Там не бы­ло вид­но ни­че­го, кро­ме мил­лио­нов дви­жу­щих­ся сне­жи­нок, под­го­няе­мых жи­вым вет­ром.

— Это ды­ха­ние ма­че­хи, — ска­зал Бил­ли.

— Ку­ойл, да­вай за­кан­чи­вай с этим, и я от­ве­зу те­бя за угол, в «Плохую По­го­ду». Вы­пьем гро­га.

Уг­рю­мый и блед­ный Терт Кард с не­на­ви­стью смот­рел на ско­ван­ный льдом за­лив. Бы­ло очень хо­лод­но. Пла­сти­ны льда со­еди­ни­лись друг с дру­гом, об­ра­зо­вав ог­ром­ные ле­дя­ные про­стран­ст­ва. Не­ров­ное зе­ле­ное те­ло льда ста­но­ви­лось все креп­че, он все проч­нее це­п­лял­ся за бе­рег, свя­зы­вая су­шу и мо­ре в еди­ное це­лое. Жид­кое ста­ло твер­дым, твер­дое ока­за­лось по­гре­бен­ным под кри­стал­ли­че­ским. Ле­до­вая рав­ни­на про­сти­ра­лась поч­ти до са­мо­го устья за­ли­ва. Терт смот­рел, как ле­до­кол про­гры­зал се­бе до­ро­гу по чер­ной по срав­не­нию со льдом во­де.

— Мож­но… — с не­охо­той от­ве­тил Ку­ойл. Ему не хо­те­лось пить с Тер­том Кар­дом, но, кро­ме не­го, ни­кто на это не со­гла­сит­ся. Он мо­жет все сде­лать по-бы­ст­ро­му. — Сей­час, я толь­ко по­зво­ню Би­ти и ска­жу, что не­мно­го за­дер­жусь.

На са­мом де­ле он хо­тел за­брать до­че­рей и по­ехать до­мой, в дом Бер­ков. Скри­пу­чий, но удоб­ный дом, где бы­ло мно­го шка­фов в са­мых не­ожи­дан­ных мес­тах. Са­мым уди­ви­тель­ным в этом мес­те был аба­жур, ко­то­рый на­чи­нал мяг­ко по­щел­ки­вать, ко­гда на­гре­ва­лась лам­поч­ка. Там бы­ла ван­ная ком­на­та с са­мо­дель­ной мед­ной ван­ной, дос­та­точ­но ши­ро­кой, что­бы в ней уме­стил­ся Ку­ойл. Это бы­ла пер­вая ван­на, в ко­то­рой он по­ме­щал­ся. Еще бы­ли сво­бод­ные ком­на­ты для гос­тей. На тот слу­чай, ес­ли кто-ни­будь прие­дет.