Александр Покровский - Корабль отстоя

– А-а… ещё что? – интересуюсь из вежливости у переводчика.

– Я же говорю, о здоровье. Он про здоровье ещё не кончил. Рассказывает какое оно было раньше и какое теперь.

Все потихоньку, с отсутствующими физиономиями, щиплют шашлык и быстро запихивают его в рот.

Я наблюдаю. Интересно они запихивают. Будто уминают там, что ли.

Дядя Жора мне делает знаки глазами, мол, давай, щипай, это никогда не кончится.

– Ну как? – спрашиваю у переводчика.

– Теперь он говорит о счастье.

Я осторожно щиплю шашлык, а потом все быстрей и быстрей.

Когда дядя Сережа сказал свой тост, есть уже было нечего.

Наступает вечер. С гор тянет прохладой. Вершины в огне вечерней зари, как сказал бы поэт. За них зацепилось солнце. Все вокруг стало красным: и воздух, и деревья, и лица.

Прощай, Каджаран, мы завтра уезжаем.

В тех же самых вагонах мы поедем назад.

В дороге будем есть то, что завернет нам с собой тетя Тамара, и вспоминать горы, шиповник, огород и шашлык.

Не забывайте нас, «братья армяне».

– Пират Федя и корсар Вася!

Оба моряка, услышав свои имена, тут же подтянулись. У них даже взгляд затуманился, а сердца охватила серьезная морская тоска.

– Тысяча чертей! – воскликнул пират Федя. – Скажи мне секунду назад, что я попаду на борт этой страдающей ревматизмом старой лохани, и я хохотал бы безумно, и всякий честный пират сделал бы то же самое!

– Это уж точно! – отозвался корсар Вася. – Где у нее фок-мачта? Где брамсели? И где, я вас спрашиваю, бом-брам-стеньга?

– Тысяча косых головастиков! – поддержал его пират Федя. – А корма? Где вообще, с вашего позволения, корма? А нос? Покажите мне нос! А борта? Это борта? Где я, по-вашему, размещу свои пушки? Тухлая кадушка больше похожа на славный бриг, чем этот сын гладильной доски на корабль! А где трюм? Где кубрик, я вас спрашиваю, где капитанский мостик? Это, что ли, мостик? А тут что такое, хромые хромосомы? Палуба покрыта тюфяком? А это что, подушка? Пресвятая Богородица, одеяло?

– Спокойно, ребята! – раздался голос, и моряки обернулись: перед ними стоял высокий человек.

– Все, что вы говорили – верно. Это не корабль, а просто кровать. А вы, хоть и отчаянные моряки, все же сделаны из того, из чего делают кукол.

Вы назначены сюда и будете здесь нести свою вахту, пока малыш будет спать.

А когда ему станет страшно и одиноко, он вас обнимет, положит под щеку и наговорит вам всяческих слов, а вы его согреете.

Скоро мальчик вырастет, но он вас никогда не забудет. Не забудет ваших историй, в которых плещется море, пахнет водорослями и кричат чайки.

Вы сделаете его настоящим моряком, и однажды он раскроет чемодан в корабельной каюте и достанет вас из него.

И тогда вы увидите море. Оно будет совсем не таким, как в ваших рассказах, но, всё-таки, оно будет близким, понятным, родным.

Он поставит вас в изголовье, и вы снова будете его охранять.

Нет для моряка лучше защиты, чем защита далекого детства. Клянусь огнями Карибского моря, это настоящая жизнь!

Ничего не ответили ему моряки. Они заняли свои места и замерли по обеим сторонам от подушки.

А мальчик им очень обрадовался. Каждый раз, засыпая, он обнимал их и клал их под щечку, и шептал им смешные слова.

1984

У Солнца много детей. И зовут их – солнечные зайчики.

Их столько, что бедное Солнце не может запомнить всех по именам. Оно просто зовет.

– Зайчики! Идите домой, пора кушать!

И все зайчики бегут к Солнцу, а на земле без них становится темно и сыро даже днем.

Солнце спохватывается. Оно быстро кормит галдящую мелюзгу и отправляет их назад:

– Скорей назад, к людям!

Зайчики любят приходить к людям. Особенно по утрам. Они залезают в окна и поднимают лежебок.

– Эй, лежебока! – садятся они ему на нос. – Там снаружи вовсю летают стрекозы! Сколько можно спать? Давно же уже утро! Пахнет листьями и землей. Вставай скорей! Смотри сколько воздуха! Послушай море у скал. Загляни в небо. Какие там мягкие облака!

А лежебока гонит зайчиков и переворачивается.

– Ну, нет! – говорят ему зайчики. – Мы не отстанем! Ну-ка, держи его за уши, я подергаю за нос и открою ему глаза – во-от, та-ак! Сказали же, что поднимем!

– Как вы мне надоели! – говорит лежебока и садится на кровати. – Когда же я высплюсь? Я так мало в жизни спал! Не пойду умываться! Вот!

На зайчиков охотится жадная тяжелая тучка. Когда она их ловит, то, отшлепав, отсылает назад, приговаривая:

– Беспутная у вас мать! Скоро всех растеряет! Беспризорные дети! Я бы этим людям ничего не давала! Наоборот! У них нужно все отнять! Они все пачкают! Ломают!

Зайчики бояться жадную, старую тучку. И бегут на нее жаловаться Солнцу.

– Она нас не пускает на землю! – кричат они издалека. – Она жадная!

– Она не жадная, – говорит им на это Солнце. – Она старенькая и ворчливая. Она ворчит на вас, на меня, на людей, на весь свет. Подождите, пока она уснет. Тогда все, что она собрала себе, выскочит у нее из рук и упадет на землю. Туча несет и людям, и букашкам много добра. Только она никогда это не показывает. Она считает, что нельзя их баловать. Может, она и права. Она проснется, раскричится, разгремится на весь мир, забросает его молниями и ливнями и уйдет, недовольно ворча, так ничего и не оставив для себя. Я подарю ей радугу.

– Зачем ей радуга? – кричали наперебой солнечные зайчики. – Она её не любит! Не дари ей ничего! Она плохая! Все равно, плохая!

– Даже злюка зной от радуги становится немного добрее. Радуга красивая, а рядом с красотой все становится лучше. Смотрите, как мы заболтались. Туча давно ушла. Вам пора лететь и дарить людям утро! Быстрей малыши!

И зайчики снова залезают в окна и тормошат лежебок:

– Эй, лежебока! А ну, вставай! Тучи давно уже нет! Мы её прогнали!

1986

На чёртовой кухне не было никакого покоя: летало, визжало, стукалось и разбивалось вдребезги!

В адском котле густо кипела всякая мерзость, в трубе – гудело, в углу – шипело, по столам – скакало и квакало!

С уханьем раздувались меха, и адский пламень плясал по чёртовым рожам.

Дело в том, что на уроке общей гадости, который вёл сам Сатана, лучший ученик дьявольской школы предложил отныне и навсегда делать гнусности только руками самих же людей.

– Нужна первая, первейшая пакость, совсем маленький толчок, – говорил он с лукавой усмешкой, – а уж люди ею поделятся, и она, множась, поползет по земле. Вот, к примеру, что если подбросить кому-нибудь чертёнка и…

– Гениальная гадость! – воскликнул сам Сатана. – Спойте ему!

И чертята спели ему гимн: «Гадость, гадость – наша радость!» – а Сатана вручил ему раньше времени копыта и хвост. Осталось только ждать удобного случая…