Наталия Полянская - Девятая жизнь [litres]

Катька за себя-то знала, что она справится, а вот коты… Им была отведена немаленькая роль в пиар-кампании. Хоть Валентин Петрович по возможности и пощадил животных, все равно они пребывали в некотором стрессе. Теперь уже переноска, вызывавшая у Фреда и Джорджа вначале ужас, стала чуть ли не домом родным: окончательно задолбавшись, коты скрывались внутри, и выковырять их оттуда не было никакой возможности. Впрочем, фотограф, модный и смешливый парень по имени Владислав, как-то извлекал котов из домика, приговаривая: «Ну, кисонька, ну, еще капельку!» И недовольные близнецы залезали к Катьке на руки, а та прижимала к себе теплые тушки и улыбалась…

К счастью, тут же рядышком непременно крутилась Лада, гримировавшая Катьку и менявшая ей прикиды, и все как-то потихонечку шло – вот и вечер наступил.

Приехавший за Катькой на «Мерседесе» с водителем Валентин Петрович внимательно всех осмотрел, а потом изрек:

– Ужин, затем детдом. Там как раз детишек по комнатам разгонят, сможем работать. Вы как, Катерина Филипповна?

Она пожала плечами.

– Нормально.

– Никаких… негативных моментов?

– Я непривычная к этому всему, да и только. Как там было в старом анекдоте? Наша кошечка тоже сначала не любила пылесос, а потом ничего – втянулась!

Уставшие коты вздыхали в переноске, переплетясь там, и Катька засунула руку внутрь, чтобы толстячкам не было слишком грустно. Кто-то полизал ей ладонь – Фред или Джордж, не разберешь.

– Я смотрю, вы с ними подружились, – сказал Валентин Петрович.

– Они меня признали, это факт, – согласилась Катька. – А дружба… Что такое дружба между человеком и животным? Я даю тебе корм, а ты роняешь мне усы в суп?

– Никак тот ус не забудете…

– Такие вещи не забываются, Валентин Петрович.

Поужинали в «Дефтере» у Шагдетова – уже без фотографа и стилиста, просто поели. Коты в незнакомой обстановке жевать отказывались, и Катька попросила их еще немножечко потерпеть. «Вот засветимся мы у этой первой стенки, и попрошу Валентина Петровича вас домой отвезти. А там и паштет, и вкусности из вашей коробочки, и сыр, и даже бужениной Мария Михайловна поделится… Потерпите, а?»

Коты только вздыхали. Катька была уверена, что слов они не понимают, а вот интонацию ловят, и старалась сделать эту интонацию максимально успокаивающей.

Дамир присоединился к Катьке и Климанскому в конце ужина, однако сам есть не стал, выпил лишь кофе и сказал, что встретит их в детдоме, после чего исчез. Валентин Петрович внимательно посмотрел, как Шагдетов целует руку Катьке, а когда спонсор ушел, поинтересовался:

– Партнерские отношения перешли на новый уровень?

– Скажете тоже! – фыркнула Катька. – Ну да, перешли, но совсем не на такой, как вы подумали.

– А я ничего такого не подумал.

– А вот я уже представила себе. – Катька мечтательно вздохнула. – Дамир Кирмитович признался мне, что я ему по душе. Говорит, я как черкешенка. Видимо, гордая и неприступная, словно гора Арарат.

– Арарат вообще не там.

– Но я сказала, что работа прежде всего. А там посмотрим. Валентин Петрович, вы же все обо всех знаете! Мне уже следует бежать от него, роняя тапки, или можно немного… увлечься?

Климанский усмехнулся:

– Во-первых, не все и не обо всех. Во-вторых, если бы интерес Дамира Кирмитовича чем-то вам грозил, я бы вас к нему не подпустил на пушечный выстрел, и гори он синим пламенем, этот проект. Вон Хасанов бы взялся или Шапиро… Но даже ваш дедушка собирался вас познакомить: может, с дальним прицелом, а может, и нет…

– Интриганы, – пробормотала Катька. – А меня спросить?

– Ну, мы бы спросили: Катерина Филипповна, готовы ли вы приехать на партнерский ужин? А уж дальше бы…

– Сводники!

– Никакие мы не сводники. Мы просто жизнь повидали. Если у меня жены нет и у Филиппа Ивановича не сложилось, это не означает, что вам своего человека не найти. А помочь – это мы завсегда.

– Скучаете по нему? – спросила Катька.

Валентин Петрович помолчал и ответил ровным голосом:

– Бесконечно.

Детский дом оказался из тех, что поприличнее: чистенький, небогатый, но с атмосферой нормальной, не казенной. Вот говорят ведь: казенный дом – но многие первое слово оставляют, а о втором забывают. Здесь было наоборот. Да, стены принадлежали государству, воспитатели получали небольшие зарплаты, но домашняя атмосфера чувствовалась. Коридоры чисто выметены, на стенках детские рисунки, цветы какие-то немудреные расставлены в кадках (котам наверняка пришелся бы по вкусу развесистый фикус), а из столовой тянет выпечкой. Детей, конечно, уже отправили спать, чтобы не крутились под ногами и не мешали, но Катька представляла, насколько им любопытно.

«Я вам нарисую самых лучших котов, – мысленно пообещала она детям. – И сказку нарисую, и надежду. Чтобы вы знали: в жизни больше хорошего, чем плохого. Иногда кажется наоборот, однако обманываться не стоит».

Расписывать предстояло стену в холле. Коты уже изнывали в переноске, и по договоренности с директором художнице и помощникам выделили ближайший класс; там можно было оставить вещи, вынуть из мешка лоточек и выпустить Фреда и Джорджа. Коты оказались чистюлями и немного брезговали метить пеленку, которую старательно стелила им Мария Михайловна. Лоточек, хоть и в непривычном месте, всяко лучше.

Валентин Петрович поставил котам плошки; Катька думала, что от стресса животные есть не станут, но куда там! Настоящий аппетит никакими фотосессиями не перебьешь. Подъехавший фотограф посмеялся, поснимал ужинающих котиков, потом Катьку у стены, потому Катьку с Дамиром и отбыл. Валентин Петрович ловко упаковал Фреда и Джорджа обратно в переноску, распрощался и пообещал забрать Катьку в пять утра.

– Я могу сам отвезти Катерину, – сказал Шагдетов.

– При всем уважении, Дамир Кирмитович, вы тоже будете не выспавшись. А наш водитель – будет. Всего хорошего.

И, не дав Шагдетову возразить, Климанский отбыл. Дамир проводил его взглядом, усмехаясь.

– Какой у тебя… цербер. Откуда твой дедушка его взял?

– Просто познакомились на какой-то выставке. Валентин Петрович по образованию экономист, скучал в конторе, дед его и сманил. Денег они поначалу больших не зарабатывали, да и теперь мы не миллиардеры, но дедушка никогда не гнался за сказочным богатством. Ему хватало, чтобы жить так, как он хочет, и на меня, и на остальных немножко, а больше и не нужно.

– Интересный тип. Я бы предположил, что он работал на КГБ, но раз ты говоришь – экономист…

– Если работал, то не скажет. Я теперь буду делать набросок, Дамир. Я работаю под музыку. – Катька воткнула наушники в телефон. – Тебе будет скучно, наверное.

– Это я сам решу, – сказал Дамир, устроившись на жестком школьном стуле. Катька пожала плечами: не хочет уезжать, как хочет. Она надела наушники, включила «Би-2» и взялась за ящик с кистями и красками. «Я всегда испытываю счастье там, где я могу быть настоящим…» Музыка привычно лилась вокруг, и Катька сразу забыла о Шагдетове – осталась только белая стена, где должен был возникнуть рисунок…