Гарик Осипов - Товар для Ротшильда (сборник)

Энергичный брюнет Аркадий Николаевич Кумачев захаживал и в класс, где учился мальчик-бес. Иногда с ним приходила шумная дама, похожая на актрису Раневскую. Они уговаривали детей вступать в танцевальный коллектив при Дворце пионеров. Сулили поездки в Болгарию, к чехам. Кое-кто соглашался. Аркаша был свой человек в элитном лагере «Артек», там он разгуливал в тесных шортах, в пилотке-испанке с кисточкой. И все-таки далеко не все дети в те душные дни провалились сквозь землю по вине расстрелянного через год Аркаши.

Мальчик хорошо знал, что надо им говорить. Его язык легко принимал форму ключа к сердцам и «котиков», и «сабель». Ведь он совсем еще недавно успел побывать в шкуре детишек обоих разрядов.

— У тебя какие солдатики? Капроновые? Зелененькие, одинаковые? Двадцать две копейки наборчик? А у меня из ЦУМа, оловянные!

— Оловъянные?

— Пошли, покажу. Там такой раскрашенный суворовец!

Что видела рыбка…

— Да брось ты свой мел. Вымазался весь, как чушка. Бросай мелок, пойдем я научу тебя рисовать красками, гуашью.

— Гу-вашь-ю?

Что видела рыбка…

Возвращаются родители. Полный чулан скелетов. Жирный монстр не умещался в большой миске, он едва дышал, свесив плавники. Под ванной — целый склад детской одежды. Многое удалось скрыть, замять. Многое забылось. Кое-кто из пущенных в снедь малышей был в тягость их родителям. Кто-то был многократно проклят задолго до появления на свет.

Суд. Спецлечение до совершеннолетия.

Один малыш бредил летучими мышами. В сентябре он упрашивал бабушку не уводить его с игровой площадки до темноты, где взобравшись на горку он терпеливо всматривался в синечерное небо, ожидая, когда начнут чертить знакомые бесшумные силуэты. Сколько мог он старался разглядеть их хорошенько.

Дома он с радостью говорил:

— Мы видели летучих мышев.

Никто его не поправлял, пока он сам к пяти годам не выучился говорить правильно: «Мышей». По утрам за манной кашей, днем в тарелке с борщом, съедая перед сном чашку клюквенного киселя, он видел черные фигурки своих любимцев. Иногда крохотные, с фруктовую муху, иногда большие, кожаные крылья расплескивали борщ, брызгали мальчику на нос, и он блаженно усмехался в бисерные глазки химер.

Никто не хотел ему рассказывать про летучих мышей. Поэтому однажды, преодолев неприязнь к имуществу взрослых, мальчик стащил с этажерки черную энциклопедию и, шевеля губами, отыскал нужную страницу. Знаете, что он напевал: «В каждой строчке только точки после буквы эль…» Вот! Летучие мыши. Вот. Ад раскрылся. Казалось, они были там все. Вожделенные обитатели смотрели с листа сталинского фолианта: Ушан обыкновенный. Кожан обыкновенный. Большой нетопырь. Большой вампир. Летучая собака. Собак — повторил ребенок, от удовольствия уши порозовели. Не без усилий он заставил себя одолеть короткую заметку: 15 семейств, около 800 видов! Некоторые питаются кровью млекопитающих. Он видел, немец в кино требует: млеко, млеко. Так, так… Летучие мыши, распространенные в СССР приносят большую пользу истреблением вредных насекомых. На той же странице он обнаружил летучих собак, что принадлежат к подотряду крыланов. Энциклопедия подтолкнула мальчика к двум полезным вещам. Тяжесть черного тома показалась ему приятной, и он просто так, не ко дню рождения, выхлопотал себе первые гантели. А легкость, с какой он узнал так много интересного, убедила его: пора. Отныне он будет читать все подряд.

Больше всех ему понравился кожан. Очаровало само звучание слова, несмотря на «обыкновенный». Он увидел два изображения кожана: одно, загадочное, совсем ничего понять нельзя из-за сложенных крыльев. Какой-то старинный светильник! И рядом прекрасный большеголовый кожан на четвереньках. Кто такой Большой вампир, он не имел представления. Рано утром на другой день мальчик выяснил все что мог, с помощью той же энциклопедии. Кожаны вместе с нетопырями живут повсюду, кожаны рядом! Размером невелики. Какие-то семь с половиной сантиметров, достигает длина тела этого рукокры… Рукокрылого! А вампиры? Вампиры — живые мертвецы, пьющие кровь (О! В отличие от взрослых он тоже будет пить кровь!), в переносном смысле — эксу…эксплу-а-тата-ры. Эксплуататоры. Значит, кругом полно кожанов и нетопырей, но они появляются только по ночам.

В субботу утром по телевизору пел Магомаев. В зубчатой пелеринке певец напоминал летучую мышь. Вздымая руки, Муслим, казалось, сейчас взлетит под потолок павильона и повиснет вверх ногами на перекладине. Взрослые делились впечатлениями от новой песни и не желали замечать сходство между артистом и нетопырем. Корпус постылого телевизора дребезжал от «Вдоль по Питерской». Мальчик видел мелькание тонких спиц, и гроб на колесах. Где эта «Питерская» он понятия не имел. Все дело в пелеринке и черно-белом изображении. Теперь он начал вяло интересоваться и музыкой. Пытался заговаривать о Магомаеве со старшими, но выходило сбивчиво, словно он чего-то стыдится, ищет не там где надо. В трудные минуты, «в часы обид, часы потерь» он повторял любимое слово. Даже когда его коварно ударил в живот старшеклассник и он, какой позор, медленно свалился на землю, ребенок не забыл про себя произнести: «Кожан…Кожан обыкновенный». Вернулась способность дышать, высохли слезы и в суженных мыслью зрачках пролегли змеиные стрелы возмездия.

Очень давно, до летучих мышей, он был одержим свастикой. Рисовал ее где только мог, а где не мог — опять же мысленно чертил ее таких размеров, какие выдерживало воображение. Но с появлением рукокрылых геометрические фигуры совершенно перестали его занимать.

Где-то он узнал, что летучие мыши прячутся от дневного света на чердаках. Дня два не решался, а потом: топ-топ-топ, взбежал у себя в подъезде туда, где ни разу не был — на последний этаж. И что же? К люку в потолке вела приставная лестница, а сам люк был заперт на замок, вроде тех, что висят во дворе на дверях гаражей и сараев. Он было поставил ногу в сандалике на стремянку, но тут же вспотел и убрал, боялся высоты.

В доме по соседству жил толстый Флиппер, прозванный не за сходство с американским дельфином, а просто. Вечером во двор привезли кино. Над агитплощадкой, совсем низко, летали его любимые ночные уродцы. Он начал издалека, какая дверь у Флиппера в подъезде ведет на чердак, получив спокойный ответ, он спросил о главном: Правда ли что они… там? Неприятный на вид (самый кретинозный, говорили про него) Флиппер тоже спокойно подтвердил: Они там. Спят. И пообещал завтра днем сводить его и все показать.

Они прошли на чердак через обычную дверь без замка. Внутри оказалось светлее, чем он думал. Тут и там сквозь кровлю падал солнечный свет, по углам, в стыках перекладин висели сонные мыши. Ему показалось, что он все это видел много-много лет назад в каком-то другом детстве. Он ничего толком не рассмотрел и не запомнил. Флиппер равнодушно курил, всем видом показывая, что он не против, но детские восторги его не касаются. Флиппер был старше на два года. Интересовался порнографией. Итак, малыш убедился — летучие мыши живут совсем рядом, но они умудряются сохранить свой фантастический вид. Одно огорчало мальчика — некому было сказать «кожан… кожан обыкновенный». Судя по позам, в чердачных сумерках после ночной смены освежались сном только ушаны. Он не увидел вожделенный старинный фонарь. Из-за безответного одиночества он подозревал, что навсегда останется ребенком — зачем расти, если впереди не светит встреча с диковинным созданием. А взрослые уже затягивают в свой мир, оглушают храпом и кашлем. Спрашивают, кем хочешь быть? Какие войска нравятся? Удивительное дело, тут малыш по-взрослому отчаянно развел руками, он даже не может красиво назвать армию черных уродцев, которые носятся по ночному воз духу. Как ни напрягает мозги под панамой, а выходит привычное: «Кожан… Кожан обыкновенный». И этим сказано вроде бы все?