Саша Филипенко - Возвращение в Острог

В первые месяцы после расставания Козлов действительно посматривал на пистолет. Заглядывался он и на крюки, и на окна, и, конечно, на ремень, который можно закрепить на ручке двери (любимый способ большинства следователей). И всё же надежда на возвращение жены хранит его. Козлов верит, верит искренне, что всё будет хорошо. Лишь в реконструкции семьи Александр видит теперь смысл собственной жизни.

— Почему вы задумались?

— Потому что не знаю, что тебе ответить…

— Вам не нужно кончать с собой — вы красивый.

— Ого…

— Да, а что здесь такого? Мне кажется, что вы очень красивый мужчина, но вот только я до сих пор не знаю, что вы за человек…

— А зачем тебе это знать? Чтобы потом написать об этом?

— О господи! Да кому вы нужны?!

— Никому, это верно…

— Почему вы выбрали эту профессию?

— Не знаю… Хороший вопрос… В детстве я любил разгадывать загадки. Мне нравилось, когда вечерами вместе с папой и мамой мы читали что-то вроде чехословацких комиксов, в которых вместе с детективом Щукой нужно было распутывать преступления. Потом я, как и все мальчишки, читал Конан Дойля и твою тёзку Агату, так что ничего особенного — всё как-то само собой получилось.

— А есть дела, которые вам до сих пор не удалось раскрыть?

— Есть, конечно…

— И они мучают вас?

— Нет, не то что мучают… разве что только одно…

— Расскажете?

— Не-а…

Козлов замолкает и смотрит в сторону дверей, из которых официанты выносят еду. Следователя в очередной раз не удаётся разговорить, и журналистка думает теперь, что этот мужчина нравится ей. Она не врёт, когда говорит, что находит его красивым, к тому же ей кажется, что он сдержан и умён. Возможно, для неё он слегка старомоден и простоват, но, с другой стороны, в отличие от всех её слащавых коллег, кажется по-настоящему сильным и спокойным.

— Ладно, вижу, что вы не очень рады моей компании…

— Если ты не против, я бы просто поужинал и пошёл спать.

— Да-да, исчезаю! — с пораженческой улыбкой отвечает Агата и, на прощанье погладив следователя по плечу, встаёт из-за стойки.

Когда журналистка уходит, Козлов не провожает её взглядом, но остаётся верен своим словам: он быстро расправляется с ужином, допивает водку и расплачивается.

Выходя из «Бастилии», Александр окидывает зал взглядом, но решает, что петь (хотя ему теперь очень этого хочется) на этот раз не будет — журналисты наверняка заснимут его даже в так называемой вип-комнате.

Возвратившись в номер, Козлов принимает душ, валится на кровать и, пролистав в телефоне с сотню фотографий дочери и жены, решает, что пора засыпать.

Вместе с Александром в царство открытых дверей отправляются детдомовцы. Словно тюремные надзиратели, по коридорам снуют воспитатели. Строгими голосами они объявляют, что скоро отбой. Ночные нянечки заглядывают в спальни и следят за тем, чтобы все воспитанники надлежащим образом отходили ко сну. Дабы исключить саму возможность следующих самоубийств, за подростками теперь постоянно следят. 24/7. Каждый день здесь проводят воспитательные беседы и, внимательно всматриваясь в лица детей, пытаются вычислить тех из них, кто собирается последовать примеру четвёрки. Получается плохо. Настоящий саботаж. Директриса рассказывает Михаилу, что во время прогулки мальчики и девочки только и делают, что смеются. Развлечений здесь не так уж и много, поэтому даже шестнадцатилетние ребята не считают зазорным играть в «покойников» с малышами. Правила простые: мёртвые догоняют живых. Каждый, кого коснулись «покойники», переходит на сторону смерти. Выигрывают два последних человека, которым в награду выпадает честь начинать следующий круг мертвецами.

— И им нравится?

— Очень! Они даже в компьютерные игры так много не играют!

Напуганные и озабоченные, воспитатели детского дома делают (как им кажется) всё, чтобы у следователей и журналистов не осталось вопросов. Детей всячески развлекают. Вне плана. Только на этой неделе их дважды ведут в местный кинотеатр, где показывают «Одиссею».

Чудеса заботы и анимации. Что ни день, то баловство. В срочном порядке на детей обрушивают добро. Собрав их в одной комнате (всех до одного), и большим и маленьким воспитанникам читают «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями». Дети узнают теперь, что, пользуясь дудочкой, мальчик выводит крыс из замка и топит. Большие и малые, заколдованные голосом воспитателя, ребята с удовольствием слушают шведскую сказку и восхищаются Нильсом, не подозревая даже, что судьба уготовила им участь крыс.

После чтения перед детьми выступают выпускницы детского дома — Вера и Любовь. Девушки выходят на сцену актового зала и дают полноценный концерт в четыре руки. Любовь исполняет отрывок из переложения квартета Аренского; затем, перехватив мелодию у сестры, Вера играет Грустный вальс Яна Сибелиуса.

После концерта устраивают дискотеку. Благодаря череде самоубийств её продлевают на полчаса. О таком подарке можно только мечтать. Под медленную и лиричную музыку танцуют девочки, под быструю и агрессивную слэмятся парни. Раньше воспитательницы не позволяли толкаться и размахивать руками, однако главный врач говорит теперь, что это даже полезно, что так подростки избавляются от накопившейся в них агрессии. Время от времени звучат примиряющие хиты, и в такие моменты даже учителя встают, чтобы аккуратно, сдержанно и корректно потанцевать.

В конце дискотеки, как заведено, ставят песню для последнего медленного танца. Мальчики приглашают девочек и тотчас прижимаются к ним вплотную, чтобы немного потереться. И Анжелика Варум поёт:

Когда звучит последняя нота, в спортивном зале загорается свет. Воспитанников отправляют по комнатам и приказывают счастливо спать.

Прежде чем на пустыни и леса опускают небеса, воспитатели совершают ежевечерний обход. Заглядывая в комнаты, строгие женщины проверяют столы и тумбочки: первые должны быть абсолютно чистыми, вторые непереполненными. В полиэтиленовый пакет собирают мобильные телефоны, и только после этого официально наступает ночь. В коридорах гаснет общий свет, но дети не спешат засыпать. Натянув одеяло до самого подбородка, каждый теперь думает только об одном.

— А ты тоже сделаешь это?

— Я что, дурак, что ли?!

— А я думаю, сделаешь.

— Почему?

— Потому что тебе незачем жить…

— У меня много планов!

— Не смеши! Какие у тебя могут быть планы?