Гарик Осипов - Товар для Ротшильда (сборник)

Взорвалась лампа Чижевского (про культ этого десятиклассника будет рассказано позднее, обмолвился, чтобы не забыть). Возможно, все это инсценировка, вроде самоубийства Джульетты. Понадобилась кровь для вампира. Точнее для богатых стариков. Бывших членов политбюро, переживших анекдоты о себе. Много крови. Утром кровь — вечером стулья. Кровь живых тем, кто не умер. А где ж их взять. Рука Баку, все организовала рука Баку. В установленный момент был пущен искусственный дым. Он повалил точно джинн из волшебной лампы. А в колонках киосков прогремел спецэффект, запущенный с компакт-диска. Бакинские диверсанты из отряда «Иблис» разбросали в дыму вынутые из ящиков трупы, приобретенные в провинциальных моргах. На следующий день кровь полилась рекой, как вино на грузинской свадьбе. Подобные примеры можно найти и в Библии. «Gentlemen, we are dealin'…» «With undead» — договаривает Инфанта цитату из «Дракулы».

Бескровный, ненаказуемо желанный демон, танцующий вокруг часов. Страх любви к неокрашенным кровью ушам вредно действует на воображение, заставляя людей бесстыдно лгать. То есть повторять то, что им кажется правдой.

Красота истлевает, уродство вечно. Взрослые люди обязаны ебать друг друга. Пойдём, батя, будем отдыхать. И критиковать тех, кого они боятся. Уж такие Томы Финские, уж такие Бетти Пейдж. Мокрожопые байдарочники. Овцеверы-старовечки. Побрить хавальник отцу — получите пиздопортрет дочери. Побрить где следует дочь — получите портрет отца. Вечное возвращение.

Детективный сюжет: спортсмен повис на турнике в парке. Сабля («сабля» — это мальчик в возрасте, когда еще верят, что существует «сабля-автомат») обвиняет спортсмена в мальчиколюбстве. Спортсмена хватают. Он говорит: «Вы с ума сошли. Разве я похож на этих больных? Проверьте белье». Проверяют. На трусах следы вчерашнего семени (видел во сне спортсменку из Харькова). Ага, иди сюда. Человек оклеветан. А действительный растлитель сабель тем временем пользуется случаем приписать физкультурнику все свои прежние жертвы.

Судебные залы, сауны-соборы, донорские пункты — мы выходим оттуда обновленные, как будто переписали от руки святое писание. «Сдавайте кровь, за это на том свете вам Анна Франк почешет яйцо!»

Добей пострадавшего. Недаром Высоцкий уверял публику во дворце спорта «Юность», что «все пойдёт, как с белых яблонь дым» ему дороже «яблони с цвету — какое чудо». Но Инфанта тогда существовала только в мозаических фрагментах среди лемуров лунных песочниц. В «Детском мире», где был неведомый взрослым отдел «интим».

Лемуры собирали их из тревожных предчувствий, вкладышей лунных бликов. Выкрадывая силуэты в окнах девятого этажа пятиэтажного дома, по крупицам — редкие интервью, взгляд, брошенный на неразрезанный торт, записочка о нашем первом разговоре по телефону: «Элистер Кроули званил».

Конечно, ей полагалась формальная мать. Жильцы готовы это подтвердить. Yes. Bad company. Льюис Кэрролл. Магнитофон «Сатурн» — стерео. Ланком-компакт. «Цебо» — свадебный шуз отца. Папа Джон Крич. Фермер. Джон. Я хочу. Вашу дочь. Младшую. Вы же сами убеждены, что ранние Stones лучше?

Формальная мать сидела в кафе ‘76 над сушеною рыбкой, повернув вперед левое плечо, словно вместо вышивки на сарафане джинсовом сидит большой паук. Напротив, за тем же столиком, поставив на колени вечно вызывающий возражения портфель (брата Коршуна), сидел Азизян. Якобы мать Инфанты уже окрашивала уши кровью, кровь начала проникать и в её волосы, давая им рыжеватый колорит. Он становился все гуще, в голосе, пока ещё не освоенная, еще чужая, но слышалась фарисейская правота. «Тебя как зовут?» «Гарик», назвался Азизян, мысленно крякнув. В портфеле Коршуна лежали (он пересчитывал) 23 порнографии. «Так вот, Гарик, не будем трогать Nazareth. Не будем трогать Nazareth и всё моё прошлое».

С террасы кафе'76 был хорошо виден почтамт и циферблат часов, по которым можно было узнать время в столицах стран Запада. Если спуститься вниз, подойти вплотную и задрать голову, как вафлист. Лемуры детского вида покидали игровые площадки на заре. В этот час песочницы оккупируют дети-профаны. Младшие братья и сёстры тех, кому дома разрешали слушать Nazareth (даже спрашивали, «что это за звук? это бубен, папа»), а в кафе'76 целоваться за столиками.

«Лучевая болезнь». Докладывает Вова Шарфман, ребёнок-профан: «… да, да, да… когда у японцев отваливается перец, они начинают сцать через сраку, а если у японцев отваливается срака, они начинают срать через перец». Хм. Хм. Хм. Через перец…

Как распознать нимфоденди? Он должен знать «Голос». Константин Голос. Неповторимый голос Кости Беляева. Если Фрэнк — это the Voice, Беляев — Голос. Медведицы суют свой нос, суют свой «фикшен» в журналы. Мужчинам невозможно поговорить в четыре глаза. Я не виноват. Кругом вертятся бабы. Вдовы вокруг мертвецов, певицы не дают покоя живым. Матриархат постменопаузных старух надвигается подобно Гитлеру. Только усы у них больше и голос противней. Женщины, окрашенные кровью, женщины, которые поют, звонят по телефону, требуют повторения ослиных конвульсий. Храп медведиц, шантаж податливых. Мам привозят к надгробиям замученных ими же послушных ослов. Беременность. Береника. Берёзка.

Лечим умственное отставание детей от родителей, которые их сюда привезли. «Значит, Вы никогда не хотели оказаться на Западе?» — спрашивал меня Головня. «Боюсь, что нет, делал вид в исследовательских целях». «Да? А Сашка туда рвался…»

Поздно ночью 13‑го я проезжал Курск. Курск по-английски «проклятье». Англия не дремлет. Подлодка, которую дикторши-бакланки упорно именуют «подводкой» (под водку опята твоих сосков пойдут, Алёна) была создана, чтобы истреблять авианосцы Запада. Где они — продырявленные, развороченные? Когда хищник перестаёт охотиться, он сам становится добычей.

Храбрый вид солдат добра. Доброе тепло покаяния и примирения. Пятьсот марок Доброму теплу в зубы. Янки-военный из ванны Освенцима вынул дитя, напевая ему Джорджа Бенсона. Маскарад…

…фонда, во главе которого будет стоять одиннадцатилетняя девочка (Вирджиния Видлер на пуантах) «неземной красоты». Зачем этот маскарад бессилия? Что гложет тебя, kiddyfucker, корысть или щемящая страсть? Ты защемлен, словно Ариэль в трещину в сосне, наводишь воплями ужас на сов и волков, лишаешь сна лесную нежить. А кто туда тебя посадил? Мстительная старуха Сикоракс. Джинсы, морщины, платформы. Сволочь made in 70's. У таких чёрный пиздодинамик и оттуда чвякает диско. Причём самые худые — самые неугомонные. Всего удобнее ломать им шею, когда они от жадности делают гимнастику на свежем воздухе в парке. Когда их ноги-поплавки продеты за обманчиво безобидные трубчатые решётки детского лабиринта — резко вниз и в сторону. Ломаем шею. Её голова всё ещё в Ваших руках, когда Вы читаете «Тарасенко», вырезано на стволе тополя.