Александр Оберемок - Сухая ветка

Все посмотрели на следующего. Тот тоже вздохнул.

— Да, судьба, — пробормотал он. — Врагу не пожелаешь…

— Ну а ты? — спросил Неформал.

— А меня, полуживого, уже примёрзшего к земле, обнаружил случайный прохожий. Я прекрасно помню эту историю, это было три с лишним года назад. Представляете, зима, глубокая ночь, страшный мороз — градусов под тридцать, и я лежу, замерзаю. И вдруг судьба посылает мне ангела-хранителя в лице проходившего мимо человека. Спрашивается — откуда он там взялся? Ведь он мог пойти по тротуару, а он почему-то шёл по узкой тропинке через строительную площадку. Почему ему вдруг, внезапно захотелось сократить путь? И вообще, как он мне потом рассказывал, в тот день он мог совсем не выходить из дома. Там так всё скрутилось, целая цепь случайностей… Значит, не суждено мне было умереть по глупости.

Некоторое время все молчали. Первым тишину нарушил мордатый: — Ну и как же ты умер?

Бомж опустил глаза.

— Я прожил сорок лет… Понимаете, жизнь не удалась… Я уже два-три года нигде не работал. Денег не было, перебивался, как мог. От меня ушла любимая женщина. Стихи, которые я писал, оказались никому не нужны. А тут ещё… В общем, такая меня тоска взяла… Безысходность полная… Апатия, депрессия… Ну, я и…

— Ну говори, говори, — подбодрил его Вихрастый.

— А, — отмахнулся тот, — что уж теперь-то…

— Взял верёвку и повесился, — хмыкнул самодовольный толстяк. — Но у меня она оборвалась, а у него, видимо, нет. Так всё было?

— Так…

— Слабак, — презрительно процедил Неформал.

— Бывает, — сочувственно произнёс седой.

Снова все замолчали.

— А что случилось с тобой, Мордатый? — поинтересовался попавший в аварию, и все, кроме старика, с любопытством переключились на того, кому повезло больше, чем им.

— А у меня всё наладилось после неудачной попытки самоубийства. Когда я упал с обрывком верёвки на шее, я очень сильно ударился головой. И тут словно просветление какое-то — что же я делаю, Господи?! Кто виноват в моих неудачах, кроме меня? Мы сами творим свою судьбу, согласитесь, ведь не напейся тогда волосатый — дожил бы до тридцати как минимум. И так мне стало противно и обидно, что я допустил такую слабость, так я себя ненавидел тогда за это! Я решил кардинально изменить свою жизнь. Бросил пить, стал бегать по утрам, в общем, занялся собой. Я понял, что надо относиться к себе с должным вниманием, тогда и все окружающие будут по-другому меня воспринимать. Так и случилось. Откуда ни возьмись появились какие-то люди из издательства, вскоре вышла моя первая книга, тут же — вторая, посыпались разные интересные предложения. Любимая вернулась ко мне. Правда, пришлось писать модную беллетристику, поэтому я и сжёг добрую часть написанного ранее — вы уж простите, молодёжь…

— Да ладно, — сказал Виноватый, — я сам сжёг всё раннее.

— И моё? — обиделся Неформал.

— А это моя работа, — почему-то с достоинством сознался Вихрастый.

— Ну а умер-то ты как? — явно жалея о содеянном, спросил Бомж.

— А я даже толком ничего не понял. Вчера лёг спать, заснул и оказался здесь.

— Какова дата твоего вчерашнего дня? — спросил Седой, нахмурившись.

Мордатый назвал число, месяц и год.

— Тебя отравили, — тихо сказал старик.

— Как? Кто? Зачем?

— Может, лучше не рассказывать?

— Нет уж, давай, выкладывай.

— Хорошо. Как давно это было… К тому времени я уже стал довольно известным писателем. Книги выходили одна за другой — я тогда писал очень много, к тому же переиздавались старые. Я стал богатым человеком и по совету жены застраховал свою жизнь на очень большую сумму…

— Неужели она? — удивлению Мордатого не было предела. — Но как же… Она ведь любила меня…

— Обычное женское коварство, поверь мне, старому человеку. Подсыпала в чай какую-то дрянь. Когда я вышел из больницы, то сразу же выгнал её. Больше мы никогда не встречались.

Снова повисла напряжённая пауза. Каждый думал о своём и в то же время об одном и том же. Посчитав, видимо, молчание затянувшимся, старик продолжил: — А моя кончина была самой простой. Я умер, как в том стихотворении, помните: «при нотариусе и враче». Недостойная смерть для поэта. Если честно, то я сейчас даже немного завидую вам, молодым…

— Но как же… Слушай, а если бы тебя тогда спасли? Ну, вкололи бы, что ли, какое-нибудь лекарство? — Вихрастый всё ещё сомневался. — Тогда здесь с нами мог бы быть ещё один, седьмой?

— Видимо, нет. Скорее всего, тело уже исчерпало свой ресурс. А раз седьмого сейчас нет с нами, значит, его никогда не было и не будет…

— Простите, что перебиваю вас…

— Кто это? — воскликнул Вихрастый.

— Какой-то юноша, — сказал Мордатый.

— Да нет, ему лет сорок, — возразил Виноватый.

— А по мне — так все шестьдесят, — удивился Неформал.

— Вы что, это же младенец, — проговорил Седой.

— Кто ты? — обратился кто-то к прибывшему.

— Я — один из вас, — ответил тот.

— Но почему мы не можем определить твой возраст?

— Потому что это не имеет никакого значения, — спокойно ответил старик-младенец.

— Неужели седьмой? — прошептал Бомж.

Появившийся улыбнулся.

— Можете называть меня и так — это ничего не меняет.

— Объясните, что же всё-таки происходит? — нервничал самый молодой. — И почему ты всё время улыбаешься? — спросил он седьмого.

— Ничего не происходит. А улыбаюсь я оттого, что счастлив.

— Но если ты здесь, значит ты тоже умер! Разве смерть — это счастье?

— Возможно, — улыбка не сходила с лица седьмого.

— А жизнь? — не унимался Неформал. — Ведь жить — это так хорошо!

— Не знаю, — ответил седьмой. — Я тут стоял тихо и слушал вас. Разве жизнь стоит того, чтобы погибнуть от переохлаждения? Или быть раздавленным автомобилем? Разве от хорошей жизни вешаются? То, что является благом для нас, не должно приводить к таким последствиям. Разве хорошо быть зарезанным или отравленным? И уж тем более — умереть в собственной постели от старости! Разве для этого всё было задумано?

— Но… — попытался возразить старик.

— Не возражайте, пожалуйста, просто будьте счастливы! Посмотрите, как здесь хорошо…

— А всё-таки, где мы? — спросил Вихрастый.

— Подумайте сами, в каких местах оказываются в подобных случаях, — ответил седьмой.

— Слушай, седьмой, — тихо сказал Седой, — ты, как я погляжу, мудрее всех нас. Я вот никак не пойму — когда же ты умер?

— Я умер при родах.

Откуда-то издалека доносилась приятная мелодия.

— Что же теперь будет с нами? — спросил Неформал.

— Что будет? Ничего, — ответил седьмой и улыбнулся ещё шире.

Меня установили на высоком холме за городом. К моей верхушке прибили перекладину и привязали верёвку. И вот теперь я — виселичный столб.