Андрус Кивиряхк - Старые сказки для взрослых

Мужчины выпили и закусили. Суйслепп был слегка разочарован. Он лелеял надежду, что у богатого друга сможет поесть от пуза. А тут предлагается зеленый горошек, словно они до сих пор бедные студенты. Что за игра такая! Понятно, он все время оставался нищим, сейчас был даже беднее, чем в университетские годы, но Харкметс-то мог бы выставить на стол что-нибудь получше! Вчера он, во всяком случае, убегал из магазина с двумя большими пузатыми пакетами. Ну и где вся эта жратва? Ладно, ничего страшного. Небось, сам позже и достанет из холодильника. После того, как поделится с другом своим планом, и они ударят по рукам.

Друзья выпили еще, поели горошка, поговорили о том о сем. В основном, говорил, конечно, Харкметс, ведь это он много путешествовал, изучая орлов, объездил весь земной шар и повидал много чего удивительного.

— А ты гномов-то встречал? — спросил Суйслепп.

— Гномов не видел, — ответил Харкметс. — А кое-что столь же диковинное — да. Погоди, потом покажу!

Он вынул из холодильника очередную поллитровку. Суйслепп решил, что теперь самое время ознакомить сокурсника со своей гениальной идеей.

— Знаешь, я вчера подумал, что нам обоим не мешало бы чуток развлечься, освежиться, — начал он.

— Ты совершенно прав! — похвалил Харкметс. — Что мы сегодня и делаем. Двое свободных мужчин, два мушкетера!

— Нет, не в этом смысле. У меня возникла идея, ты ведь наверняка устал от этой постоянной колготни. Скорее всего, тебе бы хотелось для разнообразия попробовать совсем иную жизнь. Думаю, например, три месяца было бы разумным сроком. Можно, конечно, и дольше, если пожелаешь. Я готов.

— Готов к чему? — спросил Харкметс.

— Готов поменяться местами, — объяснил Суйслепп. — Помнишь, как в «Принце и нищем». Мы обменяемся одеждой и какое-то время поживем жизнью друг друга. Сыграем чужие роли, понимаешь? Я три месяца буду Харкметсом, а ты три месяца Суйслеппом. Или даже чуть дольше, решишь сам. Я вместо тебя поезжу по миру и буду изучать орлов — я смогу, еще с универа эта орнитология во мне засела накрепко, а в последнее время я и сам довольно плотно занялся воробьями. А ты попробуешь пожить в моей шкуре. Знаешь, тишина, покой, сможешь углубиться… Заметано? Думаю, обменяемся одеждой уже нынче вечером!

— Погоди, о чем ты? — спросил Харкметс и улыбнулся с виноватым видом, словно извиняясь за то, что не смог с первого раза оценить тонкий юмор собеседника. — Прости, но я не понял, да? Обменяемся одеждой?

— Ну да, как в «Принце и нищем», — повторил Суйслепп. — Марк Твен! Наверняка читал! Ты превратился бы в Суйслеппа, а я в Харкметса. На три месяца. Или на четыре.

— А-а-а, как в «Принце и нищем»! — на сей раз кивнул головой Харкметс. — Марк Твен… Ага, так, значит! — Он рассмеялся. — Это, конечно, отличный план, но ведь мы нисколько не похожи. Послушай, пошли в каминную, я покажу тебе кое-что.

Прихватив бутылку водки, он пошел впереди. Суйслепп последовал за ним. Он чувствовал себя так, словно из него выпустили воздух. Харкметс походя уничтожил его классный план, так автомобиль давит муравья, оказавшегося на дороге, даже не замечая совершаемого убийства. Разумеется — они ведь не похожи! А принц и нищий были как две капли воды! Каким образом он сам-то упустил из виду эту деталь? Черт бы побрал!

Они дошли до каминной комнаты. В камине что-то горело, но не обычные поленья. То была какая-то птица, полыхающая птица, спокойно сидящая за решеткой, словно кролик в клетке, и время от времени что-то клюющая в пепле.

— Это феникс, — сказал Харкметс. — Тебе должно быть интересно, ведь ты изучаешь сверхъестественных существ, гномов. Феникс тоже из тех птиц, о которых говорят, что они вымышлены, что их не существует… Ан видишь, вот она. Понятно, что ничего уникальнее ее и быть не может, во всем мире их живет всего две-три особи. Мне подарили ее в Бирме, в одном монастыре. Смотри, до чего красива! Кстати, она способна обогреть целую комнату. Так что еще и практично, ибо птица эта вечна — когда состарится, сгорит, превратившись в пепел, и тут же восстанет вновь. Выходит, что дров мне больше покупать незачем!

Харкметс засмеялся и похлопал Суйслеппа по плечу.

— Пойду, принесу хлеба, хлебушком мы ведь тоже когда-то водку закусывали, — сказал он. — У меня отличный самодельный хлеб с орехами и сушеными яблоками. Очень вкусный.

Слегка покачиваясь, он вышел из комнаты.

Суйслепп стоял перед камином, уставясь на феникса. Он был зол, так зол, что с удовольствием укусил бы кого-нибудь. Его грандиозный план поменяться местами с богатым однокурсником потерпел фиаско. Жизнь все одно давно была в жопе. Гномов он искал годами, но не нашел. А теперь еще этот феникс! Тоже чудесное сказочное существо, только вот не им, Суйслеппом, найденная птица, а опять же этим Харкметсом! Будто ему орлов мало! Ах, ему подарили феникса! Просто взяли и подарили! Поздравляю, чтоб я так жил! Если бы он, Суйслепп, мог шляться по миру, небось, и ему подарили бы какого-нибудь там гнома, но где ему взять такие деньжищи? У него часто нет средств даже на топливо, колотится по ночам в своей каморке и спит в пальто, а у Харкметса, нате вам, живет в камине феникс и никогда не прогорит.

Все это показалось такой чудовищной несправедливостью и мерзостью, что Суйслеппу впору было кричать от зависти. Он спустил штаны и помочился на феникса. Птица жалобно вскрикнула, от нее поднялось приторно-сладкое испарение.

В это мгновение в дверях возник Харкметс с хлебом в одной руке и острым ножом в другой.

— Ты что творишь, кретин несчастный! — вскричал он жутким голосом и запустил в Суйслеппа хлебом.

Бац! И бабах об пол! И торопливые шаги — топ, топ, топ! И вопль! И ножом — чик! Бр-р! Красные брызги повсюду! Ай-яй-яй! Странно, что кто-то на самом деле так кричит — ай-яй-яй, как в детском стишке! Ай-яй-яй! Еще раз — чик! И бр-р!

И вот ненадолго воцарилась тишина, только — хах, хах, хах — кто-то задыхался. И в камине — хрусть, хрусть, хрусть — потрескивал феникс, словно кто-то можжевельника подкинул в огонь, но это был не можжевельник.

Здравствуй, Мильви!

Давно тебе не писала, дни ведь такие короткие стали, только рассветет, как уже опять темнеть начинает. Я прямо вся без сил, утром из дома выходишь в темноте, вечером возвращаешься снова в темноте, совсем белого света не видишь. Тут уж не до писем. Да и здоровье между делом было не очень, как-то странно ноги все время гудели. По вечерам держала их в горячей воде, немного отпустило.

От Кристьяна пришла открытка, он добрался до Австралии. Подумать только, это ведь почти на другом конце света! Если на карту посмотреть, то просто не верится, что твой сын живет там за этими морями и еще открытки оттуда шлет. Красивая такая открытка, с большими цветами, а на почтовой марке кенгуру. Мальчик пишет, что в Австралии сейчас тепло, днем аж тридцать градусов, можно купаться. Трудно представить, правда! Когда я из своего окна смотрю, то вижу одну грязь и снежную кашу, и ветер бывает такой холодный, что не спасает никакая теплая одежка, все равно до костей пробирает. И за что только нашу землю так сурово покарали, в чем мы согрешили. В других-то местах живут по-людски, Кристьян написал, что собственной рукой срывает с дерева апельсины и ест столько, сколько захочет, никто их не считает и деньги за них платить не надо. Знай себе рви и наедайся от пуза! Я за мальчика рада, правильно и сделал, что уехал отсюда. Теперь ест, что хочет и в теплом море плавает. Что бы он здесь делал? Вон Пеэтер остался, и ничего у него больше нет кроме работы. На одной стройке закончит, ни дня отдыха не дают, сразу посылают на новое место. Приходится работать и вечером в темноте, такая там спешка. Я прямо боюсь за его здоровье. Кристьян написал, что его здоровье в полном порядке. Как не поверить этому, когда он в таком раю живет.