Элис Хоффман - Верная [litres]

– Если говорить начистоту, когда я нашел тебя той ночью, ты пыталась убежать. Но я сказал, что ты можешь доверять мне.

Шелби этого не помнила.

– В самом деле? И я успокоилась?

Джеймс засмеялся, и Шелби по этому звуку могла легко себе представить, каким он был, пока в его жизнь не пришла беда.

– Не знаю, Шелби. По крайней мере, обещала.

Снег таял: свадьбе Бена, скорее всего, ничто не помешало. Когда Шелби добралась до дома, она услышала голоса внутри. У Маравелль был ключ от ее квартиры на случай крайней необходимости. Они приехали вместе с Жасмин и теперь осваивались.

– Где ты была? Мы тебе звонили без конца. Ты вообще пользуешься телефоном? – Шелби еще не успела снять плащ, а Маравелль уже обнимала ее.

Шелби отстранилась с болезненной гримасой. Татуировка ее просто убивала. Кожа страшно зудела, и она боялась, что дальше будет еще хуже.

– Что ты с собой сделала? – спросила Маравелль.

Шелби сняла плащ и стянула рубашку, открывая повязку.

– Ну ты и дура! – воскликнула Маравелль. – Как это будет выглядеть, когда тебе стукнет восемьдесят?

– Стараюсь быть здесь и сейчас, – ответила Шелби.

– Я тоже хочу татуировку! – вступила в разговор Жасмин.

– Никогда в жизни! – Маравелль бросила на Шелби предупреждающий взгляд. – Видишь, как ты на нее влияешь?

– Ну, это вряд ли, – сказала Шелби.

Жасмин достигла многого, чего не было у Шелби: она королева бала, выпускница, произносящая прощальную речь, хорошая дочь. Сейчас у Жас была важная новость, которую она хотела объявить Шелби лично: ее приняли в Йельский университет. Это выяснилось в начале недели.

Шелби крепко обняла Жас.

– Не могу поверить, что ты ждала целую неделю! Могла бы сообщить мне и пораньше.

– Было трудно держать это в тайне от вас, но мы с мамой решили, что вам необходимы положительные эмоции именно сейчас. Я имею в виду свадьбу Бена.

Маравелль объявила, что они намереваются ночевать, чтобы взбодрить Шелби. Мать с дочерью привезли подушки, пакетики с леденцами, фланелевые пижамы. Маравелль собиралась спать на диване, Жасмин на стеганом одеяле на полу. Они также привезли ингредиенты для печенья с шоколадной крошкой. Маравелль поискала миски для смешивания и противень для выпечки.

– У меня нет такой утвари, – сообщила ей Шелби. – Я заказываю еду, а не готовлю. Боюсь, что ты приняла меня за нормальную женщину-домохозяйку.

– Хорошо. Тогда мы используем взамен алюминиевую фольгу. Так делает моя мама.

У Шелби была целая раковина немытой посуды, не было и чистых простыней, а татуировка доставляла ей массу страданий – скорее даже не боль, а зуд, словно что-то стремилось выйти из-под ее кожи.

– Вам надо ехать, – говорит им Шелби.

– Мы не оставим вас сегодня одну, – сообщила ей Жасмин. – В день свадьбы Бена.

– Нет, серьезно, со мной все в порядке. Я рада за него.

– Не говори вздор, – возразила ей Маравелль. – Никто не испытывает счастья, когда твой парень женится на другой.

– Теперь, когда у мамы наконец появился ухажер, она эксперт в этом вопросе, – улыбнулась Жасмин.

– Какой он ухажер? – Когда Шелби бросила взгляд на подругу, та ухмыльнулась и сказала: – Прежде всего, он уже далеко не мальчик.

Все вполне благопристойно: Маравелль встречалась с Айзеком Уортом, адвокатом Тедди. Несколько раз Айзек приглашал ее на обед, а недавно ему разрешили посетить семейный воскресный ужин.

Айзек принес с собой картофельный салат, приготовленный по рецепту его матери, который был признан очень вкусным. Миссис Диас подвергла нового приятеля Маравелль испытанию, задав ему ряд вопросов, и он получил отметку « неплохо », что у любого другого экзаменатора означало бы « отлично ». В прошлую субботу Айзек возил Маравелль в северную часть штата: они навестили Тедди. За совместным обедом Тедди хитро прищурился и спросил:

«Теперь я буду получать юридические услуги бесплатно?» Маравелль рассказала, что Айзек Уорт быстро ответил: «Нет. Адвокат тебе больше не понадобится».

С тех пор Маравелль пребывала на седьмом небе от счастья, хотя и всячески старалась преуменьшить значимость случившегося.

– Я ведь едва его знаю, – утверждала она.

– Но мы можем считать его твоим ухажером? – поддразнивала ее Шелби.

– А может быть, женихом? – предположила Жасмин.

– Нет уж, спасибо. Просто другом, – гнула свою линию Маравелль.

Пока готовилось печенье, Жасмин и Шелби вывели собак на прогулку. На Десятой авеню было морозно, с наполовину замерзшей, холодной реки дул ветер.

Они пересекли Вестсайдское шоссе. Шелби несла на руках Блинки, остальные собаки возились в растаявшем снегу.

Амулет в виде черной бабочки лежал в кармане у Шелби. Скоро весна, может быть, она наступит уже завтра. Смеркалось, и мокрые улицы сверкали, словно их посыпали алмазами.

Шелби вспомнила ангела, который склонился над ней в ночь аварии. Она не знала, кто им был, но позволила накрыть себя пальто.

– Бен – замечательная личность, – сказала Жасмин, когда они шли вдоль реки. – Просто он вам не вполне подходил. – Жас гораздо умнее, чем была Шелби в ее годы. – У вас другой путь в жизни.

– Да, – засмеялась Шелби. – Быть одной.

– Вы не одна, – со смехом возразила Жасмин.

Шелби приобняла одной рукой девочку, и они перешли на бег, собаки большими скачками неслись рядом с ними. Только Блинки по-прежнему оставался на руках у Шелби.

Она никогда не искала дружбы с Маравелль и ее детьми. Домогаться чьего-то расположения было не в ее правилах. Вечером они допоздна смотрели фильмы, ели печенье с шоколадной крошкой и китайскую еду, которую заказали. Шелби, как обычно, не стала читать предсказание судьбы. Она и так знала будущее: Жасмин вырастет, Маравелль влюбится. Что касается ее самой, она по-прежнему не была уверена, что хотела его знать.

Жас и Маравелль заснули, а Шелби заперлась в крошечной ванной. Она стащила с себя футболку, содрала пластырь, хотя Джеймс сказал не спешить с этим до следующего дня.

Когда Шелби увидела татуировку, она почувствовала, как ее глаза наполнили жгучие слезы. Вместо имени Хелен Джеймс нанес ей на кожу черную бабочку с ее браслета – точное изображение амулета, который хранил у себя с той ночи. Этим он хотел сказать: ей не надо платить до конца жизни за то, что произошло. И теперь Шелби понимала: она доверилась ему в ту ночь и, возможно, поверит снова.

В пятницу вечером Шелби ждала на улице, когда Джеймс закончит работу. Было уже поздно, около полуночи. На нем было черное пальто и вязаная кепка, он казался почти невидим в темноте.

– А, это ты, – сказал он, заметив Шелби.

– Ты не сделал той татуировки, которую я просила.