Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

Он потирает подбородок и опускает глаза.

— Она решила, что я слишком серьезен. Хотела, чтобы я перестал цепляться за вещи. — Он издает короткий сухой смешок. — Со мной не так-то просто жить.

Его слова звучат как признание и одновременно предостережение.

— И все же вы оба до сих пор живете вместе. Работаете вместе в ресторане. Как вы с этим справляетесь? А как она это переносит?

— Я бы не сказал, что мы живем вместе. Мы же больше не спим в одной комнате. Здесь, на Кубе, все по-другому. В Гаване остро ощущается нехватка жилья. Кристина хотела съехать, но ей некуда было идти. Так что она застряла. Спасибо тебе, Фидель.

— Я даже представить себе не могу, как это неловко. Мысль о том, чтобы жить с одним из моих бывших…

— Можно подумать и так, но на самом деле все не так уж плохо. Мы стали друзьями. Очень близкими друзьями. В каком-то смысле остались одной семьей. Ее родители умерли. У нее больше никого нет, и я совершенно уверен, что она так же равнодушна ко мне, как и я к ней. Иногда она приводит мужчин, но я стараюсь проводить эти ночи вне дома. Это не идеальное решение, но мы справляемся. Если реальность не похожа на ожидания, лучше изменить ожидания. Это простой способ избежать разочарования.

— А ты когда-нибудь…

— Приводил женщин домой? — Луис ухмыляется. — Я живу с бабушкой и мамой. Как ты сама думаешь?

Я смеюсь.

— Справедливое замечание.

— А что ты? — Он берет стакан из моей протянутой руки и подносит его к губам.

— А что я?

— Ты никогда не была замужем?

— Нет.

— И у тебя никогда не было серьезных отношений?

— Я никогда не была помолвлена, если ты об этом. Мои самые долгие отношения были в колледже. Мы были вместе три года.

— И что же случилось?

Кажется, это было так давно. Тогда мне казалось, что жизнь моя кончена, а теперь я с трудом могу вспомнить причину, по которой мы расстались.

— Наверное, просто жизнь нас развела. Наступил момент, когда нам нужно было либо переходить на следующий уровень, либо расходиться, и ни один из нас не позаботился о том, чтобы сохранить отношения.

— И с тех пор?

— Я хожу на свидания, но еще не встретила того, с кем бы мне захотелось большего.

До сегодняшнего дня.

— Расскажи мне о твоей семье, — прошу я. — Твоя бабушка упоминала, что ты часто приходил сюда с отцом. Каким он был?

— Строгим, — отвечает Луис. — Он был хорошим отцом, хорошим человеком, но он был военным. Он привык отдавать приказы и требовал, чтобы другие ему подчинялись. Для меня он был героем. Когда он надевал свою форму, я боготворил его. В детстве, будучи совсем маленьким мальчиком, я хотел служить в армии, как он.

— А что изменилось?

— Наверное, я просто вырос. Мои глаза раскрылись, и я увидел реальность окружающей меня действительности. Когда отец был жив, все было проще — он был высокопоставленным военным чиновником, и режим заботился о нас. После его смерти мы продолжали получать небольшое пособие, но мой мир изменился. Бабушка и дедушка приняли нас, и я стал дружить не с детьми из привилегированных семей, а с обычными кубинцами, которые очень страдали. Когда правительство защищает тебя, потому что ты один из них, все не так уж плохо. Но простые люди живут совсем в другой реальности. И все же… — Он замолчал. — Мой отец отдал свою жизнь, сражаясь в Анголе, защищая ее народ от Соединенных Штатов. Всю свою сознательную жизнь он служил режиму. Иногда я думаю, не разочаровал ли я его тем, что не пошел по его стопам. Не сердится ли он на меня за то, что я не чту его память.

— Ты сам говорил, что твои ученики — это будущее страны. Ты любишь свою работу, и студенты восхищаются тобой. Это достойно гордости. Твой отец боролся за то, во что верил. Ты делаешь то же самое, пусть тебе для этого не нужно брать в руки оружие.

Луис слабо улыбается, его губы встречаются с моими.

— Спасибо.

Он откидывается назад и смотрит в небо. Я кладу голову на изгиб между его локтем и шеей, и прижимаюсь к нему губами. Я вдыхаю его запах, стараясь запомнить его навсегда… Чтобы я могла к нему возвращаться, когда меня здесь уже не будет.

После отъезда Пабло недели тянутся мучительно медленно.

Приближается декабрь. Монотонная жизнь в Гаване перемежается случайными взрывами, стрельбой, нападениями, и наша мать укрепляется во мнении, что нам не следует гулять по городу в одиночку. Меня новые правила вполне устраивают. Я живу словно в чистилище, цепляясь за каждое сообщение по радио, за малейшую новость о боях в Сьерра-Маэстра. Письма Пабло приходят нерегулярно, их доставляют мне посыльные, которых удалось завербовать с помощью подкупа и уговоров. Я живу в постоянном страхе от того, что мать или отец могут найти письма, я боюсь осуждения Магды и вопросов моих сестер.

Лишь однажды я поделилась с Анной — я сказала ей, что познакомилась с мужчиной, но не вдавалась в подробности. Я очень хочу рассказать о Пабло, хочу поделиться этой тайной с самыми близкими мне людьми, но каждый раз, когда я собираюсь заговорить о нем, что-то внутри меня не дает этого сделать. Я прячу его письма в своей комнате и, когда остаюсь одна, перечитываю их снова и снова. Я боюсь, что мои письма не дойдут до него в горах, что их перехватят, боюсь, что все закончится катастрофой.

Несмотря на то, как мы расстались, несмотря на наши сомнения, я не теряю надежду на то, что наши отношения не закончились.

Когда приходит следующее письмо, я жадно вскрываю конверт.

В горах царит полная тишина. Здесь так тихо, как никогда не бывает в городе. Это так прекрасно — тебе бы здесь понравилось. Нас тянет к воде, но сельская местность тоже имеет свои прелести. Здесь так зелено — мы просыпаемся, когда солнце встает над горами, и этот вид может составить конкуренцию виду, открывающемуся с морской дамбы. Облака такие низкие, что кажется, вот-вот дотронешься до них.

Я часто думаю о тебе. Я скучаю.

Я стала часто обращаться к Богу — прихожу в церковь, становлюсь на колени и молюсь, чтобы Господь уберег Пабло, сохранил его жизнь и вернул его ко мне. И еще я постоянно беспокоюсь об Алехандро.

Я сомневаюсь, что Бога волнует будущее Кубы — иногда мне кажется, что он создал этот рай на земле и потом бросил нас на произвол судьбы, — но я надеюсь, что он защитит моего брата и Пабло. Надежда — единственное, что остается, когда мир вокруг рушится.

Я стала проводить все больше времени с Анной. Мы часто отдыхаем с ней у бассейна с напитками в руках, пока Мария играет и плещется в воде. Эта идиллия совсем не похожа на жизнь в другой части Гаваны, о которой я читаю в газетах, выброшенных в мусорное ведро отцом. В статьях часто публикуют ужасные вещи, сопровождая их фотографиями погибших кубинцев. Я ничего не могу с собой поделать — я рассматриваю лица, боясь, что когда-нибудь наступит день и на фотографии я найду лицо Пабло или Алехандро. Батиста в последнее время очень рьяно зачищает улицы от всех, кто, как он считает, представляет угрозу. Должно быть, иметь столько врагов и чувствовать за спиной дыхание Фиделя очень утомительно.