Эми Тан - Долина забвения

До сих пор я не замечала, что она строит против меня козни. Время от времени она приходила в наш дворик, всегда под предлогом, что хочет согреть меня чаем в холодный день. Мне не нравились ее визиты, но и отказаться от них я не могла. Я чувствовала себя неуютно, пытаясь избежать откровений, которые позже можно было бы использовать против меня. Я была с ней вежливой, но старалась ограничиваться ничего не значащими замечаниями.

— Когда идет дождь, — говорила я, — по нашему полу вереницей проходят муравьи.

— Ты посыпала их перцем?

— Да, — отвечала я. — Черный перец из Сычуани пришелся им по вкусу больше всего.

Была еще одна причина, по которой мне не нравились ее визиты. Мой дворик и наши комнаты свидетельствовали о нашем плачевном положении в этом доме, над чем, как я была уверена, смеялись все остальные его обитатели. Мы с Волшебной Горлянкой увеличили размеры наших комнат, разрушив перегородки между ними и еще двумя кладовыми. Но больше мы ничего не смогли улучшить. Наш дворик находился далеко от главного дома, и чтобы добраться от наших комнат до храма, нам приходилось идти через мрачную галерею, пол в которой зарос скользким мхом, из-за чего я уже два раза плюхнулась там на зад. После галереи шли коридоры, крыша которых сгорела в большом пожаре. Поздней осенью в северном крыле даже днем всегда было холодно и сыро, и мне приходилось использовать для обогрева жаровню — такую маленькую, что с ее помощью можно было только подогреть чайник или согреть руки. У Волшебной Горлянки жаровня была еще меньше моей. Часто мы ставили их рядом, чтобы от них исходило чуть больше тепла. В один из дней, когда мы понемногу подкладывали в жаровни уголь, Волшебная Горлянка вспомнила те времена, когда я была избалованной дочкой американской хозяйки цветочного дома. Именно тогда я решила, что с меня хватит жалкого, промерзшего существования и плохого обращения. Я пошла прямо в комнату Лазури. У нее было тепло и сухо.

— Мы скоро погибнем от холода, — сказала я, — а земля слишком промерзла, чтобы нас хоронить. Мы хотим взять жаровню побольше.

— У нас нет таких жаровен, — ответила она и показала на свою. — Она не больше вашей.

— Может быть, но у вас под каном идут трубы с горячим воздухом, а в печи, что отапливает его, день и ночь тлеют угли.

Она могла ходить по комнате голышом и не замерзнуть.

Лазурь изобразила на лице притворную озабоченность:

— Э-йя! Разве у вас нет кана? Нет печи? Я не знала! Неудивительно, что вы замерзли. Я сегодня же велю доставить к вам во двор трубы и кирпичи для его обустройства.

Я была уверена, что она лжет. Но на следующее утро я обнаружила, что ошибалась. Выход из комнаты мне преграждала груда кирпичных обломков. Мне пришлось по одному выталкивать кирпичи, чтобы сделать лаз, через который я смогла выбраться из этой могилы. Волшебная Горлянка заметила, что даже если я и построю себе кирпичный кан, у нас нет угля для отопления печи и Лазурь нам его, скорее всего, не даст.

— И не жди, что я буду собирать для тебя хворост, — добавила она. — Я не собираюсь превращаться в одну из тех сгорбленных женщин, которые тащат в руках мачете, а за спиной — вязанку весом в восемьдесят фунтов.

В окнах моих комнат не было стекол. Их побили во времена Великого бесчестья. У нас имелись только ставни поверх решетчатых рам, которые приходилось днем и ночью держать закрытыми, потому что окно находилось на расстоянии броска камня от внешней стены, выходящей на дорогу. Это был главный путь через деревню и средоточие местных разговоров и сплетен. На заре я слушала обмен сердечными приветствиями, а весь последующий день — бесконечные споры и восторженный собачий лай. Волшебная Горлянка говорила, что каждый раз, когда Вековечный приходит меня навестить, под стеной возле моей комнаты собираются соседи.

— Они точно знают, когда он извергает семя, — она изобразила крик осла и несколько хрюкающих звуков. — Мне приходится выгонять мальчишек, которые перелезают через стену и пытаются подсматривать за вами через щели в ставнях. Чумазые негодяи! Сегодня я показала им нож и сказала, что отрублю их крохотные стручки!

Наглухо закрытые ставни создавали ощущение, что я живу в хлеву. Поздним вечером мимо нашего крыла проходил ночной сторож, выкрикивающий: «Осторожней с огнем! Следите за очагами!» Он так часто появлялся под моими окнами, что я гадала, не попросили ли его об этом Лазурь или Помело, чтобы мешать мне спать. Я волновалась из-за того, что он стоял так близко к нашему краю дома. Чтобы освещать себе путь, он носил на перекинутом через плечи шесте два ведра с горящими углями. Стоило ему поскользнуться — и горячие угли полетели бы в нашу сторону. Такое уже случалось. Месяц назад угли попали на дом, расположенный наискосок от моей комнаты, и у них сгорела часть амбара с зерном. Вековечный сказал, что хотел бы, чтобы все дома вокруг нашего сгорели дотла.

Я боялась пожара, потому что служанка Лазури рассказала Волшебной Горлянке, что одна наложница погибла из-за того, что у нее перевернулась жаровня. Это произошло как раз в моей комнате, и меня не слишком успокаивало то, что с тех прошло больше сотни лет. Призраки не стареют.

— Ты чувствовала присутствие поэта-призрака, — сказала я Волшебной Горлянке. — А сейчас ты не чувствуешь еще какого-нибудь призрака?

— Я не смогу отличить холодное дыхание призрака от северного ветра, задувающего в это окно.

Каждую ночь, ложась в постель, я представляла, что рядом лежит призрак женщины, которая задохнулась в этой комнате от дыма. Я пыталась использовать западный здравый смысл, чтобы убедить себя, что призраков не существует. Кто бы ни была эта женщина, ее смерть, вероятнее всего, была случайной. Или они придумали эту историю, чтобы меня запугать. Но когда я засыпала, мой западный ум исчезал и туда вторгался призрак с пепельно-бледным лицом. Мне казалось, что она сидит на краю кровати и говорит мне: «Мы ведь с тобой одинаковые, правда? Как и ты, я была такой жалкой, что боялась сойти с ума. Уплыть отсюда на облаках дыма — вот что стало для меня единственным способом сбежать. Другим наложницам не так повезло». Проснувшись, я поняла, что это всего лишь ночной кошмар, но в голове у меня постоянно крутились последние слова призрака: «Другим наложницам не так повезло». Что она имела в виду? Волшебная Горлянка решила потихоньку разузнать об этом, и служанка Лазурь шепотом рассказала ей, что в этом доме погибли еще две наложницы, и обе они были женами Вековечного. Больше она ничего не могла сказать. Я прожила в доме Вековечного уже почти три месяца и заметила, что стала нервничать даже по мельчайшему поводу. А мне нужно было оставаться сильной и не поддаваться страху. Что с моим разумом станет еще через три месяца? А через три года? Если моя жизнь станет хуже, не захочу ли я тоже уплыть отсюда на облаках дыма?