Марсель Паньоль - Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

– Подлые твари! – рявкнул погонщик. – И так каждый день! Это все маленький, самый вредный из них! Простите меня, дамы и господа… До завтра!

Ругаясь на чем свет стоит, он стремглав бросился вслед за пустой подводой, которая наскакивала, как тигр, на обезумевших от ужаса мулов.

«Он сказал „до завтра“. Значит, доставит еще кое-что», – размышлял Уголен.

Ему было не по себе: еще одна порция мебели будет означать, что они решили обосноваться здесь навсегда.

Между тем рыжая женщина снова наполнила стаканы вином и как ни в чем не бывало уселась на полу, обхватив перекрещенными руками свои икры и уткнувшись головой в колено мужа.

Девочка продолжала выбрасывать в открытое окно старую обувь, лохмотья, обломки штукатурки.

– Вы уже бывали здесь? – поинтересовался Уголен.

– Только раз, – ответил горбун, – с отцом, больше двадцати лет назад. Мы по холмам дошли сюда из Креспена. Но я побывал здесь на той неделе, чтобы посмотреть, в каком состоянии дом. Так вот, прошло двадцать лет, а я отыскал все тропинки!

– Ты самый настоящий почтовый голубь, – нежно проговорила его жена.

– У меня дар – память на места! Я безошибочно узнаю их, – сказал он, весело потирая руки.

– Значит, вы решили всей семьей провести здесь каникулы?

– Эти каникулы продлятся до моей смерти, – отвечал горбун.

Уголен с беспокойством вытаращил на него глаза.

– Да, именно под сенью этих сосновых лесов желаю я провести в благодати и радости все те дни, которыми Господь одарит меня, – значительно проговорил горбун.

– Вы не боитесь, что дом рухнет на ваши головы?

– Ни в коем случае! Дом гораздо крепче, чем вам кажется, впрочем, я собираюсь его отремонтировать, завтра мне доставят штукатурку и цемент.

Это было удручающее известие. Человек, который говорил о штукатурке и цементе, а также о том, что он останется здесь на всю жизнь, возможно, знал о роднике…

Необходимо было сразу же разрешить эту загадку.

– Может быть, сама по себе идея переселиться сюда неплохая… Но с водой, как быть с водой? – с безразличным видом поинтересовался Уголен.

– Да есть же цистерна!

У Уголена от сердца отлегло.

– Да, но она вся прогнившая.

– Знаю. Я ее обследовал, когда был здесь на прошлой неделе. Она до краев наполнена черноватой, к тому же ужасно вонючей водой. Но это не страшно. Достаточно ее опорожнить и положить туда несколько кусков негашеной извести.

– Это не всегда удается, – возразил Уголен, – цистерна гниет уже двадцать лет, все впиталось в стены…

– Соскребем, – невозмутимо парировал горбун, – а в случае надобности я заново оштукатурю стены. Меня интересует только одно: вместительная ли она?

– О нет, – ответил Уголен, – маленькая, и даже очень.

– Придется ее увеличить, – заключил горбун, как будто речь шла о безделке.

– Только и всего! – сказала жена, смеясь от удовольствия.

– Однако пока не пейте эту воду, а то подцепите брюшной тиф, и даже чего похуже!

– Сами понимаете, я об этом подумал загодя. Так что на всякий случай привез несколько бутылок минеральной воды, которых должно хватить до тех пор, пока не станет ясно, можно ли пить воду из нашего ключа.

При этом страшном слове «ключ» Уголен почувствовал, как бешено заколотилось у него сердце, и так разморгался, словно его чем-то ослепило. Затем сделал удивленный вид и спросил:

– Ключ? Какой ключ? Где?

– Я его еще не видел, но он указан на кадастровом плане, копию которого мне вручил нотариус. Я сейчас покажу вам этот документ, вы, наверное, сможете помочь мне отыскать его!

Он вошел в дом.

«Так и есть! – между тем думал Уголен. – Это катастрофа. С такой бумагой нелегко будет обвести его вокруг пальца. Во всяком случае, я знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю».

Эме опять наполнила его стакан и сказала:

– Нам повезло, что у нас такой сосед, как вы!

– А я рад, что вы здесь, потому как до сих пор я был тут один-одинешенек. Не то чтобы я скучал, работы-то у меня хватает. Но когда у тебя есть соседи, это приятно, потому что можно оказывать друг другу услуги. Если кто заболеет или вдруг начнется пожар, есть кому помочь… Это само собой!..

Его рыжие ресницы лихорадочно забились, и он разморгался, как никогда.

Горбун вернулся на террасу, развертывая на ходу кадастровый план: отодвинув стаканы, он разложил его на столе.

– Карты, – с ходу заявил Уголен, – сбивают меня с толку. Правду сказать, я в них ничего не смыслю!

– Смотрите, – сказал горбун, – видите вот тут кружочек? Он обозначает колодец или ключ…

– А ферма, где она указана?

– Здесь. Ключ, значит, примерно в двух километрах, в конце ложбины под названием Ле-Плантье.

Уголен с облегчением выдохнул, три раза моргнул и против желания расхохотался.

– Ну если вы имеете в виду ключ в Ле-Плантье, я его знаю! Он на той стороне холма… В конце этой ложбины есть крутой подъем, а наверху балка, так вот, ключ в балке. Вода отличная, но струйка не толще моего большого пальца.

– Слышишь, Эме?

– Слышу. Надеюсь, это не слишком далеко отсюда.

– Честно сказать, добрый час ходьбы, – уточнил Уголен.

– Когда у нас будет ослик – мне ведь вместе со строительным материалом должны доставить и ослика, – достаточно будет ходить туда раз в неделю.

– Это будет нашей воскресной прогулкой, – вставила Эме.

– Длинноватая прогулка, – заметил Уголен, – но если ты любишь ходить по холмам…

– Мы как раз очень любим, – заверил его горбун.

– В данный момент в той пещере, где есть ключ, обосновались дровосек с женой. Они из Пьемонта. Жену зовут Батистина. Она вроде ведьмы, знахарка. Все травы знает. Но все равно это добрые люди. Все у них чисто, все в порядке… Если они вам станут мешать, вы можете их оттуда прогнать.

– Боже упаси! – воскликнул горбун. – Раз эта пещера их устраивает, не мне их гнать. Мы на днях зайдем к ним, потому что вопрос воды важен.

– Конечно… – подтвердил Уголен. – Но вам не надо спешить, у меня есть колодец. Сейчас воды в нем вдоволь, так что в течение двух-трех недель вы сможете брать у меня по одной-две лейки воды в день.

– Вот поистине щедрое предложение, которое я принимаю от всей души и которым воспользуюсь, пока у нас все не наладится. Спасибо вам. И за ваше здоровье, сосед!

– За ваше здоровье, господин налоговый инспектор! – улыбнулся Уголен.

– Хо-хо, с чего вы взяли! Да я никогда и не был инспектором, а всего-навсего простым служащим. Это не слишком приятная профессия, притом весьма скучная, особенно для такого человека, как я.

Этот горбун был милейшим человеком, но скромностью явно не отличался.

– Вы, наверное, задаетесь вопросом, дорогой сосед, почему такой интеллигентный человек, как я, решил обосноваться здесь.