Алексей Колышевский - Патриот. Жестокий роман о национальной идее

— Вы готовы? — Слава открыл водительскую дверь и поставил ногу на порог. Гера медлил, в нерешительности остановившись перед капотом машины.

— Не знаю… А вдруг не получится сыграть так, что мне поверят?

— Тогда самое время перейти на «ты», — усмехнулся Пронин, — это тот скрытый резерв, который можно включать, когда в твоих советах нуждаются больше всего. Пойми, что если у тебя не получится запудрить им мозги, то вместо тебя обязательно появится кто-то другой, но этот другой окажется настоящей, идейной, убежденной сволочью, и натворит он не меньше, чем все те, кого перечислила в своем докладе твоя долбаная Мата Хари.

— Откуда ты знаешь?

— А кто тебя прислал сюда?

— Петр. «Генерал Петя». У нас его так называют.

— Так тебе нужны еще какие-то объяснения?

— Да нет… Теперь уже нет.

— Дам тебе хороший совет: ты держись возле него, возле Сеченова. Он хороший мужик и своих людей никогда не сдает. Он может изменить твою жизнь навсегда так же, как когда-то изменил мою. А в моей жизни я должен был стать либо вологодским алкашом, либо инженеришкой. Еще раз спрашиваю: ты готов?

— Да. Поехали.

Дорога на Лэнгли шла через живописные места национального парка Грейт-Фоллс и была совсем узкой: ряд туда, ряд обратно. Сверху шоссе словно крышей накрывали ветви деревьев, и блики морозного утреннего солнца прорывались сквозь них нечасто, делая асфальт похожим на шкуру леопарда.

— Хочу предупредить: тебя могут попросить пройти тест на детекторе лжи. Смело соглашайся не моргнув глазом, тогда никакого теста не будет.

— На понт берут?

— Именно так…

Затем неожиданно они оказались на перекрестке, свернули налево, и Гера увидел, что впереди стоит большой указатель с надписью «Интеллектуальный центр имени Джорджа Буша». Гера со смехом спросил у Пронина:

— А какое отношение имеет Джордж Буш к интеллекту?

Слава улыбнулся:

— Это в честь старшего. А про нынешнего я, как лояльный госслужащий, лишь корректно замечу, что яблоко от яблони упало очень далеко.

Они еще раз свернули налево, проехали под указатель, и сразу же появился другой: «Только для транспорта с пропусками», затем еще один: «Фотографировать запрещено. Нарушители будут привлечены к ответственности в соответствии с законом». Затем дорога разделялась на две, и направо был поворот «Для всех посетителей», а прямо, через двести метров, Гера увидел стеклянный контрольно-пропускной пункт и прочел последний указатель: «Это последняя возможность повернуть назад. После пересечения этой точки будьте готовы представить убедительные объяснения — с какой целью вы находитесь здесь».

— Ну что, готов представить объяснения? — Пронин был очень серьезен и как-то весь преобразился. Встреть его Гера на улице, никогда бы не подумал, что мимо только что прошел земляк.

Гера вспомнил, какое количество людей верило в его игру даже тогда, когда его проигрыш был вроде бы очевиден, и спокойно ответил:

— Sure.

…Четверо сотрудников Разведывательного управления, поочередно сменяя друг друга, в течение восьми часов непрерывно задавали ему вопросы. Гере даже показалось в какой-то момент, что он задержан, арестован и его допрашивают по всей форме, хотя порой при приеме на работу даже в обыкновенных частных лавочках от кандидата требуют пройти тест на детекторе лжи. Гере такой тест предложили пройти примерно через два часа после начала беседы, и он, вспомнив наставления Славы, уверенно согласился. Видимо, он был настолько убедителен, что дальше предложения дело не пошло.

— Каковы политические настроения участников русской блогосферы? — Мулатка, образ интеллектуальной развратницы Холи Берри: роскошная фигура, черный карандаш в тонких пальцах, очки, короткая юбка.

— Нет стойких предпочтений. — Гера раздевал ее глазами. — Ждут попутного ветра, словно листья на сосках.

— Что, простите?

Гера смущенно покашлял в кулак.

— О! Извините, мэм. Я хотел сказать, на земле. Листья на земле, понимаете? Сухие. Лежат себе спокойно, а дунет ветер, и они поднимаются и летят куда-нибудь. Еще раз извините, просто вы такая эффектная женщина, что мне тяжело сосредоточиться.

— Вы понимаете, что ваши слова могут быть приравнены к сексуальному домогательству?

— Вы это серьезно?

— Вполне, сэр.

— Простите, я никогда не думал, что комплимент, сказанный женщине, которая его заслуживает, может быть истолкован как-то с точки зрения уголовного кодекса. Можно задать вам вопрос, мэм?

— Разумеется.

— Как вы думаете, почему гомосексуалисты никогда не обвиняют друг друга в домогательствах?

— С вами будет беседовать другой сотрудник, сэр.

— Очень жаль…

Это был последний специалист. Он принес с собой переведенное письмо Геры. Несколько минут молча вчитывался в текст, затем сказал:

— Вы представляете для нас интерес, мистер Клень-овски. Мы готовы сотрудничать с вами.

Гера, изобразив на лице иудину улыбочку, спросил:

— Каким образом я смогу получать от вас задания? И напоминаю вам, что я не диверсант-громила, я не могу стрелять, убивать, прыгать в окошко проходящего мимо автобуса, я лишь скромный интеллектуал и не знаю каких-то шпионских методов связи и шифровки информации. Все, что меня интересует, — это идейная борьба с режимом тирании в моей стране.

— Но ведь вы не будете против, чтобы идейная борьба была подкреплена материально? Всякая идея лишь тогда чего-то стоит, когда ее стоимость может быть выражена в долларах, не так ли?

Гера развел руками:

— Об этом я скромно предпочел не упоминать.

Американец наклонился вперед и положил на стол перед собой сцепленные в замок руки:

— Вот это меня и смущает прямо сейчас. Ведь мы располагаем сведениями о вас, и они говорят, что вы отнюдь не скромны в делах такого рода.

Гера вздохнул:

— Но ведь когда-то все бывает в первый раз. Назовите вашу цену, и я буду готов подумать.

Американец рассмеялся:

— Вот это деловой разговор. Взгляните, — он быстро написал на обратной стороне распечатки Гериного письма внушительную цифру и показал ее собеседнику, — это ежемесячное содержание, помимо этого будут еще специально оговоренные суммы за разовые мероприятия. Всю информацию станете получать через своего куратора.

— Кто мой куратор?

— Вам известно имя этого человека.

— Хм… Я не думаю.

— Вы живете с ней вместе.

— Вот как… Жизнь порой удивляет своими поворотами: никогда бы не мог подумать, что сплю в одной постели с… Впрочем, меня все устраивает. Я согласен.

— Прекрасно. И я очень хочу, мистер Клень-овски, чтобы вы знали: здесь, в Америке, у вас появились верные друзья, например мистер Пронин, которые всегда придут вам на помощь в трудную минуту, а ведь это так много значит в наш меркантильный век, не так ли?