Анна Мулен - Прованс и другие истории

Но в какой-то момент она поняла, что это чувство защищенности эфемерно, что в своей борьбе она по-прежнему одна, и никто не будет решать ее проблемы, кроме нее самой.

Она была зла на Поля, что не может пожаловаться ему, что он не может успокоить ее и поддержать, потому что сам плохо спал, устал и не знает, что делать. Она была зла на него за то, что при всех ее стараниях быть идеальной женой и мамой, ее вновь и вновь одолевало чувство вины и недовольства собой.

А может, вообще пора забыть о таком понятии как любовь? Может, у них просто больше нет ничего общего.

Эти слова доносились из автомобильных динамиков, и Лиза вдруг подумала, что, возможно, он и прав, старина Элтон. Ну, не сошлось, не срослось. Она вспомнила свой недавний вечер с Эрве. Может быть, искушение – первый признак того, что все идет не так. Да что говорить, мир вообще полон боли, а люди невыносимы. Как говорил Эрих Фромм, мы давно уже погрязли в égoïsme à deux 32 32 «Эгоизм на двоих», из книги Э. Фромма «Искусство любить» , заменяя свою базовую потребность в настоящей любви лишь социальной ролью в ячейке общества, дающей иллюзию спасения от одиночества.

С другой стороны, с чего она вдруг решила, что может перекладывать на Поля ответственность за свои эмоции и взваливать на него миссию по осчастливливанию себя? Если в сердце нет любви к себе, то разве кто-то со стороны сможет эту пустоту заполнить? Если чаша пуста, чужой любви всегда будет мало.

Только она сама может по-настоящему любить себя.

В самом деле, только она сама может достичь душевной гармонии, одобрять себя и поддерживать в себе ощущение нужности. Только она сама может заботиться о своем теле и душе. Излечивать своего «внутреннего ребенка», даря любовь и заботу собственным детям. Только она сама может научиться замечать любовь в мелочах, в еле уловимых деталях.

Вот она гладит его рубашки, совершает привычные механические движения, думая о своем. И вдруг ее пальцы начинают с нежностью разглаживать воротнички, а на душе становится на мгновение тепло, а лицо озаряет мимолетная улыбка. Эти рубашки как будто напомнили ей его очертания, его запах, его тепло… И вот она уже ждет вечера, чтобы поскорее обнять его.

А вот она вечером подъезжает к дому, его машина уже припаркована, она ставит свою машину рядом, и ее сердце наполняется радостью оттого, что он тут, что он дома и ждет ее.

На ее глаза наворачиваются слезы. Музыка грустна, но, черт возьми, как же красива! Эти переходы бурлящих гитарных струн в звон пианино вызывают мурашки по всему телу. Мышцы постепенно расслабляются. Становится тепло и уютно.

И пусть ей не двадцать, пусть влюбленность не кипит больше в крови. Но как же хорощо быть здесь и сейчас. В этой машине. Мчаться навстречу этой сюрреалистичной луне. Смотреть на его руки, скользящие по рулю, думать о том, сколько в них красоты и мужественности, и радоваться, что когда-то она доверила им свою судьбу…

По привычке, он держит правую руку на переключателе скоростей, хоть это и машина с автоматом. Она улыбается про себя и аккуратно накрывает его руку своей.

Марсель ассоциируется с цветом морской лазури не только потому, что символ города – голубой крест, а на эмблеме марсельского футбольного клуба «Олимпик», главного соперника парижского «Сен-Жермена», голубые буквы ОМ. Но еще и потому, что здесь буквально каждой клеточкой чувствуется близость моря, и море как ничто другое влияет на жизнь города.

Второй (после Парижа) по величине город Франции, Марсель вобрал в себя контрасты большого шумного города и приморского курорта, как какие-нибудь Барселона или Рио. Здесь старый порт, где мирно покачиваются маленькие парусники, соседствует с огромным индустриальным портом, куда приплывают гигантские торговые и круизные суда.

Здесь шикарные виллы соседствуют с полуразвалившимися старинными домиками в типичном провансальском стиле.

Время тут застыло в каждой трещинке, а в тридцатиградусную жару люди в деловых костюмах спешат на работу, не забыв бросить в сумку шлепанцы и плавки, чтобы после работы пойти на пляж. Огромный хаотический поток людей и машин заставляет крепко держаться за руль, всегда быть начеку и внимательно смотреть на указатели, потому что сигнал GPS рискует потеряться в одном из пересекающих город подземных туннелей. Здесь, выходя из главного провансальского аэропорта, чувствуешь себя как будто в маленькой деревеньке, где тебя сразу же окутывает влажный воздух и запах моря.

Марсель – самый старинный город во Франции, основанный фокейцами (греками из Малой Азии) примерно в 600 году до нашей эры. Раньше он назывался Массалия или Массилия. Отсюда у южан любовь к культуре вина и оливкового дерева.

Марсель специфический город. В отличие от многих других крупных туристических центров Франции, он может сразу не вызвать восторг, а порой даже наоборот. Для кого-то Марсель – слишком разношерстный. Для кого-то – настоящий.

В начале шестидесятых годов Марсель стал главным пунктом прибытия во Францию эмигрантов, в основном, из Алжира. В 1960-х и 1970-х годах, чтобы справиться с массовой иммиграцией, пошла застройка комплексов социального жилья, сформировав трущобы «ситэ» в северных кварталах (по разным данным, население Марселя магрибского происхождения достигает тридцати процентов). Безликие многоэтажки возвышаются над городом и поражают развивающимся по ветру разноцветным бельем, сушащимся прямо на окнах из-за отсутствия балконов. Именно в одном из таких «ситэ» вырос Зинедин Зидан, один из величайших игроков в истории футбола.

Чтобы по-настоящему влюбиться в Марсель, его нужно хорошо изучить. Потому что его красота не нарочито бросается в глаза и ослепляет, как в том же Париже, а прячется в деталях, в закоулках, в потайных двориках. И тогда ты начинаешь ощущать живой пульс этого города. И тогда можно и правда влюбиться в него – не за какой-то внешний лоск, а за его характер.

Например, вполне может не впечатлить ансамбль зданий Старого порта архитектора Фернана Пуйона (1912—1986) – результат отстройки города после военной бомбардировки в 1944 году. Но Пуйон вырос в Марселе, был чрезвычайно изобретательным человеком и придумывал разные способы строительства дешевого жилья, много работал в Иране и Алжире, где был главным архитектором всех курортов, и даже написал об этом книгу.