Элис Хоффман - Верная [litres]

У Маравелль заболела бабушка, живущая во Флориде. Ей уже за восемьдесят и здоровье хрупкое. Мать Маравелль уже улетела в Орландо, и сама Маравелль надеялась в скором времени к ней присоединиться, если Шелби ее выручит.

– Хорошо, поезжай, – сказала Шелби, когда Маравелль попросила дать ей кратковременный отпуск. – Я найду кого-нибудь тебе на замену. Можешь не выходить на работу так долго, как будет нужно.

Шелби всегда шла навстречу своим служащим, когда им нужно взять несколько дней отпуска по личным обстоятельствам.

Матери Хуана назначили сеансы лучевой терапии, и Шелби разрешает ему приходить на работу к середине дня, чтобы он успевал отвозить мать в больницу.

– Мои дети полюбят тебя, – сказала Маравелль.

– Дети? – настороженно переспросила Шелби. – Я их не люблю.

– Моих полюбишь.

– Но я не хочу иметь с ними никаких дел.

Маравелль ухмыльнулась:

– Ты будешь моей нянькой, дорогая.

Шелби могла бы использовать в качестве отговорки свою учебу: в это время она слушала курс о последних достижениях в биологии, но сейчас весенние каникулы, занятий не было. К тому же, если она не возьмет несколько отгулов, они пропадут. Правда, не о таком отпуске она думала: просто хотелось поспать утром подольше, походить днем в кино, а вечера проводить в книжном магазине «Стрэнд» на Бродвее, выискивая книги Рэя Брэдбери, которые она еще не читала.

– Ты мне нужна, чтобы присмотреть за ними, – настаивала Маравелль. – Только тебе я могу их доверить.

Пожалуй, это тот самый случай, который имел в виду Бен, – когда Шелби может доказать Маравелль свою дружбу. Это самое главное в жизни Маравелль, куда важнее, чем билеты на концерт.

Каждый раз, когда Шелби говорила кому-то «да», она страшно раздражалась на Бена. Он полагал, что Шелби гораздо более человечная, чем хотела казаться. В тот вечер, когда она собирала вещи, Шелби даже не разговаривала с Беном. По ее мнению, он всегда был виноват, если что-то шло не так.

– Да не беспокойся ты. Присматривать за детьми – плевое дело, – заверил ее Бен.

Но у Бена есть племянники и племянницы, и он добросердечен. Шелби же своенравна и сварлива. Даже мысль, что ей придется сидеть с малышами, вызывает у нее содрогание.

– Я даже не знаю, как разговаривать с детьми.

– Точно так же, как со мной, – посоветовал Бен. – Но без бранных слов. Они повторяют то, что ты говоришь, как попугаи.

Она согласилась провести три дня с детьми Маравелль в Куинсе, через который она проезжала на поезде, когда направлялась в гости к родителям.

Шелби поехала с собаками, поэтому ей пришлось брать такси до Астории [8] Астория – район на северо-западе Куинса, Нью-Йорк. , что стоило немалых денег. Счетчик тикал минут сорок, и наконец такси остановилось на улице с двухъярусным путепроводом, где Маравелль снимает в одном из домов квартиру на первом этаже.

Шелби вышла на тротуар, потом двинулась по заросшей сорняками тропинке. Звонок в квартире не работал, и ей пришлось стучать в дверь. Появилась Маравелль и обняла Шелби:

– Вот ты и в Куинсе!

Мальчики шмыгнули к двери и теперь выглядывали из-за нее. Жасмин – красивая девочка, похожая на мать, – с первого взгляда явно не одобрила Шелби.

– Она не сможет заботиться о нас! – объявила Жасмин. – Она лысая! Я не хочу, чтобы меня видели с ней!

Шелби не слишком волновало, как она выглядит, но реакция Жасмин напомнила девушке, насколько озабочена она была своей внешностью в школе. Шелби обычно вставала затемно, чтобы оставалось время пройтись по волосам расческой не менее сотни раз и нанести макияж. Сейчас она даже не заглядывает в зеркало. Вряд ли кто-то обернется, чтобы посмотреть на нее.

Маравелль показала ей квартиру, но, поскольку в ней только одна спальня, смотреть особо было не на что. Ванная настолько завешана полотенцами и уставлена туалетными принадлежностями, что предметы все время падали с полок. Маравелль обычно спала на складном диване в гостиной, а трое детей – в спальне.

– У тебя совсем нет здесь личного пространства, – сказала Шелби.

– В ближайшие три дня у тебя его тоже не будет.

Шелби распаковала вещи, это заняло пару минут. Она привезла нижнее белье, футболки и много еды. Близнецы бродили вокруг, разглядывая собак.

Хирургическая операция по удалению глаза Блинки прошла успешно, стоила она около тысячи долларов. Теперь пес безостановочно моргает.

– Выглядит пугающе, – сказал Тедди после первичного осмотра собаки.

Тедди – близнец, за которым надо глядеть в оба. В школе из-за своей дерзости он иногда попадает в неприятные ситуации, и Маравелль вызывают к директору.

– Эта собака тебя не касается, – сказала ему Маравелль. Потом обернулась к Шелби и спросила: – Надеюсь, второй глаз не вывалится, пока ты здесь живешь?

Шелби заметила, что дети все время таскают что-то из холодильника. Такое ощущение, что они беспрерывно едят.

– Я должна готовить для них?

– Никакой пиццы и прочего фастфуда. Я составлю меню на каждый день – уже купила кое-что из еды. От тебя требуется только собрать их в школу и посадить на автобус. К двум часам, когда они приходят, будь дома. Потом состряпай им ужин.

– Раньше трех мы не возвращаемся, – напомнил матери Дориан, более тихий близнец.

– Я прошу Шелби быть здесь к двум на случай, если вы вернетесь раньше. Не лезьте в чужой разговор. Идите поиграйте.

Близнецы последовали ее совету. Позади дома маленький дворик, где установлены качели. Шелби подумала, что они довольно милые мальчики, вот только детей она не любит. Жасмин – совсем другая история. Сидит, надувшись, за кухонным столом. Заурядная девчонка.

– Дети могут гулять во дворе или на игровой площадке за углом, не дальше, – продолжила излагать свод своих правил Маравелль. – А Жасмин должна идти после школы прямо домой. Нечего ей болтаться с подругами. Пусть делает домашнее задание.

– Перестань говорить обо мне, – встряла Жасмин.

– И никакой косметики, – предупредила Маравелль.

Жасмин стремительно выскочила, хлопнув дверью.

– Жестко ты с ней разговариваешь, – поделилась Шелби своими впечатлениями.

– То, что случилось со мной, не должно произойти с Жасмин.

– Секс? – спросила Шелби.

Маравелль выразительно посмотрела на нее:

– Ребенок в шестнадцать лет.

Перекладывать на себя ответственность за жизнь Маравелль казалось Шелби немыслимым.

– Мне кажется, ты не должна оставлять своих детей со мной.

– У меня нет никого другого, так что прекратим этот разговор. К тому времени, как я приеду, возможно, у тебя возникнет желание завести собственных детей.

Шелби попыталась найти повод отказаться от своего обещания, но, прежде чем ей это удалось, Маравелль обняла детей, схватила свой чемодан и ушла. Шелби заступила на дежурство. Она разогрела коробку макарон с сыром, но дети заявили, что они несъедобны. Съев одну ложку, Шелби с ними согласилась и разогрела пиццу, обнаруженную в холодильнике. Она разрешила им смотреть все, что они захотят, по телевизору, лишь бы побыть одной.