Андрус Кивиряхк - Старые сказки для взрослых

С учетом всего этого судьба Суйслеппа вовсе не казалась такой уж и тяжкой. Денег, разумеется, не было, но кто в те времена был богатым? Одни карьеристы и подхалимы, вроде того Пеэтера Ааберлинга, он и впрямь стал признанным знатоком соболей и тут же начал делать свой бизнес на пушнине. Все обыватели города носили купленные у Ааберлинга шапки и воротники. Остальные однокурсники перебивались с хлеба на квас. И у Харкметса в те годы не все было ладно, консерваторы громоздили на пути молодого исследователя орлов множество препон, тем более что уже тогда в нем проявились недюженная энергия и пробивная способность. Он прославился тем, что с голыми руками набросился на браконьеров, подстерегающих орла, схлопотал пулю в бедро, но, несмотря на это, препроводил обоих нарушителей в милицию. Власти попытались замять эту историю, поскольку один из браконьеров оказался министерским сынком, но пара отчаянных журналистов сумела пропихнуть скандал в газету, и Харкметс стал общенародным героем. «У меня темнеет в глазах, когда обижают безвинных птиц! Орлы свободные и гордые птицы! Я не допущу, чтобы они вымерли!» — заявил он в интервью, и восторженные люди вычитали в этих словах послание, что эстонский народ не исчезнет с лица земли.

Суйслепп тогда тоже восхищался мужеством своего однокурсника, в то время он еще ни капельки не завидовал Харкметсу. Ведь он и сам упивался своей довольно большой популярностью. В диссидентских кругах у него была очень хорошая репутация. К Суйслеппу прибились даже несколько верных апостолов, они сопровождали его в ночных походах, стоя на почтительном расстоянии от вооруженного фонарем мастера. Его звали побеседовать с альтернативной молодежью, а иной известный духовный лидер совал ему на улице пятерню и изрекал:

— Юноша, я с тобой! Верной дорогой идешь!

Но потом пришли новые времена. Рухнула старая власть, взялись за строительство нового государства. Харкметс побывал в политике, под гул народных масс выступал перед толпой, поднялся до национального героя, а потом в нужный момент успел отскочить прежде, чем все стало покрываться грязью. Из него вышел ученый с международным именем, его книги и документальные фильмы об орлах продавались по всему миру. Пеэтер Ааберлинг в связи с исчезновением российского рынка был вынужден от изучения соболей отказаться, но переключился на норок и по-прежнему жил припеваючи. Иллимар Лаксутая уехал в Африку к зебрам, там женился на негритянке и стал почетным консулом Эстонии. Остальные сокурсники тоже состоялись, и их статьи время от времени появлялись в специализированных журналах. Свой звездный час был даже у Адама Лийва, когда он, перед тем как провалиться в трясину алкоголизма, обнаружил на острове Хийумаа ежа-альбиноса и написал о нем научный труд. И только Суйслепп ничего не добился. Невзирая на все усилия, он так и не встретил ни одною гнома. Апостолы испарились кто куда, а на улице ему уже никто руку не пожимал. О Суйслеппе забыли.

Поначалу Суйслеппа это не трогало, ведь он всегда знал, что его путь не будет усыпан розами, он состоит сплошь из шипов и полон ям — как у любого человека, решившегося плыть против течения. Мечтай он о легкой жизни, он выбрал бы своим объектом исследований косулю, вот тогда мясом был бы пожизненно обеспечен! Он добросовестно продолжал свои вылазки, иногда отправлялся и в более длительные экспедиции в малонаселенные районы Эстонии, обшаривал заброшенные дома и ночами напролет караулил у какого-нибудь ручья в надежде, что гномы придут к нему попить. Но все безуспешно, и постепенно его охватила усталость, подкрались хандра и чувство горечи.

Пришел момент, когда Суйслепп вообще перестал заниматься наукой. Племянник соседа Вярди был врачом, с его помощью Суйслепп добыл себе мизерную пенсию по инвалидности и на нее жил. По утрам варил кашу на воде, съедал ее, садился у окна и смотрел на прыгающих во дворе воробьев, размышляя при этом: «Если б вместо гномов я взял тогда воробьев, то мог бы вместо каши есть омлет!». Время от времени он даже хватался за бумагу и старательно делал пометки, полный решимости стать великим исследователем воробьев, но быстро остывал, плевал на это дело и сжигал бумажки в печке. Затем до вечера безучастно валялся на диване, потом пил чай и ложился спать. Так проходили дни Суйслеппа.

Однако приглашение в гости явно возбудило его. Весь вечер Суйслепп метался взад-вперед по своей тесной комнатушке, иногда словно спотыкался на полушаге, замирал, подняв палец и размахивая им в воздухе, будто кому-то невидимому читал проповедь. В голове Суйслеппа вызревал грандиозный и необычный план.

— Мы же были добрыми друзьями, очень даже близкими друзьями, — бормотал он про себя. — В университетские времена, да, да! Наверняка он будет не против, ни за что не поверю, что не согласится. Более того, это и для него вызов! Даже успешная жизнь превращается в рутину, ясно как божий день. Да это ведь и не навсегда. Вовсе нет, в противном случае и я бы не согласился. Моя жизнь — это моя жизнь, и она дорога мне, хотя… Так что всего на месяц. Да, этого будет достаточно. Или на два, или на три. Короче говоря, на квартал. Это красиво и округло, квартал красивый и круглый. Этого не много и не мало, можно успеть отвлечься и освежиться. Да, именно так я и скажу — освежиться!

Спал Суйслепп тревожно. Утром принялся мыть пол в своей комнате, чего не делал года три.

— С моей стороны будет честно прибраться здесь немного, — бормотал он. — У него там наверняка все сияет. Да, и свежую постель надо застелить. Это элементарное проявление вежливости.

Вечером, когда подошло время, Суйслепп натянул пальто и отправился к Харкметсу. Можно бы поехать и трамваем, но у Суйслеппа не было ни проездного, ни денег на покупку билета.

Да Таллинн-то небольшой, за часок до любого места и пешком добраться можно. Суйслепп позвонил в дверь Харкметса.

— Вот и ты! — обрадовался Харкметс. — Давай, проходи!

Жилье Харкметса оказалось большим и роскошным. Суйслепп кивнул с удовлетворением.

— Красиво, — похвалил он. — Ты здесь один живешь?

— В данный момент один, — вздохнул Харкметс. — Мы с женой полгода как расстались. Знаешь, эта моя кочевая жизнь… Одна неделя в Альпах, другая неделя в Андах… Какая тут может быть семья?

«Тем лучше», — подумал Суйслепп, а вслух сказал:

— Что поделаешь. Я вот тоже один живу.

— Ну, тогда располагайся спокойно, никто не позвонит и не прикажет топать домой, — засмеялся Харкметс. — А давай на кухню! Знаешь, я подумал, что посидим как когда-то! Видишь — водка! А тут банка зеленого горошка! На закуску! Помнишь, как-то раз в общаге мы именно так и сидели! Причем зеленый горошек был дефицитом, его невозможно было достать! Уж и не помню, где мы в тот раз раздобыли? Но это неважно, я наливаю! Примем по первой рюмашке! Прошу, вот ложка для горошка!