Аркадий Вайнер - Евангелие от Палача

…слезы навернулись на глаза. Я вспомнил его – крутящего патефонную ручку стеклоподъемника за спиной шофера Вогнистого. «…Все областное начальство сажать будем… Продались, суки маленковские…»

УЛЬРИХ. Свидетель Орлов, вы были на партийном собрании, когда Абакумова переводили из членов ВКП(б) в кандидаты? Помните, о чем шла речь? ОРЛОВ.

Конечно, помню. Они с лейтенантом Пашкой Мешиком, бывшим министром госбезопасности Украины, вместе пропили кассу взаимопомощи нашего отдела.

УЛЬРИХ. Наверное, тогда еще Мешик не был министром на Украине? ОРЛОВ. Ну, конечно, он был наш товарищ, свой брат оперативник. Это они погодя, после Ежова, звезд нахватали. УЛЬРИХ. А за что Абакумов нахватал, как вы выражаетесь, звезд, вам известно? ОРЛОВ. Так это всем известно. Он в тридцать восьмом поехал в Ростов с комиссией Кобулова – секретарем. Там при Ежове дел наворотили навалом. Полгорода поубивали. Ну, товарищ Сталин приказал разобраться – может, не все правильно. Вот Берия, новый нарком НКВД, и послал туда своего заместителя, Кобулова. А тот взял Абакумова, потому что перед этим выгнал прежнего секретаря, совершенного болвана, который и баб хороших добыть не мог… УЛЬРИХ. Выражайтесь прилично, свидетель! ОРЛОВ. Слушаюсь! Так вот, Витька сам ростовчанин, всех хороших… это… людей на ощупь знает… Ну, приехали они в Ростов вечером, ночью расстреляли начальника областного НКВД, а с утра стали просматривать дела заключенных, тех, конечно, кто еще живой. Мертвых то не воскресишь…

Абакумов тут же разыскал не то какую то тетку, не то знакомую, старую женщину, в общем, она еще до революции держала публичный дом, а при советской власти по-тихому промышляла сводничеством. Короче, он за сутки с помощью этой дамы собрал в особняк для комиссии всё ростовское розовое мясо… УЛЬРИХ. Выражайтесь яснее, свидетель! ОРЛОВ. Да куда же яснее! Всех хорошеньких б… мобилизовал, простите за выражение. Выпивку товарищ Абакумов ящиками туда завез, поваров реквизировал из ресторана «Деловой двор», что на Казанской, ныне улица Фридриха Энгельса. В общем, комиссия неделю крепко трудилась: по три состава девок в сутки меняли. А потом Кобулов решение принял: в данный момент уже не разобрать, кто из арестованных за дело сидит, а кто случайно попал. Да и времени нет. Поэтому поехала комиссия в тюрьму на Багатьяновской, а потом во «внутрянку», построили всех зеков: «На первый-второй – рассчитайсь!». Четных отправили обратно в камеры, нечетных – домой. Пусть знают: есть на свете справедливость! УЛЬРИХ. А что Абакумов? ОРЛОВ. Как «что»? Его Кобулов за преданность делу и проворство оставил исполняющим обязанности начальника областного управления НКВД. И произвел из лейтенантов в старшие майоры. А через год Абакумов в Москву вернулся. Уже комиссаром госбезопасности третьего ранга… УЛЬРИХ. Подсудимый Абакумов, что вы можете сообщить по поводу показаний свидетеля? АБАКУМОВ. Могу сказать только, что благодаря моим усилиям была спасена от расправы большая группа честных советских граждан, обреченных на смерть в связи с нарушениями социалистической законности кровавой бандой Ежова – Берии. Попрошу внести в протокол. Это во-первых. А во-вторых, все рассказы Орлова Саньки насчет якобы организованного мною бар-дака являются вымыслом, клеветой на пламенного большевика и беззаветного чекиста? И клевещет он от зависти, потому что его самого, Саньку, в особняк не пускали, а мёрз он, осел такой, в наружной охран, как цуцик. И что происходило в помещении во время работы комиссии, знать не может. УЛЬРИХ. Вопрос свидетелю Орлову. Ваша последняя должность до увольнения из органов госбезопасности и ареста? ОРЛОВ. Начальник отделения Девятого Главного управления МГБ СССР, старший комиссар охраны. УЛЬРИХ.

Благодарю. Конвой может увести свидетеля.

Я не хотел в Ленинград – сажать тамошнее начальство, продавшихся сук маленковских. Не то чтобы я их жалел, кабанов этих раздутых; просто никакого не предвидел для себя профита с этого дела. Неизвестно, где его истоки, и уж совсем не угадать, во что оно выльется. А отсеченное от задумки и непонятное в своей цели становилось мне это дело совсем неинтересным – тупая мясницкая работа. Нет, у меня были своя игра – надо было только ловчее увильнуть от ленинградского поручения. И пока мы мчались в абакумовском «линкольне» по заснеженной вечерней Москве, сквозь толстое стекло, отделявшее нас от шофера Вогнистого, еле слышно доносился из приемника писклявый голос Марины Ковалевой, восходящей тогдашней звезды эстрады: Счастье полно только с горечью. Было счастье, словно вымысел. До того оно непрочное, Что вдвоем его не вынесли… Абакумов мрачно раздумывал о чем-то, наверное, о предстоящей посадке ленинградских командиров, маленковских сук, хотя со стороны казалось, что он прислушивается к певичке, и я его сразу понял, когда он неожиданно сказал. – Голос – как в жопе волос – тонок и нечист… – подумал и добпвил. – Но в койке она пляшет неплохо… Я засмеялся, подхватил лениво катящийся по полю мяч и решил начать свой прорыв к воротам. – Это важнее. По мне – пусть совсем немая, лишь бы в койке хорошо выступала… Мне надо было успеть забросить мяч до того, как мы приедем в цирк. Абакумов слишком часто ходил в свою ложу – не могло того быть, чтобы там не подбросили пару микрофонов. – Я одну такую знаю… – начал я нашептывать со сплетническим азартом. – Вот это действительно гроссмейстерша! И молчит. Из-за нее наш Сергей Павлович совсем обезумел…

– Крутованов? – удивился Абакумов. И сразу же сделал стойку:

– Ну-ка, ну-ка!…

– Он этой бабе подарил алмаз «Саксония»… – Что за алмаз?

– Его Пашка Мешик выковырнул из короны саксонских королей. В Дрездене дело было…

– Чего-чего-о?!

– Точно, в сорок седьмом, он его на моих глазах отверткой выковырнул! – И что?

– И велел мне передать только что назначенному замминистра Крутованову.

– Зачем? – Чтобы вправить алмаз в рукоять кинжала и подарить его от имени работающих в Германии чекистов Иосифу Виссарионовичу. – Ай-яй-яй! – застонал от предчувствия счастья Абакумов. – А почему Крутованов? Я доброжельно посмеялся:

– Вы же Пашку Мешика знаете -он на всех стульях сразу посидеть хочет. Сам-то он на верхние уровни не выходит, а через Крутованова и его свояка запросто можно поднести такой презент и их благоволением заручиться кстати… – Так-так-так… – зацокал языком Абакумов, башкой замотал от восторга. – Ах, молодцы! Ах, умники!… Но ведь не вручили?… Я покивал огорченно. – Ну и как же всплыл этот камешек вновь? – У меня агент есть, ювелир. Он много лет выполняет заказы Анны Ивановны Колокольцевой, жены нашего известного писателя Колокольцева… -Надо же, ядрена вошь! – искренне возмутился Абакумов. – Писатели – сортирных стен маратели! Сроду я не слыхал, не читал такого писателя, а своих ювелиров держат! Я усмехнулся: