Джон Тул - Сговор остолопов

— Я ващще не понимаю, зачем я трачу тут время, с тобой разговариваю, — хрипло вздохнула Санта. — Значть, сёдни около семи? Клод грил, тоже суда придет. Заежжай за нами, съездим на озеро прокатимся, крабов хороших поедим. Ф-фу-у! Как же ж вам, детки, повезло, что я с вами тут нянчусь. Вам обоим просто нянька нужна, особенно когда Клод тут отирается.

Санта фыркнула гуще обычного и повесила трубку.

— О чем можно столько болтать с этой старой сводней, во имя всего святого на земле? — спросил Игнациус.

— Заткнись!

— Благодарю вас. Я вижу, дела здесь обстоят как всегда жизнерадостно.

— Ты скока денег сёдни принес? Опять четвертной? — завопила миссис Райлли. Она подскочила, быстро сунула руку в один из карманов форменного халата и извлекла оттуда яркую фотографию. — Игнациус!

— Отдайте немедля! — загрохотал тот. — Как осмелились вы запятнать это великолепное изображение своими грязными руками винной торговки?

Миссис Райлли снова всмотрелась в фотографию и закрыла глаза. По щеке ее покалилась слезинка.

— Я так и знала, когда ты начал эти сосыски торговать, что с такими людями якшаться будешь.

— Что вы имеете в виду — «с такими людями»? — сердито спросил Игнациус, пряча фотографию в карман. — Это блестящая злоупотребленная женщина. Говорите о ней с уваженем и почтением.

— Я вообще не хочу разговаривать, — всхлипнула миссис Райлли, не распечатывая глаз. — Иди к себе в комнату и сиди там, пиши свои глупости. — Зазвонил телефон. — Это опять, должно быть, мистер Леви. Он сёдни уже два раза звонил.

— Мистер Леви? Что понадобилось этому монстру?

— Он не захотел мне говорить. Ступай, самашетший. Отвечай. Сними трубку.

— Что ж, я определенно не желаю с ним разговаривать, — громыхнул Игнациус. Он снял трубку и измененным голосом, в котором богато играли мейферские [ Мейфер — фешенебельный район Лондона .] акценты, ответил:

— Аллоу?

— Мистер Райлли? — спросил мужской голос.

— Мистера Райлли здесь нет.

— Это Гас Леви. — На заднем фоне женский голос тем временем говорил:

— Посмотрим теперь, что ты ему скажешь. Еще один шанс коту под хвост, психопат сбежал.

— Мне несказанно жаль, — провозгласил Игнациус. — Мистера Райлли сегодня днем вызвали из города по одному весьма неотложному делу. В действительности же он пребывает в психиатрической лечебнице штата в Мандевилле. С тех пор, как ваш концерн так злонамеренно уволил его, ему приходится совершать регулярные поездки в Мандевилль и обратно. Все его эго изранено. Вы еще можете получить счета от его психиатра. Они довольно-таки ошеломляющи.

— Так он свихнулся?

— Неистово и окончательно. Мы провели здесь с ним весьма незабываемое время. В первый раз, когда он отправился в Мандевилль, его пришлось транспортировать в бронированном автомобиле. Как вам известно, его телосложение довольно величественно. Сегодня днем, тем не менее, он отправился в обычной патрульной карете скорой помощи.

— А в Мандевилле к нему пускают посетителей?

— Ну, разумеется. Поезжайте и повидайтесь с ним. Привезите ему печенья.

Игнациус шваркнул трубкой о рычаг, сунул четвертьдолларовую монету в ладонь все еще шмыгавшей носом матери и, переваливаясь с борта на борт, направился к себе в комнату. Открывая дверь, он чуть-чуть помедлил, чтобы поправить табличку «МИР ВСЕМ ЛЮДЯМ ДОБРОЙ ВОЛИ», которую когда-то прибил кнопкой к шелушившемуся краской дереву.

Все знаки указывали вверх; колесо его вращалось к небесам.

На Константинопольскую улицу налетел шквал возбуждения. Дикие трели свистка почтальона, фырчание почтового грузовика, тревожные вопли матери, крики мисс Энни, что почтальон перепугал ее своим свистом — все это прервало упорядоченную процедуру Игнациуса: он как раз одевался к первому митингу нового политического движения. Он подписал квитанцию о доставке и ринулся в свою комнату, не забыв запереть за собой дверь.

— Что там такое, мальчик? — спрашивала из прихожей миссис Райлли.

Игнациус посмотрел на манильский конверт, проштампованный «ЗАКАЗНАЯ АВИАБАНДЕРОЛЬ» и помеченный рукописными призывами: «Срочно» и «Спешно».

— О, Боже мой, — довольно вздохнул он. — Распутница Минкофф, должно быть, вне себя.

Он разодрал конверт и извлек письмо.

Господа:

Ты в самом деле отправлял мне эту телеграмму, Игнациус?

МИРНА ФОРМИРУЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ПАРТИИ МИРА СЕВЕРО ВОСТОЧНОЙ ЗОНЫ НЕМЕДЛЕННО ТЧК ПРОВОДИ ОРГАНИЗАЦИЮ НА ВСЕХ УРОВНЯХ ТЧК РАБОТЕ ПРИВЛЕКАЙ ТОЛЬКО СОДОМИТОВ ТЧК СЕКС ПОЛИТИКЕ ТЧК ПОДРОБНОСТИ ПОЗЖЕ ТЧК ИГНАЦИУС НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ТЧК

Что все это означает, Игнациус? Ты в самом деле хочешь, чтобы я набирала в партию педиков? Кому захочется быть зарегистрированным содомитом? Игнациус, я очень встревожена. Ты тусуешься с голубыми? Я могла предполагать, что это неизбежно случится. Твоя параноидная фантазия об аресте и аварии была первым ключом. Теперь все выходит наружу. Твои нормальные сексуальные выходы были блокированы слишком долго, и теперь сексуальный потоп прорывается совершенно не по тем каналам. Со времени своей фантазии, которая и послужила началом всего, ты переживаешь период кризиса, который достигает своей кульминации в неприкрытой сексуальной аберрации. Я могла сразу сказать, что рано или поздно у тебя поедет крыша. Теперь это и произошло. Моя группа групповой терапии очень расстроится, когда услышит, что твой случай оборачивается к худшему. Прошу тебя — оставь этот загнивающий город и приезжай на север. Позвони мне за мой счет, если хочешь, и мы можем обсудить эту твою проблему сексуальной ориентации. Ты должен пройти курс терапии как можно скорее, или сам станешь буйным педерастом.

— Да как она смеет? — взревел Игнациус.

Что же произошло с партией Божественного Права? У меня уже было несколько человек, готовых в нее вступить. Я не уверена, что они согласятся на это дело с содомитами, хотя, насколько я вижу, мы можем воспользоваться этой партией содомитов, чтобы отвлечь маргинально сгруппировавшихся фашистов. Возможно, нам удастся расколоть правое крыло напополам. Но я по-прежнему не считаю эту идею удачной. Предположим, захотят вступить не-содомиты, а мы им откажем. Нас обвинят в том, что мы предубеждены, и весь наш замысел провалится. Моя лекция, боюсь, не совсем удалась. Нет, прошла-то она нормально — пролетела прямо над головами у слушателей. В публику затесались двое-трое людей среднего возраста, которые пытались сбить меня с толку своими очень враждебными замечаниями, но парочка моих друзей из группы групповой терапии бросили вызов их враждебности своей враждебностью и, в конце концов, изгнали этих реакционеров из аудитории. Как я и подозревала, я оказалась слишком чуть-чуть слишком продвинутой для местечковой публики. Онга так и не появился, вот гнида. Что касается меня, то его могут хоть обратно в Африку отправить. Я в самом деле, считала, что у этого парня хоть что-то за душой есть. Очевидно, политически он очень апатичен. А ведь обещал, что придет, подонок. Игнациус, этот содомитский план совсем не кажется мне практичным. Помимо этого, я считаю, что это — всего лишь опасная манифестация твоего ухудшающегося душевного здоровья. Прямо не знаю, как я смогу рассказать своей группе групповой терапии об этом зловещем повороте событий — сколь бы предсказуемым он ни казался. Вся группа по-настоящему за тебя болела. Некоторые даже идентифицируются с тобой. Если не выдержишь ты, не выдержат и они. Мне необходим от тебя немедленный ответ. Пожалуйста, позвони за мой счет в любое время после 6 вечера. Я очень, очень волнуюсь.