Wind-n-Rain - Костолом

— Куда?

Ксюхе такой подход не нравится. Ещё рано, а за окном серым-серо, как в осенних сумерках. Небо уже не просто грозит прорваться — небо уже почти здесь: пальцем ткни — и утонешь.

— Мне домой надо. Успеть до грозы… Меня ждут.

Ага, так мама в детстве её учила: если хочешь избежать опасной компании, дай понять, что тебя ждут и знают, где ты и с кем. Но маминых уроков она не усвоила, за что и поплатилась. А сейчас… Какая к чёрту мама. Ей двадцать и она в Алиевке.

— Я довезу, не бойся, по дождю не пойдёшь. Но с тем, что у тебя там, — на этот раз он пальцем тычет уже в свои рёбра, обтянутые тонкой тканью чёрной сорочки, — разобраться надо сейчас.

Она, обалдев от волнения, страха и любопытства, ступает следом, как дитя за крысоловом. Через первый этаж в просторный зал, где большие окна и мебель из резного дерева, а на стенах — картины и панно, и ни одной фотографии. Обстановка кажется дорогой и жутко несовременной. Следуя указаниям, Ксения опускается на жёсткую кушетку, осторожно укладывает голову на маленькую подушку, вытягивает ноги. Закрывает глаза. Старается не дышать слишком глубоко. Чувствует чужую ладонь — тёплую и гладкую — на своей груди. И вдруг проваливается в бездну, которой нет описания.

Ксения покидает дом в сопровождении хозяина, когда часы на телефоне показывают девять. А ещё на экране высвечивается оповещение о тринадцати пропущенных от Женьки, и вотсапп разрывается от непрочитанных сообщений. Конечно, Роза и Николаич не могли не заметить отсутствия Ксюхи, а в сложившихся обстоятельствах подобные выкрутасы способны разве что паники нагнать. И Ксения снимает аппарат с беззвучного режима, собирается с духом и на ходу пытается придумать своему исчезновению вменяемую причину. Отговорки, как назло, не придумываются: после сеанса в голове ветер гуляет — пусто и легко, и ни единой мысли…

— Как думаешь оправдываться перед своими?

Они уже в машине. Лендкрузер не последней модели, но совсем не потрёпанный — сразу видно, хозяин редко садится за руль. Ян ведёт медленно. Дорогу освещают лишь фары дальнего света. С неба падает вода, и дворники едва справляются со своей задачей. Машина заезжает в частный сектор, но видимости не прибавляется: уличные фонари спят, а в окнах по обеим сторонам дороги не видно огней.

— Скажу, что… Чёрт, я не знаю, что сказать! В любой другой день это не имело бы значения, но сегодня… Кстати, почему так темно?

— Скажи, что была на свидании. А насчёт света… Кажется, электричество вырубили. В грозу такое бывает, сама знаешь.

Бывает, но так, чтобы целый посёлок вдруг погрузился во тьму? Да уж, не повезло тем, чей отпуск в Алиевке выпал именно на эти даты. Идея со «свиданием» звучит абсурдно, но Ксения в глубине души понимает: что бы она ни сказала, звучать абсурдно будет всё. Даже правда — особенно правда. Но ей больше не страшно и не стыдно. Потому что сегодня ей объяснили, что стыдиться нечего. Она уверена, что объяснили, но не помнит, как и при каких обстоятельствах. Дальше едут молча. Говорить не хочется никому — Ян просто устал, а Ксения всё ещё не до конца осмыслила произошедшее. Ещё полчаса назад она наблюдала, как человек, ныне пытающийся довезти её до отеля, не утопив машину в грязи, голыми руками согнул в восьмёрку железный прут от старых кованых ворот, что, разобранные на части, бесхозно валялись на заднем дворе. Он ничего ей не объяснял, а она и не спрашивала.

— Остановите здесь!

Заметив, что водитель уже почти дорулил до главного въезда на территорию гостиницы, Ксения спешит его остановить, но тут же осекается. Неудобно вышло.

— Боишься, они заметят, что ты вернулась не одна? Не переживай. Они просто будут рады видеть тебя живой и здоровой. А бежать даже лишний метр под дождём — ненужная жертва.

Он подруливает вплотную к ограде. Ксения могла бы позвонить, попросить открыть калитку, но вместо этого следует изначальному плану: выскакивает на улицу, прямо на промытую ливнем щебёнку, ловко взбирается на открытый кузов внедорожника, цепляется руками за забор и, слегка подтянувшись, седлает его. Сверху видит, как водитель опускает стекло. Наверное, ждёт чего-то.

— Спасибо… Что ли.

— Пока не за что. Ещё ничего с тобой не ясно.

Он уезжает, а она сигает в темноту.

Повезло — приземлилась на обе ноги, даже не поскользнувшись. Мобильник в кармане в очередной раз нервно вибрирует.

— Алло, Жека, не ори — я уже дома.

— Где тебя носило? Позвонить что ли не могла?

Роза суетится вокруг, то поднося сухое полотенце, то подливая в гигантскую кружку ещё чаю с шиповником. Света в отеле нет, зато есть газ, ну а неприкасаемый запас свечей в кладовой даёт надежду, что провести целую ночь в кромешной тьме женщинам всё же не придётся.

— Можете считать, что я была на свидании. — Ксения глубоко вздыхает и тут же ловит на себе растерянные взгляды двух ошалевших пар глаз. — Ну да, а ничего не рассказывала именно из-за этого. — Она пучит глаза, копируя обеих соседок, чем невольно провоцирует их улыбки. — Скажите лучше, где Николаич?

— Уехал. Ещё в пять часов, — отвечает Роза. — Что-то повадились вы, девки, по тайным свиданиям бегать. И знаете ведь, к чему это может привести…

— Роз, — одёргивает тётку Женя. Как бы подруга не приняла её наставления за упрёк в свой адрес… — Кстати, нужно Валере позвонить. Я обещала — как только Ксюха вернётся, сразу же ему маякну. — Она берёт в руки мобильник, тычет на кнопку быстрого вызова, затем отнимает трубку от уха и недоумённо на неё таращится. — Связи нет.

Роза и Ксения, не сговариваясь, тут же хватаются за свои: так и есть — ноль делений.

— Наверное из-за грозы, — шепчет Ксения, а в груди тихонько ёкает.

— Так только что же прекрасно работала! В наше время сотовая связь неубиваема, а в России — тем более! Я передачу смотрела, там сказали, наша мобильная связь — одна из самых надёжных в мире…

— Ага, что это за передача была? Вечер с Владимиром Киселёвым? Вроде молодая, голова ещё своя на плечах должна быть, а туда же…

Все трое тихонько хихикают. Их веселье прерывает лишь глухой шлепок со стороны заднего двора — будто мешок с картошкой с высоты кинули.

— Девки, сидите здесь. Пойду гляну — может, коты балу́ют?

Роза поправляет очки на переносице, берёт одну из свечей, натыканных вместо подсвечников в стеклянные баночки из-под рыбных консервов, и на цыпочках, будто в этом есть смысл, крадётся к запертой на все замки двери.

— Вроде никого… Показалось.

Высунув нос на улицу, она бегло оглядывает подворье, для верности окликая невидимого гостя на «кыс-кыс», и вновь запирается.

— Всем троим не могло показаться, — возражает Ксения. — А звук был со стороны подвала. Где бетонный забор.