Салли Николс - На что способна умница

Речь не о ней. О войне. От разочарования она откликнулась более резким тоном, чем ей хотелось бы:

— Ты хочешь уйти в армию.

— Да, — подтвердил он. — По-моему, я должен. Поначалу я так не думал — не представляю себя в каске, а ты? Но… в общем, если уж мы об этом заговорили, оказалось, мне не нравится, когда другие делают за меня всю грязную работу.

— Хочешь сказать, что по сравнению со всеми, кто ушел в армию, ты чувствуешь себя подлецом, — подсказала она.

Тедди поморщился.

— Не стану отрицать — и это тоже, — кивнул он. — Но не только… есть дело, с которым надо справиться, для этого созывают добровольцев, и… ну, словом, если уж на то пошло, все мои оправдания неубедительны. Я подумал, ты могла бы меня понять.

— Пожалуй, — сказала Ивлин.

«А как же я?» — хотелось спросить ей, что было нелепо и по-ребячески, но она ничего не могла с собой поделать. Она понимала лишь одно: если он уйдет в армию, то уедет далеко и она не увидит его вновь много-много месяцев, а может, и вообще больше не увидит никогда.

— Поступай так, как считаешь нужным, — вместо этого сказала она, понимая, что этот ответ почти так же неудачен, как мысленный.

Хуже всего было то, что ей в принципе было нечего возразить. Разумеется, он не единственный разумный человек, продолжающий учиться, пока все остальные воюют во Франции. И само собой, если уж кому и ехать на войну, то молодым и неженатым мужчинам — таким, как Тедди. Но если обо всем этом было довольно просто думать отвлеченно, а применительно к Кристоферу с его коротко остриженными каштановыми волосами и в новеньком, с иголочки, мундире младшего лейтенанта и вообще легко, то патриотизм Ивлин дал сбой, стоило ей представить себе, как смешливого и кудрявого Тедди раздирает взрывом на куски. Вдумчивость, с которой Тедди оценил проблему, тоже вызвала у нее раздражение. Она знала, что Кит рвется в герои. Сама Ивлин любила тайком воображать себя в роли Эмили Уилдинг Дэвисон [15] Уилдинг Дэвисон — британская воинствующая суфражистка. . Но Тедди походил на бойскаута, который добровольно вызвался мыть посуду.

А как же «нет идеи, за которую стоит умирать», хотелось спросить ей. Неужели какие-то несчастные бельгийцы гораздо важнее, чем… чем была ее эмансипация? Она понимала, что воспринимает ситуацию чертовски эгоистично, и это осознание бесило ее.

— Ну и вот, — продолжал Тедди, — есть еще одно… то есть… — Она метнула в него такой взгляд, что он осекся. — Послушай, — сказал он, — ты хочешь за меня замуж или нет? Потому что я точно хочу жениться на тебе, но если ты нет… ну, мне кажется, можно было бы и сказать, просто чтобы я понимал, на что рассчитывать.

— Ты, наверное, думаешь, что я соглашусь — только потому, что ты намерен подставлять голову под выстрелы, — холодно предположила Ивлин.

Тедди вспыхнул.

— Вовсе незачем язвить по этому поводу. Не хочешь — значит, не хочешь, только и всего.

— Я не говорила, что не хочу, — возразила Ивлин. Ей вдруг стало стыдно. Этой минуты она ждала несколько месяцев, а когда наконец дождалась, то сама испортила ее. — О, Тедди, как грубо с моей стороны! Конечно, я выйду за тебя.

— Правда? Нет, ты правда согласна?

— Честное слово. Я хотела — с того самого дня, как ты пришел в суд, — хотела сама сказать тебе. Я… — она в замешательстве умолкла, — я с радостью выйду за тебя, — наконец договорила она. — Этого мне хочется больше всего на свете.

Тедди, похоже, не знал, куда деваться. Он схватил свою шляпу, снова отложил, опять взял в руки, некоторое время смотрел на нее, потом нахлобучил на голову. Уголки его губ подергивались и загибались кверху самым неприличным образом.

— А-а, — сказал он и наконец широко усмехнулся. — Здорово.

Позднее, когда закончились поздравления, восторги и объятия по случаю решения Тедди уйти в армию и были провозглашены тосты за здоровье всех присутствующих, Тедди поспешил домой, чтобы сообщить родителям хорошие вести, Хетти и Кезию отправили в постель, а Ивлин осталась одна на диване в гостиной. Как ни странно, ей совсем не хотелось спать. На коленях у нее лежала недовышитая подушка, но она не сделала ни стежка. Только смотрела на огонь в камине и думала: «Я помолвлена с Тедди! Я помолвлена и выхожу замуж!» Но ей казалось, что этого просто не может быть. Это события из воображаемого мира, где уже закончилась война. Где же они будут жить? Чем ей заниматься целыми днями? Будет ли у нее работа? А дети? Вдруг Тедди погибнет, мелькнула у нее мысль, но и она показалась нереальной.

Услышав шаги, она обернулась и увидела, что в гостиную входит отец. Он бесшумно прикрыл за собой дверь и сел рядом с Ивлин.

— Ну вот, — сказал он, — теперь у меня есть дочь, которая помолвлена и выходит замуж.

— Да, — кивнула Ивлин.

— И сын, который вознамерился свести счеты с жизнью как можно быстрее. — Он вздохнул.

Ивлин заметила, каким усталым выглядит папа. На своей работе в правительстве, которая всегда казалась ей скукотищей, он теперь пропадал целыми днями и часто засиживался до поздней ночи. Ивлин с внезапным раскаянием поняла, что толком не знает, чем именно он зарабатывает семье на хлеб. Давнее объяснение из ее детства — «папа занимается всякими цифрами для правительства» — вдруг показалось ужасно глупым, рассчитанным на малых детей. Ивлин только теперь осознала, как стар ее отец — старше отцов всех ее знакомых. Чувство вины кольнуло ее в сердце. До сих пор она ни разу, ни на минуту не задумывалась о том, что ее долг — заботиться о родителях, и впервые смутно догадалась, каким ударом стал для них уход Кита в армию. Любая другая дочь, поняла она, посочувствовала бы им и постаралась утешить. А она вместо этого повела себя немногим лучше, чем если бы сбежала с бродячим цирком.

— Кит просто пытается внести свой вклад, — неловко объяснила она.

Отец криво усмехнулся.

— О да, — согласился он. — Самым что ни на есть кровопролитным и эффектным способом, какой только ему доступен. Я-то знаю.

Ивлин не представляла, что ответить на это, и перевела разговор.

— Выше нос, — посоветовала она. — По крайней мере, теперь я буду вести себя как подобает. На всю оставшуюся жизнь стану примерной женой и хозяюшкой. Мог бы и порадоваться за меня.

Вопреки ее ожиданиям, отец выслушал ее заявление без энтузиазма.

— Моя Ивлин, — произнес он. — Помолвлена в восемнадцать лет. Вот уж не думал, что ты выйдешь замуж такой юной. Мне всегда казалось, что сначала ты захочешь повеселиться от души.

Ивлин изумилась.

— А я думала, тебе не терпится выдать меня замуж, — призналась она.

Отец улыбнулся.

— Ну надо же. Даже представить себе не мог, что ты уделяешь хотя бы толику внимания тому, чего хотим мы . Ты же никогда прежде так не делала.