Дженни Хан - Меж двух огней

– По-моему, он женский, – говорю я и захожусь от смеха.

– Вовсе нет, – уверенно возражает Рив, – он мужской. Просто нарядный.

Я захожу ему за спину, приподнимаюсь на цыпочки и читаю этикетку. Энн Тейлор.

– Ты прав, – говорю я, стараясь не улыбаться. – Он мужской.

Рив смотрит на меня с подозрением и снимает пиджак.

Посмотрев на этикетку, он восклицает.

– Энн Тайлор! Моя мама покупает одежду этой фирмы. – Он отдает мне пиджак, и я вешаю его обратно на вешалку. – Если я больше ничего не найду, то и он сгодится. Не одежда красит мужчину, а мужчина одежду.

Я гляжу на него с насмешливым изумлением.

– И откуда в тебе такая самоуверенность? – Я издеваюсь, но на самом деле мне приятно, что он ведет себя со мной совершенно естественно. Я протягиваю ему серый клетчатый пиджак. – Ты мог бы надеть это с классической рубашкой и галстуком.

Он расстегивает пиджак и надевает его поверх рубашки.

– Неплохо, – говорит Рив, оглядывая себя с ног до головы.

Он выглядит очень хорошо. Как настоящий джентльмен. Я беру со стеллажа серую шляпу и надеваю ее ему на голову.

– Теперь идеально! – говорю я и сдвигаю шляпу чуть набок. – Ну и щеголь! Вылитый Гэтсби.

У него гладкие щеки, он брился сегодня утром. И пахнет от него очень хорошо, не так, будто он выкупался в одеколоне, пахнет чистотой и ирландским мылом.

– Отлично, я беру его, – говорит Рив, мне кажется, что он доволен. Он в последний раз смотрится в зеркало, притягивает меня к себе за косу и мне кажется, что он собирается меня поцеловать.

Но за его спиной в дальнем конце магазина я замечаю двух девочек и парня из нашей школы. Они перебирают вешалки с одеждой. По-моему, они все из школьного театрального кружка, наверное, ищут себе костюмы для спектакля. Я не знаю их имен, но могу поспорить, что им прекрасно известно, кто мы такие. Если они увидят, как мы целуемся, в мгновение ока по школе пойдут грязные сплетни.

Вдруг у меня кружится голова. Я делаю шаг назад, разворачиваюсь и иду к кассе. Рив идет за мной.

– Мы берем эту шляпу и пиджак, – говорю я кассирше.

Рив расплачивается за покупки, и мы возвращаемся обратно к его грузовику. На улице очень солнечно, но холодно. Я еще туже обматываю шею шарфом. Как только я собираюсь забраться на пассажирское сидение, Рив говорит.

– Хочешь прийти на день открытых дверей ко мне домой?

– Что за день открытых дверей? Вы куда-то переезжаете?

– Это типа праздника, который мои родители устраивают каждый декабрь, – объясняет Рив. – Мама готовит кучу еды, и народ приходит в течение всего дня. В основном родственники и соседи. Там будут мои братья со своими девушками и кузены. Мы смотрим футбол, наряжаем елку, вешаем фонарики на гараж. Так… ничего особенного.

Я нервно облизываю губы.

– А когда?

– В это воскресенье. Заходи, когда сможешь. Это мероприятие на целый день.

– Хорошо, – отвечаю я. Мы с Ривом знакомы много лет, но я никогда не слышала, чтобы он упоминал о дне открытых дверей у себя дома. Не могу поверить, что он меня туда приглашает. Как мило с его стороны. И очень по-настоящему. Ведь он зовет меня познакомиться со своей мамой, братьями и их девушками? Такое предложение может получить только та, с которой у тебя все серьезно.

Мне кажется, что это хорошо.

Рив улыбается.

– Да? Вот здорово. Можешь прийти и уйти, когда захочешь. Обычно народ начинает подтягиваться с утра, и мама подает свои чумовые сладкие рулеты. Так что в 10 будет в самый раз, а то мои братья их схомячат.

– Здорово, – говорю я.

Он выглядит счастливым, и мне кажется, что он опять попытается меня поцеловать.

Рив открывает передо мной пассажирскую дверь, я забираюсь внутрь, а шарф тянется за мной. Перед тем, как захлопнуть дверь, он подбирает его и накидывает мне на шею. Потом Рив обегает машину, заводит двигатель и включает на полную мощность печку.

– Очень скоро станет тепло, – сообщает он мне, и я киваю. Мне приходится все время себе напоминать, что все это не по-настоящему, все это очень скоро закончится. Я не имею права раскисать из-за того, что он мне нравится. Мне нельзя испытывать к нему какие-то чувства. Я должна контролировать себя.

Рив довозит меня до самого дома и, не дожидаясь, пока я выйду, говорит.

– С кегами я все уладил. Я заеду за ними завтра после школы. Я могу прихватить и пиццу тоже.

– Спасибо, но Алекс сказал, что привезет ее, – удивленно отвечаю я.

– Я заеду. Это по дороге.

– Ладно. Спасибо. Я сообщу в пиццерии номер моей кредитной карты, когда буду размещать заказ.

Рив странно смотрит на меня.

– Пару пицц я могу потянуть, Чоу.

Отлично, теперь я его оскорбила. Я пытаюсь придумать, чтобы такое сказать, чтобы сгладить неловкость, но он продолжает.

– Если хочешь, я приеду пораньше, чтобы тебе помочь.

Я кошусь на него.

– Знаешь, люди могут заметить, что мы с тобой…

Рив пожимает плечами.

– Что?

– Да ладно тебе, Рив. Я просто хочу сказать, если мы хотим, чтобы между нами все оставалось так, как есть, нам нужно быть более осторожными.

Рив тянется и заправляет выбившиеся волосы мне за ухо.

– Не можем же мы вечно скрываться.

– Я знаю. Но и так просто поставить всех перед фактом мы тоже не можем. Народ расстроится. – Народ – это Ренни с Алексом.

Он потирает глаза.

– Я просто хочу сделать то, что кажется мне правильным. Если у людей будут какие-то проблемы, пусть идут к черту.

Я киваю. А что еще я могу сделать? Самое главное не то, что кажется лично мне правильным. Я перегибаюсь к нему и чмокаю Рива в щеку. Все происходит так быстро, что я даже не успеваю заметить, что выражает его лицо. Через мгновение я выпрыгиваю из машины и несусь к двери.

Запыхавшаяся и раскрасневшаяся, я взбегаю по лестнице и врываюсь в комнату. Надя в большом папином гарвардском свитере и навороченных тапках заходит в комнату, когда я причесываюсь перед зеркалом.

– Привет, – говорю я. – Я думала, что ты сегодня поедешь в конюшни.

– Поеду чуть позже. – Она садится на кровать и смотрит на меня. – Ты выглядишь счастливой.

– Да?

– Да. Это Рив тебя подвез до дома?

Я заметила, что ее голос звучит как-то странно. Очень резко.

– Да. Мы с компанией гуляли по центру, и он подбросил меня по пути к Алексу.

Надя ничего не отвечает. Она знает, что я лгу. Я сама знаю это. Эта ложь встает между нами.

– Я видела, как ты его поцеловала, – наконец, говорит она.

– В щеку!

Она качает головой, глядя на меня так, будто не узнает.

– Ты же сама знаешь, что это неправильно. Чем бы вы там с ним ни занимались, это неправильно.

– Почему? – Мой голос ослаб. Меня раздражает, что Надя смотрит на меня с таким разочарованием.

– Тебе прекрасно известно, как к нему относится Ренни. Он ее парень.