Андрей Шляхов - Правильная клиника, или 13 шагов к успеху

— Почему Митрофан Иванович, а не Пушкин? — спросил Павел в самом начале совместной жизни.

— Не знаю, — ответила Лариса. — У нас дома всегда так говорили.

— А-а, тебе нужен целебный чаек, изгоняющий камни? — догадалась жена. — Будет сделано, только номер Савелия пришли эсэмэской. Я ему все растолкую.

Савелий не подвел — вручил Павлу термос с таким благоговейным видом, словно там была живая вода, а не крепко заваренный цейлонский чай.

— Вот оно, мое спасение, — сказал соседям Павел, потрясая термосом. — По глоточку каждые два часа и камешек проскочит или же размягчится настолько, что раздробить его будет легче легкого. Лазерный аппарат, я надеюсь, здесь имеется?

— Здесь только пересадку почки не делают, — ответил один из соседей, — а все прочее есть.

— Вот и славно, — Павел бросил взгляд на настенные часы, открыл термос и сделал первый глоток.

Незадолго до ужина, после второй капельницы, болезненные ощущения, теперь уже слабые настолько, что к ним нужно было «прислушиваться», переместились ниже.

— Спускается, — доложил соседям Павел. — Работают травки. Знаете, есть такая древняя врачебная мудрость: «cura te ipsum», что в переводе с латыни означает «исцели себя сам». Но она справедлива не только для врачей. Любой человек может лечиться самостоятельно, надо только знать как правильно это делать.

— А мне можно немножко вашей настойки? — попросил мужчина с койки напротив. — У меня с пятницы никакого движения.

— Эта настойка не всем подходит, — ответил Павел. — Все зависит от состава камней и вашего биополя. Некоторым людям алтайские травки, вместо помощи, могут навредить. А я сейчас не в том состоянии, чтобы произвести правильную диагностику, простите. Но вот соду можно применять всем, без исключения. Только не абы какую, а правильную…

Лекцию о лечении соды прервал шум в коридоре — привезли ужин. Котлета с картофельным пюре вызвала воспоминания о студенческих временах и о вечном мамином напоминании: «Паша, не хватай сухомятку, съешь что-нибудь горячее». Павел не заметил, как съел все подчистую. «Аппетит проснулся, — удовлетворенно отметил он. — Это хорошо». Запив ужин большим количеством воды, которую вместе с чаем привез ему Савелий, Павел погулял по коридору, а затем присел к телевизору, но посмотреть выпуск новостей ему не дали. Один из пациентов что-то спросил, другой, третий и скоро ответы на вопросы превратились в очередную лекцию, которую прервал заведующий отделением. Повод был формальным — нельзя шуметь в коридоре, когда многие уже спят. Но на самом деле заведующему не понравилось, что в его отделении, у него на глазах, пропагандируют нетрадиционные методы лечения. «Неси свою галиматью где-нибудь в другом месте!», читалось в его взгляде. Павел смотрел на заведующего благодушно. Ну что ты ерепенишься? Все равно ничего сделать не сможешь. А ведь могли бы продолжить знакомство к нашей обоюдной пользе — ты мне пациентов, а я тебе бонусы. В официальной сфере у Павла было множество тайных поставщиков, которые направляли к нему тех, кто жаждал чуда или тех, от кого хотелось избавиться, разных надоедливых невротиков с вымышленными болезнями и завышенными требованиями. Но по поведению Николая Владимировича (так звали заведующего) было ясно, что каши с ним не сваришь.

Утром Павел проснулся с ощущением, что у него все хорошо. Небольшая диагностическая гимнастика — наклоны с приседаниями, подтвердила, что камня в мочеточнике больше нет, осталось лишь слабое раздражение, которое к завтрашнему дню должно было пройти. Умывшись и причесавшись, Павел явился в кабинет заведующего, который пил чай с сушками, и сообщил о своем желании выписаться. Ожидаемо пришлось написать заявление с традиционными штампами: «опасность моего состояния мне разъяснена», «о последствиях предупрежден», «о необходимости продолжения лечения осведомлен». Из озорства Павел подписался как «академик Неунывайко П. В.».

— Я вчера, от нечего делать, почитал о вас в интернете, — сказал заведующий, прочитав заявление. — Вы же врач, а не какой-нибудь неуч. Могли бы работать по специальности, приносить людям пользу… Вот почему вас потянуло к шарлатанству? Я из чистого любопытства интересуюсь, а не для того, чтобы упрекнуть.

— Все дело в нише, — честно ответил Павел. — Биологию помните? Каждый вид занимает свою экологическую нишу. Я сначала попытался заниматься наукой, устроился в Институт космических проблем, мечтал разработать проект многопрофильного орбитального стационара… Но на дворе были девяностые годы и руководство института больше интересовалось не наукой, а тем, что можно урвать. Зарплата была крошечной, но со временем ее вообще перестали платить, а затем мне и еще нескольким молодым деятелям науки прозрачно намекнули, что нам пора валить на все четыре стороны. Перспективы у меня были тусклыми — идти на участок или в какой-нибудь скоропомощной стационар, где платили копейки. А у моего школьного друга был пустующий подвал… Так все само собой и сложилось. Что же касается шарлатанства, то тут вы в корне неправы. Я не шарлатан, я скорее психотерапевт, который успокаивает больных людей и внушает им веру в светлое будущее…

— Не забывая при этом о своем кармане! — вставил заведующий отделением.

— Любой труд должен оплачиваться, — усмехнулся Павел. — И чем он нужнее людям, тем выше оплата.

Заведующий деловито уткнулся в какие-то бумаги и захрустел сушкой, давая понять, что разговор окончен.

Павел не отказал себе в удовольствии прочесть перед уходом еще одну лекцию в коридоре. Когда еще представится возможность вести пропаганду во вражеском стане?

Двадцать лет существования «Правильной клиники» отметили грандиозным банкетом, серией восторженных публикаций в прессе и десятиминутным документальным фильмом, который в первые же сутки набрал на Ютубе более ста тысяч просмотров.

— А ведь не только о клинике фильмы надо снимать, но и о ее основателе, — сказал то ли в шутку, то ли всерьез заместитель по научной работе. — У меня просто руки чешутся сценарий написать.

Эти слова запали Павлу в память. Спустя неделю, во время традиционного вторничного совещания, он поймал себя на том, что думает не о покупке новой мебели, а о том, с какого момента нужно начинать рассказ о своей героической биографии. Школу можно пропустить. Публику интересуют достижения, а какие достижения могут быть в школе? Похвальную грамоту получил? Скворечник построил? На олимпиаде по литературе победил? Это все скучно, потому что банально. Все мы грамоты получали, мастерили или шили что-то своими руками и хоть раз да побеждали в каком-либо состязании, умственном или физическом. Нет, школа не нужна. Да и институт тоже не нужен, тем более, что особых достижений у студента Неунывайко не было. Учился хорошо, но не блестяще, пропускал мало, с преподавателями ладил, на пятом курсе получил грамоту от профсоюзной организации за активное участие в подготовке институтской конференции. Участие и впрямь было активным — целый день вешали в актовом зале транспаранты с плакатами. Но это тоже никого не интересует… Начинать нужно с Института космических проблем, тем более что за двадцать лет ситуация изменилась в пользу Павла, который теперь может позволить себе небольшую игру воображения, ведь многих свидетелей его «славных дел» уже нет в живых. Средний возраст старших научных товарищей колебался в пределах от пятидесяти пяти до шестидесяти лет, следовательно тем, кто остался жив, сейчас около восьмидесяти. Что они могут вспомнить кроме того, что им нужно будет вспомнить?