Эми Тан - Долина забвения

— Не знаю, зачем я вообще с тобой разговариваю, — сказала я.

— Вайолет, прошу тебя, давай хотя бы сейчас не будем ругаться. Через полчаса у меня важная встреча. В любом случае мой друг сказал, что главная его цель — интересный разговор. И я надеюсь, что ваша с ним беседа не будет похожа на наши склоки.

Сейчас, когда моя страстная влюбленность в Верного прошла, мне стали ясно видны его ошибки, издевки, его заносчивость, а хуже всего было то, как легкомысленно он относился к моим чувствам. На приемах он дарил мне чувственный взгляд, но не спрашивал, буду ли я на следующем приеме, и не приглашал меня. На предыдущем приеме мы с ним с удовольствием пофлиртовали, пока он вспоминал о том, как лишил меня девственности. Я восприняла это как знак, что он хочет провести со мной ночь. Но когда я откровенно пригласила его освежить в памяти прошлое, он отговорился тем, что только что вернулся из Сучжоу и очень устал. Я почувствовала, что меня унизили.

— Ах, Сучжоу! Край прелестных куртизанок! — ответила я. — Неудивительно, что ты так измотан.

Он заметил, что я совсем не оценила, какие усилия он приложил для встречи со мной. Я ответила, что все его усилия — это прийти на тот же прием, что и я. В последний раз, когда он выразил интерес к совместной ночи, я сказала, что слишком устала принимать клиентов, и он разозлился. Он знал, почему я ему так ответила. Мы ругались с ним уже на протяжении двух лет, но никак не могли отстать друг от друга — до этого дня. Я подозревала, что и у него ко мне осталось так мало чувства, что он даже не колебался, поспешив представить мне своего американца и зная, что тот захочет меня трахнуть сразу же, как выучит несколько полезных фраз на китайском.

Ближе к вечеру слуга сообщил, что к нам прибыл иностранец. Он опоздал на час, что заставило нас почувствовать с его стороны неуважение. Я была в мрачном расположении духа, когда вошла в гостиную. Мужчина встал. Я взглянула на часы на комоде и с деланным изумлением сказала на английском:

— О боже, неужели уже четыре часа? Я надеюсь, что не заставила вас ждать. Мы думали, что вы придете в три.

Я чуть улыбнулась, думая, что он начнет извиняться за свое опоздание. Но вместо этого он ответил:

— Нет нужды в извинениях. Верный Фан сказал, чтобы я пришел в четыре.

Проклятый Верный и его убогий английский!

Американец внимательно смотрел на меня, без сомнения, разочарованный, что я мало похожа на экзотический цветок, который он надеялся встретить.

— Я китаянка только наполовину, — прямо сказала я.

Мадам Ли и Волшебная Горлянка заняли свои места. Красного Цветка не было. Вскоре в гостиную вошли сестры Сияющая и Безмятежная — наши новенькие. Они попали к нам из другого первоклассного цветочного дома, хозяйка которого умерла, после чего их дом быстро начал терять репутацию. Мадам думала, что им полезно будет узнать, как ведут себя иностранцы. Мне очень хотелось одеться по европейской моде, но я решила, что моя злость на Верного не должна руководить моими поступками. Волосы я собрала в шиньон, а одежда была китайской, но по последней моде — длинное платье с высоким воротником. Мужчина сел на кресло, а я заняла место напротив. По напряженным лицам и сжатым губам других куртизанок я могла судить, что один только вид иностранца выводил их из равновесия. Его присутствие меняло статус нашего дома. У него не было глянца утонченного американца или манер богатого торговца, которых развлекала моя мать.

Его звали Боссон Эдвард Айвори Третий. Верный сказал мне, что ему, скорее всего, лет двадцать пять, но выглядел он старше. Худой, с типичным костлявым лицом англосакса. Голова его формой походила на брюкву — лицо от высокого и широкого лба сужалось к вытянутому подбородку. Глаза были светло-карие, песочного цвета волосы беспорядочно завивались в кудри, а усы были из тех, что напоминают пыльную метлу, в которой застревают крошки и кусочки еды. Одежда хорошо сидела на нем, но выглядела такой же помятой и неухоженной, как и он сам. Неопрятный вид всегда был признаком неуважения — если, конечно, вы не голодный уличный попрошайка.

— Прошу вас, называйте меня Эдвард, — сказал он и поцеловал руки всем куртизанкам в шутливой аристократической манере.

— Имя Эдвард для китайца тяжело произнести, — заметила я. — Боссон гораздо проще.

— Боссон — фамилия моих давних предков, которая ассоциируется с успехом и упорным трудом. Я не обладаю ни одним из этих талантов.

Я знала, что он сказал это в шутку, но перевела его слова так, будто он говорил это всерьез.

— Он слишком откровенен, — заметила Волшебная Горлянка.

— Конечно же, если им так будет проще, — продолжил чужеземец, — я буду рад, если меня станут называть Боссон.

Я перевела его имя на китайский: в китайском «бо» означает «редька», а «сен» — большая. «Бо-сен» — гигантская редька! Сестрам понравилась моя шутка.

Нам принесли чай с маленьким молочником и тарелкой с печеньем и джемом. Мадам Ли сказала, что ей пришлось сходить на рынок для иностранцев, чтобы купить молока к чаю.

Мы с ним поговорили о том, как давно он в Китае и что успел увидеть. Время от времени я кратко переводила для остальных то, что он говорил. Он сообщил, что приехал год назад, но мало успел увидеть из того, что хотел. Он планирует остаться здесь надолго, возможно, на несколько лет.

Наш гость откинулся на спинку дивана и сел, широко расставив ноги, будто в пивной. Он совсем не казался застенчивым, каким описывал его Верный. Вообще говоря, он вел себя довольно развязно.

— Мне нравится посещать места, которые люди обычно не видят, — заметил он. — Большинство американцев не решаются нырнуть в глубь чужеземного мира.

— В Китае вы чужеземец.

— Ха! После года, проведенного здесь, я знаю, как тут и что. Но, возможно, за последующие пять лет я смогу приспособиться к этой жизни.

— Пять лет — долгий период для гостя. Или вы решили здесь жить?

— Я приехал сюда без каких-либо планов. Но я знаю, что не скоро отсюда уеду.

— Вам комфортно в том месте, где вы остановились? В случае длительных визитов это всегда важно. Иначе вы не сможете сказать о Шанхае ничего хорошего, и это большая жалость, когда так легко обнаружить, что он похож на рай.

— Я превосходно устроился. Я живу в гостевом доме неподалеку от улицы Бурлящего Источника. Он принадлежит старому другу моего отца, китайцу, мистеру Шину. Во время обучения за границей он жил у нашей семьи в северной части штата Нью-Йорк. Я был слишком мал, чтобы хорошо его помнить, но он производил впечатление пришельца из Старого Света, древнего и таинственного, хотя в то время он был довольно молод и дружелюбен. Я думаю, именно благодаря ему я так давно интересуюсь Китаем.